Читаем оду "Вольность" (в окончательной редакции - ода "Свобода").
О чём эта ода?
Пушкин ставит политическую тематику выше любовной лирики и декларирует свою задачу:
Хочу воспеть Свободу миру,
На троне поразить порок!
При этом властителям он грозит кулаком, а "рабов" призывает "восстать":
Питомцы ветреной Судьбы,
Тираны мира! трепещите!
А вы, мужайтесь и внемлите,
Восстаньте, падшие рабы!
Политическая действительность неприглядна: жестокость, насилие, произвол, бесправие подданных. Причём все эти безобразия подкрепляются зловещим клерикализмом:
Везде неправедная Власть
В сгущенной мгле предрассуждений
А из всего этого вытекает ещё и милитаризм, тяга к завоеваниям, то, что Пушкин обозначает словами:
И Славы роковая страсть.
Такова "констатирующая часть" оды, а какова "резолютивная"? Что делать-то в подобной ситуации?
А рецепт прост. Надо чтить Закон, предоставить гражданам равные права, усовершенствовать судебную систему так, чтобы она работала "не взирая на лица". И кто же произведёт столь благодетельные перемены? Дык сами цари, погрязшие в произволе, и произведут, как только осознают свою неправоту.
Владыки! вам венец и трон
Дает Закон — а не природа;
Стоите выше вы народа,
Но вечный выше вас Закон.
А с какой стати цари вдруг "станут вести себя прилично"? Так для своей же пользы! Вот предки Людовика занимались политическим блудом, преступая Закон, а Людовика за это казнили. Причём народ промолчал, осознавая заведомую неправосудность этой казни, и был наказан воцарением Наполеона.
Наполеону достаётся крайне уничижительная характеристика:
Самовластительный Злодей!
Тебя, твой трон я ненавижу,
Твою погибель, смерть детей
60 С жестокой радостию вижу.
Читают на твоем челе
Печать проклятия народы,
Ты ужас мира, стыд природы,
Упрек ты Богу на земле.
Да и у нас дела не лучше. Совсем недавно страною правил "тиран", "Калигула", сиречь Павел I. Ну и дни этого тирана закончились ужасно:
Он [задумчивый певец] видит — в лентах и звездах,
Вином и злобой упоенны
Идут убийцы потаенны,
На лицах дерзость — в сердце страх.
Они и убили Павла самым безобразным образом. А народ и тут промолчал! Для завершения аналогии с французской историей следовало бы добавить: народ промолчал и был наказан тем, что в России воцарился "кочующй деспот". Но аналогию автор не завершает, хотя некоторые комментаторы и усматривают в предпоследней строфе оды завуалированный намёк на Александра (см. ниже примечание к 81-й строке оды "Молчит неверный часовой").
Каков же общий вывод? Автор призывает монархов "хорошо себя вести" для своей же пользы:
И днесь учитесь, о цари!
90 Ни наказанья, ни награды,
Ни кров темниц, ни алтари —
Не верные для вас ограды.
Склонитесь первые главой
Под сень надежную Закона,
И станут вечной стражей трона
Народов вольность и покой.
Что тут важно и интересно с точки зрения нашей темы? Как в оде "Свобода" сказывается пушкинская духовность (вернее, полная и последовательная бездуховность, т.е. неверие автора в загробный мир)?
1. А бездуховность сказывается.
Пушкину не нравится, что неправедная власть творит свои злодеяния
В сгущенной мгле предрассуждений.
Мы бы сказали сегодня: "В обстановке духовного возрождения".
Обличая Наполеона, бездуховный Пушкин прямо заявляет
Упрек ты Богу на земле.
Человек, обременённый духовностью, не осмелился бы такое сказать. Ведь Бог поругаем не бывает.
Ну и, наконец, Пушки напоминает царям, что церковная система не является защитой монархической власти вообще и данного конкретного монарха в частности:
И днесь учитесь, о цари:
Ни наказанья, ни награды,
Ни кров темниц, ни алтари
Не верные для вас ограды.
Ох, как бы с Александром Сергеевичем согласился Николай Александрович Кровавый, которого родная Православная церковь потрудилась втоптать в грязь прямо в момент свержения, именуя цезаре-папистом и другими нехорошими словами!
2. Может показаться, что Закон (закон с большой буквы) трактуется Пушкиным примерно так, как китайцами трактуется Небо, как нечто безличное, но, всё-таки, божественное. Но нет. Концепция Закона давно и всесторонне была разработана просветителями (Монтескьё, Руссо). Закон есть совокупность правовых норм, соответствующих природе вещей, Закон есть право, выведенное из жизни, а не навязанное ей вопреки нормальному, правильному, разумному мироустройству.
В заключительной строфе оды Пушкин прямо противопоставляет Закон "алтарям"
Ни кров темниц, ни алтари
Не верные для вас ограды.
Склонитесь первые главой
Под сень надежную Закона
3. Пушкин не считает существующий в мире (и в России) политические порядки идеальными. Он вовсе не хочет умиляться и поучаться, созерцая их. Пушкин хочет политических реформ.
Но тут, кстати, нет ничего специфически атеистического. У мусульман, к примеру, шииты довольно скептически относятся к любой политической организации, да и у христиан всяко бывает. Староверы, вон, до того не жаловали порядки, установившиеся в России, что эмигрировали по всем азимутам числом до миллиона человек, а никониане очень живо осознали своё собственное неприятие царизма весной 1917 года, а потом самые последовательные из них в неприятии Советской власти дошли до верного служения Адольфу Гитлеру (а самые последовательные современные попы это служение Гитлеру оправдывают смело и бескомпромиссно).
4. Пушкин хочет именно реформ. Его атеизм не порождает крайнего политического радикализма. Юный поэт не мечтает о республике, не требует глубоких экономических преобразований, не зовёт революцию.
Строку
Восстаньте, падшие рабы!
не следует понимать как призыв к топору. Пушкин призывает рабов "встать, воспрянуть, воскреснуть" ("Восстань, пророк, и виждь, и внемли").
Атеист (как и человек духовный) может быть политическим радикалом, а может и не быть.
5. Пушкин тогда ещё считал, что проблемы русской жизни могут быть разрешены мирным путём, путём реформ, путём преобразований сверху. А зрелому Пушкину (и Лермонтову, и глубоко религиозному Гоголю) неотвратимость грядущей революции в России была видна осязательно и непреложно.
Пушкин тогда ещё считал, что для разрешения политических проблем разных стран применимы разные рецепты, а со временем он преодолел такой "универсализм".
6. Если эволюция политических взглядов Александра Сергеевича очевидна, то естественно предположить, что и его бездуховность эволюционировала, развивалась, становилась глубже и содержательнее.
_________________________
Ну а теперь держитесь, уважаемые читатели! Тем, кто намерен преодолеть упрощённое школьное представление об оде "Свобода", рекомендую ознакомиться с подробным комментарием к этому произведению в целом и с построчными примечаниями из первой книги второго тома Полного Собрания сочинений А.С. Пушкина в двадцати томах. https://imwerden.de/publ-3679....
_________________________
Политическая концепция «Вольности» формируется под прямым воздействием Н. И. Тургенева и собиравшихся в его доме молодых «либералистов». Ср. свидетельство Я . И . Сабурова, записанное П . В. Анненковым: « Об оде на свободу. Александр ее знал, но не нашел в ней поводов к наказанию. Между прочим, ода, как говорили тогда, была подсказана Пушкину Н . И . Тургеневым» ( М о д з а л е в с к и й Б. Л. Работы П . В. Анненкова о Пушкине // Модзалевский. С. 4 8 1 ) . Н . И . Тургенев стремился объединить талантливых литераторов для распространения в обществе либеральных идей — на это, в частности, была направлена его деятельность в «Арзамасе».
С августа 1817 г. он начал работать над «программой» статей для арзамасского журнала, где, судя по его дневниковым записям этого времени, должны были подниматься вопросы конституции и законности, равных обязанностей и равных возможностей всех людей в государстве, обсуждаться уроки революции («Судьба Людов(ика) XVI и Густава IV доказала сильным мира сего опасность, вред неограниченной власти»), а также возможность для России избежать революции «посредством одного именного указа и точного последования оному» ( А б Т . Вып. 5: Дневники и письма Н. И . Тургенева за 1 8 1 6 — 1 8 2 4 годы. ( Т . 3 ) . С. 50, 5 6 , 5 8 ) . Аналогичные рассуждения содержит и его «Опыт теории налогов», редактировавшийся и обсуждавшийся в то время в кругу друзей (подробнее см.: Пугачев В. В. Предыстория Союза благоденствия и пушкинская ода «Вольность». С. 1 2 3 — 1 3 2 ) . Все эти идеи, развивавшие просветительские теории «общественного договора» Руссо и социальных доктрин Монтескье, отразились в пушкинской оде. С другой стороны, проблематика оды тесно связана с общественным обсуждением проблем конституционализма, легитимной и иллегитимной власти и пр., которое было вызвано к жизни политическим положением Европы после падения Наполеона и широко отразилось как в западной, так и в русской периодике (см.: Цявловский. Статьи. С . 7 0 — 7 5 ) .
Основным литературным и отчасти социально-политическим ориентиром «Вольности» является ода «Вольность» ( 1 7 9 0 ) А . Н . Радищева (ср. позднейшее автопризнание в черновой редакции стихотворения «Я памятник себе воздвиг нерукотворный...»:
«...вслед Радищеву восславил я свободу»). «Вольность» Радищева была во фрагментах и пересказах включена в главу «Тверь» «Путешествия из Петербурга в Москву»; существует предположение (см. примеч. к ст. 21), что Пушкину был известен в списках и полный текст оды. Как и Радищев, Пушкин ставит проблему закона и взаимоотношений с ним монарха и народа; однако общая концепция пушкинской «Вольности» противоположна радищевской. Как и для Руссо, для Радищева народ суверенен и является источником власти; тиран, нарушивший общественный договор, — «преступник власти», данной народом, облекшим его «в порфиру» для соблюдения закона. Ср. обращение к нему народа: «Но ты, забыв мне клятву данну, Забыв, что я избрал тебя, Себе в утеху быть венчанну, Возмнил, что ты Господь, не я» и т. д. ( Радищев Л. И. Путешествие из Петербурга в Москву. Вольность. С П б. , 1 9 9 2. С. 1 0 0 ) . Отсюда — право народа на восстание против тирана и его казнь. Для Пушкина в «Вольности» источник власти — закон (о понимании этого термина см. примеч. к ст. 3 7 — 4 0 ) , который неподвластен ни царям, ни народу; преступление закона теми или другим влечет за собой в первом случае деспотию, во втором — анархию (ср. эту мысль у Радищева: «Таков есть закон природы: из мучительства рождается вольность, из вольности рабство» (Там же. С. 1 0 2 ) ) . См.: Вальденберг В. «Вольность», ода Пушкина и «Вольность» Радищева // Slavia. Praha, 1939. Roc. 16. Ses. 2 — 3 . S. 2 6 9 — 2 7 6 ; Благой, 1. С. 1 5 7 — 1 6 9 ; Томашевский. Пушкин, I. С. 1 4 7 — 1 4 9 .
Умеренность политической программы сближает «Вольность» Пушкина с позицией Н. И . Тургенева 1817 г.
В. Е . Вальденберг в статье «Природа и Закон в политических воззрениях Пушкина» (Slavia. Praha, 1925. Roc. 4. Ses. 1. S. 6 3 — 8 1 ) выдвинул гипотезу о воздействии на «Вольность» социально-политических воззрений Г. Р . Державина, в частности, отразившихся в оде «Вельможа» ( 1 7 9 4 ) , где также ставятся проблемы власти и закона. Эта ода была в поле зрения Пушкина; к ней восходит употребленный в «Вольности» вариант восьмистишной одической строфы (см.: Томашевский. Пушкин, I. С . 1 4 7 — 1 4 9 ; Томашевский. Строфика П . С. 8 6 — 8 7 ) ; однако общая позиция Державина — не конституционализм, а просвещенный абсолютизм. Воздействие Державина («Вельможа», «Властителям и судиям» ( 1 7 8 0 — 1 7 8 7 ) ) сказывается не столько в идеологической, сколько в поэтической сфере. В своей поэтике пушкинская ода во многом опирается на традицию гражданской одической и псалмодической лирики, идущую из X V I I I в.; к ней восходят лексико-фразеологические формулы, инвективы-обращения, композиционные клише и пр. Ср. в «Оде на рабство» ( 1 7 8 3 ) В. В. Капниста: «Куда ни обращу зеницу, Омытую потоком слез, Везде, как скорбную вдовицу, Я зрю мою отчизну днесь ( . . . ) . Везде, где кущи, села, грады Хранил от бед свободы щит, Там тверды зиждет власть ограды И вольность узами теснит» и т. п. (Капнист В. В. Собр. соч.: В 2 т. М.; Л., 1960. Т . 1. С. 8 8 ) ; в неизданной и неизвестной Пушкину «Оде, выбранной из 93-го псалма» И. А. Крылова (начало 1 7 9 0 - х гг.): «Куда ни обращусь, внемля, Везде их меч, везде угрозы. Там на невинности железы, Там льются сирых кровь и слезы; Злодейством их грузна земля...» (Крылов И. А. Соч. М., 1 9 4 6 . Т . 3. С. 2 7 3 ; указано В. А . Сапоговым); в оде «Властолюбие» ( 1 8 1 2 ) А. Г. Родзянки: «Куда ни устремляю взоры, повсюду браней огнь горит ( . . . ) . Везде насильство и хищенье, Увенчанное преступленье, Попранна святость алтарей! Здесь поражен отец сынами, Тут дети преданы отцами, Там падают главы царей!» и т. д. Ср. в той же оде: «...перед светом Царь должен праведным ответом: Народом избран, создан он? Или народ — рабов семейство? И честь царей — война, злодейство, И лучший царь — Наполеон?» (см.: Вацуро В. Э. Пушкин и Аркадий Родзянко: ( И з истории гражданской поэзии 1 8 2 0 - х годов) // Врем. П К 1 9 6 9 . С. 4 9 — 5 1 ; то же: Вацуро В. 3 . Пушкинская пора. С П б . , 2 0 0 0 . С. 6 2 — 6 4 ) . Близкие концептуальные построения могли усваиваться Пушкиным и из западноевропейской литературно-философской традиции. Подробнее см.: Стенник Ю. В. Пушкин и русская литература X V I I I века. С П б . , 1 9 9 5 . С. 7 2 — 8 1 ; Винокур Г. О. Наследство X V I I I века в стихотворном языке Пушкина // Пушкин — родоначальник новой русской литературы. М . ; Л., 1941. С. 5 3 9 ; Топоров В. И. Пушкин и Голдсмит в контексте русской Goldsmithiana'bi: ( К постановке вопроса). Wien, 1 9 9 2 . С. 5 0 — 5 3 (Wiener slawistischer Almanach. Bd 2 9 ) . Восходящая к X V I I I в. поэтическая фразеология широко использовалась в политической лирике 1 8 0 0 — 1 8 1 0 - х гг. и стала одной из образующих в поэтике гражданской лирики декабристского времени (см.: Туковский Г. А. Стиль гражданского романтизма 1 8 0 0 - х годов и творчество молодого Пушкина // Пушкин — родоначальник новой русской литературы. С. 1 6 7 — 1 9 1 ) .
В «Вольности», возможно, отразилась и риторическая традиция ораторской прозы военных и послевоенных лет; она сказалась более всего на строфах о Наполеоне и казни Людовика X V I (см.: Михайлова И. И. «Витийства грозный дар...» : А . С. Пушкин и русская ораторская культура его времени. М., 1 9 9 9 . С. 7 4 — 8 4 ) .
Несмотря на умеренность своего политического содержания, «Вольность» рассматривалась как революционное стихотворение и распространялась вместе с более поздними антиправительственными стихами Пушкина. Существует мнение, что она послужила одной из основных причин его ссылки. ...
{Простите мне моё варварство. Я выложил построчные примечания после каждой строфы оды, разбив тем самым произведение на небольшие фрагменты.}
СВОБОДА
Беги, сокройся от очей,
Цитеры слабая царица!
Где ты, где ты, гроза царей,
Свободы гордая певица?
Приди, сорви с меня венок,
Разбей изнеженную лиру —
Хочу воспеть Свободу миру,
На троне поразить порок!
Ст. 5 — 6. Приди, сорви с меня венок, Разбей изнеженную лиру... — Л . П . Гроссман и М . А . Цявловский предполагали здесь автореминисценцию (с полемическим оттенком) из послания «Тургеневу» («Тургенев, верный покровитель...»), написанного 8 ноября 1817 г.: « К чему смеяться надо мною, Когда я слабою рукою На лире с трепетом брожу И лишь изнеженные звуки Любви, сей милой сердцу муки, В струнах незвонких нахожу?..» (см. наст, т., с. 7 ) . В первых строках «Вольности» Пушкин декларирует отказ от любовной лирики в пользу гражданской (см.: Гроссман Л. П. Пушкин. М., 1939. С. 170; Цявловский. Статьи. С. 8 0 ) .
С т . 7. Хочу воспеть Свободу миру... — парафраза первой строфы «Вольности» Радищева: « О вольность, вольность, дар бесценный! Позволь, чтоб раб тебя воспел» (Радищев А. И. Путешествие из Петербурга в Москву. Вольность. С. 9 6 ) . Вероятно, по аналогии с текстом Радищева в списках появляются чтения: «Хочу воспеть я вольность миру» и «Хочу я вольность грянуть миру» (см. наст, т., с. 133).
Открой мне благородный след
10 Того возвышенного Галла,
Кому сама средь славных бед
Ты гимны смелые внушала.
Питомцы ветреной Судьбы,
Тираны мира! трепещите!
А вы, мужайтесь и внемлите,
Восстаньте, падшие рабы!
Ст. 9 —12. Открой мне благородный след ~ Ты гимны смелые внушала. — Вопрос об имени французского поэта, которого имел в виду Пушкин, до сего времени является дискуссионным. Впервые в печати имя было раскрыто в издании Н . В. Гербеля (Герб. С. 13) как «А. Шенье» (без аргументации), что было принято и последующими комментаторами (Ефр. 1 8 8 0 . Т . 5. С. 532; Мор. 1887. Т . 1. С. 219; Мор. 1 9 0 3 — 1 9 0 6 . Т . 1. С. 5 6 2 ; Ефр. 1 9 0 3 — 1 9 0 5 . Т . 1. С. 3 5 9 и др.); причем некоторыми из них ( Н . О . Лернер, П . О . Морозов) даже рассматривалось как датирующий признак (см.: Былое. 1 9 0 6 . № . 6. С. 3 0 6 ; Венг. Т . 1. С. 512; см. также выше, с. 4 8 4 ) . Сомнение в такой расшифровке выразил И . И . Бикерман, указавший на копию А . Н . Глебова (Глб) с пометой «Pigault-Lebriin» (Бикерман И. К датировке оды «Вольность». С. 6 0 ) . В 1917 г. с критикой гипотезы, что Пушкин имел в виду Андре Шенье (Chénier, 1 7 6 2 — 1 7 9 4 ) , выступил Б. В. Томашевский, отметивший, в частности, что первое упоминание об оде предшествовало выходу в свет сборника Шенье ( 9 / 2 1 августа 1819 г.). Помета «Pigault-Lebriin» в Глб и аналогичная в принадлежавшей Цявловскому Тетр. Грушецкого (Груш) — ошибки: в них смешаны беллетрист и журналист Ш . - А . - Г . Пиго-Лебрен (Pigault-Lebrun, 1 7 5 3 — 1 8 3 5 ) и поэт Понс-Дени Экушар-Лебрен (Ecouchard-Lebrun, 1 7 2 9 — 1 8 0 7 ) , автор ряда революционных од, получивший прозвище «Лебрен-Пиндар» (ср. в других списках: помета «Le briin» в Аш, подзаголовок: «Воззвание к Лебрюну» в Корф). См.: Томашевский Б. В. Заметки о Пушкине. IV. О «Возвышенном Галле» // ПиС. Вып. 2 8 . С. 7 0 — 7 2 .
Развернутое обоснование гипотезы об Экушар-Лебрене как «возвышенном Галле» пушкинской оды было дано Томашевским в статье «Пушкин и французская революционная ода (Экушар Лебрен)» ( И з в . А Н С С С Р . Отд. лит. и яз. 1 9 4 0 . № 2. С. 2 5 — 5 5 ; то же: Томашевский. П . и Франция. С. 3 1 5 — 3 5 9 ) .
До начала 1 8 2 0 - х гг. Экушар-Лебрен считался крупнейшим лириком революционной эпохи. Томашевский привел отзывы биографов и критиков 1 7 8 0 — 1 8 2 0 - х гг. (например, М . - Ж . Шенье), включавших Лебрена в число великих лириков Франции наряду с Малербом и Ж . - Б . Руссо; даже противник Лебрена Ж . - Ж . Дюссо (Dussault, 1 7 6 9 — 1 8 2 4 ) свидетельствовал в 1811 г., что в годы революции «слава его возросла до размеров странного, причудливого призрака»; он был «Пиндаром в таком же роде, как Бруты и Публиколы его времени» (Journal des Débats. 1811. 16 aug.). Позднее, в период Реставрации, политические противники усиленно поддерживали версию о переметчивости Лебрена, написавшего похвалу Наполеону; широкое распространение получила направленная против него эпиграмма Т . Дезорга (Desorgues, 1 7 5 0 — 1 8 0 8 ) , со ссылкой на которую его имя было включено в изданный анонимно «Словарь флюгарок» («Dictionnaire des Girouettes», 1815) графа С. де Пруази д'Эппа (de Proisy d'Eppes, 1 7 8 8 — 1 8 3 6 ) . Стихи и эпиграммы Лебрена неоднократно переводились в России в 1 8 0 0 — 1 8 1 0 гг.; в 1821 г. в «Собрании образцовых сочинений и переводов» И . Е . Срезневский указывал, что он «весьма известен по своим смелым одам» ( С П б . , 1821. Т . 1. С. X V ; ср. «гимны смелые» у Пушкина). Стихи Лебрена были известны Пушкину еще в Лицее (см.: наст, изд., т. 1, по указ.), ряд перекличек с ними содержится и в стихах позднейших лет. Основным источником знакомства Пушкина с творчеством Лебрена было четырехтомное собрание сочинений Лебрена ( Œ u v r e s de Ponce-Denis (Ecouchard) Le Brun, membre de l'Institut de France et de la Légion d'Honneur, mises en ordre et publiées par P.-L.Ginguené. Paris, 1811), откуда, впрочем, были исключены революционные стихи, кроме наиболее известной его оды «На корабле „Мститель"» («Sur le vaisseau „Le Vengeur"»); редактор издания Женгене предупреждал, что в книгу не вошли по понятным соображениям несколько «весьма известных од, может быть, для многих единственно известных его од», которые, однако, «давно напечатаны и находятся у всех на руках» ( Т . 1. Р. V I I — V I I I ) ; они печатались в газете «Moniteur», комплекты которой имелись в России, в хорошо известных русскому читателю «Альманахах муз» и пр. Политическая лирика Лебрена, воспевающая свободу и обличающая преступления королей (Карла I X , Людовика X V I ) , содержит (в противоположность «Вольности») и оправдание казни Людовика как исполнение приговора законного суда, выражающего волю всей нации; сближают же ее с «Вольностью» основы политической доктрины, восходящей к Монтескье, а также ряд политических формул (см. примеч. к ст. 14, 8 8 ) ; Лебрен говорит о двойном угнетении народа королевской и церковной властью, о несправедливости суда и пр.
Томашевский отверг другие возможные кандидатуры — А . Шенье, К. Делавиня (Delavigne, 1 7 9 3 — 1 8 4 3 ) (гипотеза Г. А . Гуковского, высказанная в докладе на Пушкинской комиссии 21 апреля 1 9 3 8 г.), чьи «Мессеньены» («Messéniennes») появились в 1818 г.
Имя Экушар-Лебрена встретило возражения Ю . Г. Оксмана, сославшегося на упомянутый Томашевским «Словарь флюгарок» как показатель падения репутации Лебрена к 1817 г. и на малую известность его имени среди читателей, которым адресовалась «Вольность». В качестве альтернативы Оксман выдвинул К . - Ж . Руже де Лиля (Rouget de Lisle, 1 7 6 0 — 1 8 3 6 ) , автора «Марсельезы» (первоначально «Hymne de Marseillais», 1 7 9 2 ; ср. «гимны смелые»; см.: Оксман Ю. Г. А . В. Кольцов и тайное «Общество независимых» // Учен. зап. Саратовского гос. ун-та. 1 9 4 8 . Т . 2 0 . Вып. филол. С. 7 9 — 8 1 ; то же: Оксман Ю . Г. От «Капитанской дочки» к «Запискам охотника» И . С. Тургенева. Саратов, 1959. С. 1 8 4 — 1 8 5 , 1 9 9 — 2 0 0 ; Пугачев В. В. Предыстория Союза благоденствия и пушкинская ода «Вольность». С. 133; см. также обсуждение этого вопроса в переписке Оксмана с М . К. Азадовским, С. А . Рейсером, Н . И . Мордовченко, Б. В. Томашевским: Марк Азадовский, Юлиан Оксман. Переписка. 1 9 4 4 — 1 9 5 4 / И з д . подгот. К. М . Азадовский. М., 1 9 9 8 . С. 9 2 — 9 3 , 101 — 105). Такое предположение впервые было сделано С. Д. Полторацким в Лон—Полт ( 1 8 5 5 — 1 8 5 6 ) . В примечаниях M . Н . Лонгинова к тексту «Вольности» «возвышенный Галл» раскрыт как «Андрей Шенье, казненный 25-го июля ( 7 термидора) 1 7 9 4 года», который «перед самою казнию клеймил в бессмертных ямбах злодеев, управлявших тогда Францией» (кн. 1, л. 6 ) , но далее, при стихотворении « К К(нягине) Г(олицин)ой. Посылая ей оду „Вольность"», есть помета M . Н . Лонгинова: «Кстати, приведу здесь замечание моего искреннего приятеля С . Д . Полторацкого, известного во всей Европе библиографа, касательно 2-й строфы оды „Вольность". Он полагает, что оно относится не к А . Шенье, а к Руже де Лилю ( . . . ) , автору известного революционного гимна „La Marseillaise", написанного в начале 1 7 9 2 года. Это мнение слыхал я прежде, но позабыл» (кн. 1, л. 5 0 об.). Однако есть основания думать, что комментарий Полторацкого, высказанный как догадка, имеет позднее происхождение.
В 1796 г. имя Руже де Лиля, «истинного Тиртея Франции», называлось наряду с именем Лебрена в числе наиболее известных (см.: Томашевский. П . и Франция. С. 3 1 8 ) . В последующие годы текст «Марсельезы» почти исчез из обращения и привлек к себе внимание лишь во время революции 1 8 3 0 , а затем 1 8 4 8 г. В 1 8 3 0 г. Полторацкий находился во Франции и установил близкую связь с французскими революционными кругами (см.: Орлик О. В. Передовая Россия и революционная Франция: Первая половина X I X века. М., 1973. С . 1 5 3 — 1 5 6 ) ; вполне вероятно, что предположение о Руже де Лиле возникло у него как раз в это время. Гипотезу о Руже де Лиле как «возвышенном галле» «Вольности» подверг критике А . Л . Слонимский, сославшийся не только на историю текста, но и на самое содержание «Марсельезы» (военный гимн, направленный против внешних врагов), весьма далекое от «Вольности», а также на отсутствие сведений о знакомстве с ним в России в 1810-е гг. (Слонимский А. Л. О каком «возвышенном галле» говорится в оде Пушкина «Вольность»? //П И М . Т . 4. С. 3 3 0 — 3 3 1 ) ; последнее, впрочем, не совсем верно: так, И. Д. Якушкин рассказывает о пении «Марсельезы» в 1818 г. в кругу А . Н. Муравьева ( Якушкин И. Д. Записки, статьи, письма. М., 1951. С. 2 0). В той же работе Слонимский оспорил и кандидатуру Экушар-Лебрена, исходя (как и Ю . Г. Оксман) из представления о его поздней репутации и из отсутствия прямых доказательств знакомства Пушкина с его политической лирикой. Сам Слонимский придерживался версии о А . Шенье; в дальнейшем она была поддержана также работами М. Л . Нольмана (Нолъман М. Л. 1) След «возвышенного Галла»: Пушкин и А. Шенье // XIII Герценовские чтения. Филологические науки. Л., 1 9 7 0 . С. 4 4 — 4 6 ; 2 ) Парадокс о «возвышенном галле» // Проблемы идейно-эстетического анализа художественной литературы в вузовских курсах ( . . . ) : Тез. совещания 2 5 — 2 7 мая 1 9 7 2 г. М., 1 9 7 2 . С. 1 0 4 — 1 0 5 ) . В 1 9 7 8 г. были опубликованы дневниковые записи П. Н. Лукницкого о занятиях А. А. Ахматовой темой «Пушкин и Шенье» ( 1 9 2 6 — 1 9 2 7 ); в примечаниях к этой публикации также был затронут вопрос о Шенье как «возвышенном Галле» (см.: Ранние пушкинские штудии Анны Ахматовой: ( П о материалам архива П . Лукницкого) // В Л . 1 9 7 8 . № 1. С. 188. 1 9 4 — 1 9 5, 2 0 7, 211 (примеч. В. Непомнящего и С. Великовского), 2 2 4 (послесл. В. Непомнящего)). Гипотеза о Шенье отстаивается некоторыми современными исследователями (см., например: Телешова Н. К. Андре Шенье и Александр Пушкин // Р Л . 1 9 9 6 . № 1. С. 6 — 8 ) .
Обоснование гипотезы, предлагающей в качестве «возвышенного Галла» А . Шенье, требует прежде всего выяснения, какими сведениями о Шенье Пушкин мог располагать к 1817 г., до выхода подготовленного А . де Латушем (Latouche, 1 7 8 5 — 1 8 5 1 ) сборника 1819 г. (Chénier A. Œuvres complètes. Paris), сделавшего поэзию Шенье доступной читателю. Основные сведения по этому поводу были сообщены Б. В. Томашевским (см.: Томашевский. П . и Франция. С. 3 5 1 — 3 5 5 ) ; усилия сторонников гипотезы о Шенье были направлены на расширение и обогащение этого материала. При жизни Шенье было опубликовано лишь два его политических стихотворения: ода « В зале для игры в мяч» (« Le Jeu de Paume», отд. изд. 1791) и памфлетный «Гимн на торжественное вступление восставших швейцарцев полка Шатовье» («Hymne sur l'entrée triomphale des Suisses révoltés du régiment de Chateauvieux») (Supplement au Journal de Paris. 1 7 9 2 . 15 avril). Последнее стихотворение было напечатано в изд. 1819 г. лишь в виде маленького отрывка; вместе с тем следы чтения его (как и « L e Jeu de Paume») ощущаются в элегии Пушкина «Андрей Шенье» ( 1 8 2 5 ) (см.: Гроссман Л. П. От Пушкина до Блока. М., 1 9 2 6 . С . 3 3 — 3 9 ) .
Высказывалось предположение, что оно могло быть известно Пушкину уже в момент написания «Вольности» (см.: Слонимский А. Л. О каком «возвышенном галле» говорится в оде Пушкина «Вольность»? С. 3 3 2 — 3 3 3 ) . Шенье напечатал также несколько политических статей, где, в частности, полемизировал со своим братом М . - Ж . Шенье, примыкавшим к якобинцам. После гибели Андре М . - Ж . Шенье напечатал «Молодую узницу» ( « L a jeune captive») (Décade philosophique. An III ( 1 7 9 5 ) . 2 0 nivose ( 9 janvier)). Перепечатано в «Almanach des Muses» на 1 7 9 6 г. с примечанием к имени автора: «Казнен 7 термидора вместе с несчастным Руше и двадцатью другими узниками тюрьмы Сен-Лазар, также обвинявшимися в подготовке тюремного восстания либо в участии в нем. Андре Шенье было всего тридцать лет. Он много трудился, много писал, но опубликовал очень мало. Поэзия, философия и наука о древностях понесли с его смертью невосполнимую утрату» ( Р . 181; см. также: Франц. элегия. С. 6 3 7 , коммент. В. А . Мильчиной). Эти стихи были включены в антологию «Petite encyclopédie poétique...» (Paris, 1 8 0 4 . T . 7. P . 1 5 2 — 1 5 4 ) в раздел « О д ы » . Знакомство Пушкина со стихотворением «Молодая узница» очень вероятно (в черновой прозаической заметке 1 8 2 5 г. об Андре Шенье оно называлось Пушкиным в числе стихов Шенье, известных до издания Латуша, но затем было вычеркнуто: «Долго он был известен 2 или тремя отрывками в др(евнем) элегическом роде, Одою Младой Узницы и словами Шатобриана» — Акад. Т . И. С . 3 0 1 ) . В 1801 г. появляется в печати элегия X X « В древнем вкусе» («Dans le goût ancien») (Mercure. An I X ( 1 8 0 1 ) . 1 germinal ( 2 2 mars)) также с примечанием: «Юноша, автор этих строк, подававший большие надежды на поприще словесности, был убит по приказу революционного суда. ( . . . ) Он любил поэзию и посвящал ей свои дни. Рукописи стихов, которые остались от него и которые он не успел перечесть, часто грешат отсутствием правильности и чистоты, но не раз обнаруживают в сочинителе вкус, достойный древних, и поэтический талант». Перепечатано в «Almanach des Muses» на 1 8 0 2 г. с примечанием: «Этот юноша, кроткий, честный, скромный и общительный, любимый сын достойного и добродетельного отца, рожденный дабы прославить своими литературными познаниями и талантами имя Шенье, пал жертвой революционной тирании в III году» ( Р . 114; см. также: Франц. элегия. С. 6 3 7 , коммент. В. А . Мильчиной). Стихотворение, также вошедшее в «Petite encyclopédie poétique...» (Paris, 1805. T . 11. P . 1 0 0 ) , видимо, тоже было в поле зрения Пушкина. В 1 8 0 2 г. Ф . - Р . Шатобриан в «Гении христианства» ( Ч . 2, кн. 3, гл. 6 ) упомянул о погибшем на эшафоте юном поэте Андре Шенье, чей редкий талант сказался в эклогах и идиллиях, и привел в примечаниях идиллию «Accours, jeune Chromis...» и (не полностью) элегию X X X V I , где, по словам Шатобриана, ощущается как бы предчувствие трагического конца.
Шатобриан коротко рассказал и о мужестве Шенье в последние минуты, о его «благородном предложении» своей помощи К . - Г . де Мальзербу, защитнику Людовика X V I на судебном процессе, и о последних словах перед казнью — все это отразилось потом в пушкинской элегии «Андрей Шенье» (см.: Chateubriand F.-R. Génie du Christianisme. Paris, 1 9 6 6 . P . 2 9 9 , 4 9 5 — 4 9 6 ; Франц. элегия. С. 6 2 8 , коммент. В. А . Мильчиной). О «нескольких словах» Шатобриана как об одном из основных источников сведений о Шенье до 1819 г. Пушкин говорит в заметке 1 8 2 5 г. об Андре Шенье (см.: Акад. Т . И. С . 301). На протяжении 1810-х гг. в печати появилось еще несколько фрагментов (см. полный список: Talvart H., Place J. Bibliographie des auteurs modernes de langue française ( 1 8 0 1 — 1 8 2 7 ) . Paris, 1931. T . 3 ) . Почти те же сведения о Шенье были приведены и в справке библиографического словаря при «Petite encyclopédie poétique...»: «Шенье (Мари-Андре), родился в Константинополе в 1 7 6 3 г., сын французского консула, погиб в 1 7 9 4 г. в Париже на революционном эшафоте. Автор элегий, эклог, поэмы о „Пречистой Сусанне, избавленной от мучений Даниилом" и проч. Г. Палиссо говорит, что в элегиях Шенье „самая утонченная чувствительность соединяется с такой прелестной наивностью, какая свойственна лишь избранным душам и которая очень приближает его к характеру Лафонтена"» (см.: Petite encyclopédie poétique... T . 14: Dictionnaire portatif des poètes français morts depuis 1050 jusqu'à 1804... / Par Philipon-la-Madelaine, de l'Académie de Lion. Paris, 1 8 0 5 . P . 1 4 2 ) . Ничего не говорится об общественных выступлениях Шенье и в посвященных ему стихах — послании к нему Экушар-Лебрена и поэтическом воспоминании о нем в стихотворении М . - Ж . Шенье «На клевету» («Sur la Calomnie», 1 7 9 7 ).
Известные к настоящему времени факты, таким образом, не опровергают, а, скорее, подтверждают вывод Томашевского, что Шенье до 1819 г. мог быть известен Пушкину только как элегический и буколический поэт, невинная жертва террора; знакомство Пушкина в это время с двумя политическими стихотворениями Шенье недоказуемо; никакой фактической основы не имеет и высказывавшееся иногда в литературе предположение, что Пушкин мог знать его неизданные стихи, к которым имели доступ некоторые литераторы из окружения Шенье. Строка «Открой мне благородный след...», иногда истолковывавшаяся как призыв «открыть» утаенное наследие поэта (см.: Нольман М. Л. Парадокс о «возвышенном галле». С. 104; Ранние пушкинские штудии Анны Ахматовой: ( П о материалам архива П . Лукницкого). С . 2 2 4 , послесл. В. Непомнящего), имеет достаточно широкий диапазон возможных значений (см.: С Я П . Т . 3. С. 2 1 3 — 2 1 4 ) ; с нашей точки зрения, наиболее вероятное — «указать, открыть путь, дорогу по следам поэта». Гипотеза об ЭкушарЛебрене как «возвышенном Галле» в настоящее время является наиболее аргументированной. С обнаружением списка М . А . Корфа с подзаголовком «Воззвание к Лебрюну» она получила новое серьезное подтверждение, исходящее из пушкинской лицейской среды.
Следует, однако, отметить и то, что многие малоискушенные в поэзии читатели, современники Пушкина, видимо, затруднялись в толковании этих строк. Показательно соответствующее примечание составителя достаточно раннего сборника Нейш1 «Кого разумеет автор под именем возвышенного Галла? Если Волтера, которого многие, не читав или иначе понимая, почитают безбожником, то автор ошибается. Волтер был вольнодумец, но самый твердый деист и почитатель святыни трона. Он писал противу тирании, но не противу царей. Если автор разумеет здесь Жан-Жака Руссо по его „Contrat social", то это был софист, жалкий в глазах истинного философа». Ср. примеч. к этому стиху в Пут (см. выше, с. 4 7 8 ) .
С т . 1 4 . Тираны мира! трепещите! — Ср. в «Марсельезе» Руже де Лиля: «Tremblez, tyrans!» (строфа 4, ст. 1), что производит впечатление прямой реминисценции (см.: Оксман Ю. Г. От «Капитанской дочки» к «Запискам охотника» И . С . Тургенева. С. 2 0 0 ) ; как цитата из Руже де Лиля эта фраза рассматривалась и в Госл. в 10 т. ( Т . 1. С. 5 6 2 ) . Однако этот стих представляет собой вариацию широко распространенной формулы французской политической поэзии революционного времени. Ср . более близкие строки в «Песни на республиканском пиршестве в честь праздника Победы» ( « C h a n t du banquet républicain pour les fêtes de la Victoire», 1 7 9 6 ) Экушар-Лебрена: «Vils tyrans, ( . . . ) Frémissez de notre allégresse. Mais vous, peuples, rassurez-vous...» («Гнусные тираны, ( . . . ) дрожите перед нашим весельем. А вы, народы, ободритесь...» — фр.) (см.: Томашевский. П . и Франция. С . 3 4 6 ) . У Шенье в оде « В зале для игры в мяч» ( 1 7 9 1 ) : «Parricides, tremblez; tremblez, indignes rois» («Трепещите, отцеубийцы; трепещите, недостойные короли» — фр.) (см.: Слонимский А. Л. О каком «возвышенном галле» говорится в оде Пушкина «Вольность»? С . 3 3 4 ) . Близкие формулы — в русской гражданской поэзии (ср. пересказ 12-й строфы «Вольности» Радищева в составе «Путешествия из Петербурга в М о с к в у » : «трепещи, се мститель грядет, прорицая вольность...» — Радищев А. Н. Путешествие из Петербурга в Москву. Вольность. С . 9 9 ) и в ораторской прозе (ср. приказ М . И . Кутузова по армиям от 17 октября 1 8 1 2 г.: «Соотечественники! внемлите и благоговейте! враги! трепещите! — см.: Михайлова Н. И. «Витийства грозный дар...» С . 7 5 — 7 6 ) . У самого Пушкина в «Воспоминаниях в Царском Селе» в обращении к Наполеону: «Вострепещи, тиран!» (наст, изд., т. 1, с. 7 1 ) .
С т . 1 6 . Восстаньте, падшие рабы! — «Восстать» здесь в значении «встать, воспрянуть, воскреснуть»; ср.: « Р ы д а й — твой бич восстал...» («Наполеон на Эльбе», 1 8 1 5 — наст, изд., т. 1, с. 1 0 7 ) или «Восстань, о Греция, восстань...» ( « О п я т ь увенчаны мы славой...») ( 1 8 2 9 ) (см.: Томашевский. Пушкин, I. С . 1 7 1 — 1 7 2 ) .
Увы! куда ни брошу взор —
Везде бичи, везде железы,
Законов гибельный позор,
20 Неволи немощные слезы.
Везде неправедная Власть
В сгущенной мгле предрассуждений
Воссела — Рабства грозный Гений
И Славы роковая страсть.
С т . 1 9 . Законов гибельный позор... — « П о з о р » здесь в значении «зрелище»; вся строка значит: «зрелище гибели законов» (см.: Винокур Г. Наследство X V I I I века в стихотворном языке Пушкина. С . 5 3 9 ) .
С т . 2 1 и с л е д . Везде неправедная Власть... — Речь идет о политическом и духовном угнетении. Под «предрассуждением» (предрассудком, суеверием) понимается клерикальная реакция. Ср. у Радищева:
Воззрим мы в области обширны,
Где тусклый трон стоит рабства.
В мире и тишине суеверие священное и политическое, подкрепляя друг друга,
Союзно общество гнетут;
Одно сковать рассудок тщится
Другое волю стерть стремится...»
(Радищев А. Н. Путешествие из Петербурга в Москву. Вольность. С. 98; Томашевский. Пушкин, I. С. 159—160).
Строка « В сгущенной мгле предрассуждений», возможно, содержит реминисценцию из 5 4 - й строфы «Вольности» Радищева, не вошедшей в состав «Путешествия»: «Сгущенную мглу разогнавши...» ( Радищев А. Н. Путешествие из Петербурга в М о с к в у . Вольность. С . 1 3 3 ) , что позволяет предположить знакомство Пушкина с полным текстом оды (Благой, I. С . 1 6 9 ) .
С т . 24. И Славы роковая страсть. — Речь идет о военной славе. Ср. в «Мечтателе» ( 1 8 1 5 ) : « Мне Слава издали грозит Перстом окровавленным» — наст, изд., т. 1, с. И З ; в «Войне» ( 1 8 2 1 ) : «Родишься ль ты во мне, слепая славы страсть, Ты , жажда гибели, свирепый жар героев?». Философия Просвещения устанавливала прямую связь между деспотическим правлением, «рабством» народа, и стремлением к завоеваниям. С р . в «Суждении о вечном мире» Ж . - Ж . Р у с с о (около 1 7 5 6 , опубл. 1 7 8 2 ) : «...война и завоевания, с одной стороны, и усугубляющийся деспотизм, с другой, взаимно помогают друг другу» ( Р у с с о Ж.-Ж. Трактаты. М . , 1 9 6 9 . С . 1 4 4 ) . Эта проблема получила особую актуальность в результате осмысления войны 1812 г. — ср. ее постановку, например, в хорошо известном Пушкину послании Жуковского «Императору Александру» ( 1 8 1 4 ) ; к Наполеону стала применяться и обычная для просветительской традиции оценка великого полководца как великого преступника.
Такое представление Пушкин мог найти, в частности, в книге первого директора Лицея В. Ф . Малиновского «Рассуждение о мире и войне» ( С П б . , 1 8 0 3 . Ч . 1 — 2 ) ; в 1821 г., уже ознакомившись с трактатом Руссо, Пушкин писал в заметке « ( О вечном мире)»: «Что же до великих страстей и великих военных талантов, то на это всегда будет гильотина, т. к. обществу мало заботы до восхищения великими комбинациями победоносного генерала — имеются иные дела — и не для того поставили себя под защиту законов» (Акад. Т . 12. С . 189, 4 8 0 ; оригинал по-франц.). См.: Томашевский. П. и Франция. С. 1 3 5 — 1 3 8 ; Алексеев М. П. Пушкин и проблема «вечного мира» //Алексеев. Пушкин. С. 1 6 0 — 2 0 8 .
Лишь там над царскою главой
Народов не легло страданье,
Где крепко с Вольностью святой
Законов мощных сочетанье,
Где всем простерт их твердый щит,
30 Где сжатый верными руками
Граждан над равными главами
Их меч без выбора скользит
Ст. 31 — 32. Граждан над равными главами Их меч без выбора скользит... — Речь в данном случае идет о судебной практике как конкретном применении Закона.
Это место оды близко к речи А . П . Куницына на акте открытия Лицея, о которой Пушкин впоследствии вспоминал в стихотворении «Была пора: наш праздник молодой...» ( 1 8 3 6 ) . Куницын приводил здесь слова французского историка Г . - Т . - Ф . Рейналя (Raynal, 1 7 1 3 — 1 7 9 6 ) : «Закон — ничто, если он не является мечом, который безразлично движется над всеми головами и поражает все, что возвышается над уровнем той горизонтальной плоскости, в которой он движется» (Речи, произнесенные при открытии Императорского Царскосельского Лицея. С П б . , 1811. С . 9 — 1 0 ; также см.: Томашевский. Пушкин, I. С . 1 6 2 — 1 6 3 ) . Идея равенства перед законом, общее место социологических построений X V I I I в., воплощена и в многочисленных поэтических текстах — в «Вольности» Радищева, у Державина (например, в стихотворении «На Шведский мир» ( 1 7 9 0 ) : «Законов под одной чертою Равен вельможа и пастух»; в оде «Вельможа» ( 1 7 9 4 ) : «Во правосудии — равенство») и др.
И преступленья свысока
Сражает праведным размахом,
Где не подкупна их рука
Ни алчной скупостью, ни страхом.
Владыки! вам венец и трон
Дает Закон — а не природа;
Стоите выше вы народа,
40 Но вечный выше вас Закон.
Ст. 37 — 40. Владыки! вам венец и трон ~ Но вечный выше вас Закон. — В литературе делались попытки найти конкретные источники концепции Закона в оде «Вольность». В. Е . Вальденберг считал, что это понятие у Пушкина существенно отличается от распространенного в XVIII — XIX вв. (в частности, от сформулированного Руссо) и источник его остается неустановленным (Вальденберг В. Е. Природа и Закон в политических воззрениях Пушкина. С. 6 3 — 8 1) . Это мнение можно признать преувеличенным (см. возражения: Пугачев В. В. Предыстория Союза благоденствия и пушкинская ода «Вольность». С . 1 3 8 — 1 3 9 ) . Пушкин употребляет здесь понятие «закон» в том общем смысле, в каком его понимала социальная философия Просвещения, нивелируя индивидуальные различия в толкованиях. Монтескье ( «О духе законов» ( 1 7 4 8 ) , кн. 1, гл. 1, 3 ) определял закон как «необходимые отношения, вытекающие из природы вещей», а положительные, т. е. общественные, законы как частные применения человеческого разума, управляющего всеми народами (см.: Монтескье Ш. Избр. произведения. Л., 1955. С. 163, 1 6 8 ) . Руссо ( « О б общественном договоре» ( 1 7 6 2 ) , гл. 6 ) , расходясь с Монтескье в понимании происхождения закона, рассматривал его как акт волеизъявления народа, касающийся фундаментальных основ социального устройства (см.: Руссо Ж.-Ж. Трактаты. С . 1 7 7 ) . В «Энциклопедии» Дидро и Даламбера «основной закон» определялся как форма правления и «договоры между народом и тем или теми, кому он передает верховную власть, каковые договоры устанавливают надлежащий способ правления и предписывают границы верховной власти» (статья Л . Жокура) (см.: Encyclopédie ou Dictionnaire raisonné des Sciences, des Arts et des Métiers... Paris, 1765. T . 9. P . 6 6 0 ; История в Энциклопедии Дидро и Даламбера / Пер. и примеч. Н . В. Ревуненковой; Под общей ред. А . Д. Люблинской. Л., 1 9 7 8 . С. 8 8) ; ср. в статье «Политическая власть» Д. Дидро: «Естественные и государственные законы — это условия, на основании которых подданные подчиняются или считаются подчиненными государю» (Encyclopédie ou Dictionnaire raisonné... Paris, 1751. T . 1. P . 8 9 8 ; История в Энциклопедии Дидро и Даламбера. С. 9 0 ) . В своих основных чертах это положение было общим местом просветительской философии; оно отразилось и в «Наказе» Екатерины II (ср. гл. V , § 6 3 : «Закон не происходит единственно от власти» и проч.); отсюда отмечавшиеся в литературе точки соприкосновения с ним пушкинской «Вольности» (см.: Будде Е. А . С. Пушкин в борьбе за права русского гражданина // Рус. мысль. 1 8 9 9 . № 10. С . 1 4 1 — 1 4 3 ). О рецепции идей Монтескье и Руссо в России см. также: Златопольская А. А. Проблема общественного договора в зеркале русской мысли века Екатерины: (Восприятие идей Руссо и Монтескье) // Философский век: Альманах. Вып. 11: Екатерина II и ее время: Современный взгляд. С П б . , 1 9 9 9 . С . 5 2 — 6 5 . Договорная теория происхождения власти излагалась в Лицее в лекциях А . П . Куницына о политических науках и естественном праве; одним из основных источников их был трактат Руссо « О б общественном договоре». Ср. определение Куницыным «коренных законов» как «явных договоров между гражданами и своевластителем» и характеристику «тирана» как злоупотребляющего верховной властью (у Руссо «тиран — это тот, кто противу законов провозглашает себя правителем, действующим согласно законам; деспот — тот, кто ставит себя выше самих законов»; см.: Руссо Ж.-Ж. Трактаты. С. 2 1 6 (гл. X . « О злоупотреблении властью и ее склонности к вырождению»)). См. об этом: Лицейские лекции: ( П о записям А . М . Горчакова) / Вводная ст. Б. С. Мейлаха // К А . 1937. № 1 ( 8 0 ) . С . 8 1 — 8 2 , 109, 102; Мейлах Б. С. Пушкин и его эпоха. М., 1 9 5 8 . С. 7 9 и след. Требование подчинения монарха закону критиковал H. М . Карамзин в записке « О древней и новой России...», рассматривая его с точки зрения практической политики как абстрактное и реально неосуществимое: «...Можно ли и какими способами ограничить самовластие в России, не ослабив спасительной царской власти? Умы легкие не затрудняются ответом и говорят: „Можно, надобно только поставить закон выше государя". Но кому дадим право блюсти неприкосновенность этого закона? Совету ли?» и т. д. (Карамзин H. М. Записка о древней и новой России в ее политическом и гражданском отношениях. М., 1991. С . 4 8 ). В литературе отмечалась неопределенность употребления понятия «закон» в «Вольности», где «затушеван» конфликт между законом естественным и положительным (Томашевский. Пушкин, I. С. 161); см. также выше, в ст. 2 8 и след. употребление понятия «закон» в узком смысле судебного законодательства. В политической ситуации 1817 г. противопоставление «природы» и «закона» как источника власти актуализировалось; реставрация Бурбонов оживила деятельность консервативных философов и публицистов, утверждавших принцип естественного (и божественного) происхождения власти.
Пушкин косвенно отвечал и на эти теории, хотя, вероятно, и не имел в виду конкретного адресата (Вальденберг В. Природа и Закон в политических воззрениях Пушкина. с . 6 5 — 6 8 ) .
И горе, горе племенам,
Где дремлет он неосторожно,
Где иль народу, иль царям
Законом властвовать возможно.
Тебя в свидетели зову,
О мученик ошибок славных,
За предков в шуме бурь недавных
Сложивший царскую главу!
Ст. 47 — 48. За предков в шуме бурь недавних Сложивший царскую главу. — Подобное понимание исторической судьбы Людовика X V I , казненного по приговору Конвента в 1 7 9 3 г., существовало в западной и русской историографии. Ср. запись в геттингенском дневнике А . И . Тургенева от 25 февраля ( 9 марта) 1 8 0 3 г., сделанную под впечатлением лекций И . Г. Эйхгорна (Eichhorn, 1 7 5 2 — 1 8 2 7 ) о Французской революции: «Бедный Лудовик! Т ы не заслужил такой участи; ты пострадал за своих предшественников» ( А б Т . Вып. 2. С. 1 9 8 ) . Очень близкая мысль — в «Опыте теории налогов» Н . И . Тургенева ( С П б . , 1818. С . 3 0 5 ) : «Все в течение ста лет правительством накопленные бедствия обрушились наконец на невинной Главе Людовика X V I » (отмечено: Томашевский. Пушкин, I. С . 1 6 6 — 1 6 7 ) .
Восходит к смерти Людовик
50 В виду безмолвного потомства,
Челом развенчанным приник
К кровавой плахе Вероломства.
Молчит Закон, народ молчит!
Падет преступная секира —
И се! злодейская порфира
На Галлах скованных лежит.
Ст . 4 9 и след . Восходит к смерти Людовик... — Эти строки содержат ряд фразеологических совпадений со стихотворением С. И . Висковатова «Время. Ода, сочиненная по случаю торжества России, на вступление великого государя Александра I в Париж» ( С П б . , 1814. С. 5 — 6 ) : «Народа кроткий благодетель, На казнь влечется Людовик. Разит преступная секира Главу венчанну... Ужас мира И человечества позор» и т. д. (см.: Зорин А. Л. К предыстории «ужаса мира»: (Пушкин и С. И . Висковатов) // Н Л О . 1 9 9 2 . № 1. С . 2 7 2 — 2 7 4 ) . Со своей стороны, Висковатов позднее в оде в честь Николая I ( С О . 1 8 2 6 . Ч . 105, № 3. С. 3 0 2 — 3 0 3 ; перепечатано: Н Л . 1 8 2 6 . № 2 ) использовал фразеологию «Вольности»: «Ему громами в слух гремит Проклятие из рода в роды; Т ы ужас Неба! срам природы...» (см.: Цявловский М. А. Эпигоны декабристов// Голос минувшего. 1917. № 7 — 8 . С. 9 9 — 1 0 0 ) . Ср. также описание в «Вольности» Радищева казни Карла I: «...смерть летает, Над гордою главой паря. Ликуйте, склепанны народы: Се право мщенное природы На плаху возвело царя» (строфа 13 в составе «Путешествия» и 14 в полном тексте оды — Радищев А. И. Путешествие из Петербурга в Москву. Вольность. С . 9 9 , 128).
С т . 53 . Молчит Закон — народ молчит... — Молчание народа как форма осуждения преступлений власти — широко распространенный мотив в политических сочинениях периода Французской революции, породивший и ряд афористических формул типа «молчание народа — это урок королям» ( « L e silence des peuples est la leçon des rois»). Подобные формулы сделались ходовым речением; в разных контекстах (в том числе и в применении к Людовику X V I ) они использовались, в частности, в речах Мирабо. Уже в 1 8 0 0 - е гг. они проникли и в русскую журналистику (ср.: Похвала молчанию // Минерва. 1 8 0 7 . Ч. 4, № 15); неоднократно ими пользовался и Карамзин в «Истории государства Российского» (см., например: Лузянина Л. Н. Об особенностях изображения народа в «Истории государства Российского» H . М . Карамзина //Русская литература X I X — X X веков. Л . , 1971. С. 7 и след. (Учен. зап. Л Г У . № 3 5 5 . Сер. филол. наук. Вып. 7 6 ) ) . Позднее они отразились в заключительной ремарке «Бориса Годунова» (см.: Алексеев М. П. Ремарка Пушкина «Народ безмолствует» //Алексеев. Пушкин. С. 2 2 8 — 2 3 8 ) . В ст. 5 4 «Вольности» иногда усматривали этот семантический оттенок (см.: Фридлендер Г. М. Вольность и закон: (Пушкин и Великая Французская революция) // Великая Французская революция и русская литература. Л., 1 9 9 0 . С. 154). Очень возможно, что в поле зрения Пушкина была целая серия статей и публикаций в «Сыне отечества» 1816 г., связанная с историей суда и казни Людовика X V I : завещание его и Mарии-Антуанетты, речь Шатобриана в палате пэров при чтении завещаний; наконец, «Краткая биография французской королевы Марии Антонии» с описанием дороги на эшафот: «Злодеи побуждали народ на дороге оскорблять ее, но тщетно: господствовало глубокое молчание» ( С О . 1816. Ч. 2 8 , № 10. С . 157). Однако в общем контексте стихотворения доминирующим значением этой формулы является не «осуждение», а «пассивная покорность» — мотив, впоследствии развитый в нескольких стихотворениях 1 8 2 1 — 1 8 2 3 гг. (см.: Строганов М. В. Еще раз о ремарке «Народ безмолствует» // Врем. П К . Вып. 2 3 . С. 1 2 6 — 1 2 9 ) .
С т . 5 5 . ...злодейская порфира... — Примечание, сделанное в Тург 2 к этому стиху: «Наполеонова порфира... Замечание для В. Л . П . моего дяди (родного)» — характерное «арзамасское» подтрунивание над простодушием и непонятливостью В. Л . Пушкина, якобы способного принять эту строку за намек на реставрацию Бурбонов.
Самовластительный Злодей!
Тебя, твой трон я ненавижу,
Твою погибель, смерть детей
60 С жестокой радостию вижу.
Читают на твоем челе
Печать проклятия народы,
Ты ужас мира, стыд природы,
Упрек ты Богу на земле.
Ст. 57 — 64. Самовластительный Злодей! ~ Упрек ты Богу на земле. — Речь идет о Наполеоне. Были попытки толковать всю строфу как относящуюся к Павлу I (см.: Шкловский В. Заметки о прозе Пушкина. М., 1937. С. 16; Оксман Ю. Г. Пушкинская ода «Вольность»: ( К вопросу о датировке). С. 2 6 — 2 7 ) .
Указывалось, что к этому времени Наполеон был жив, но лишен «трона» и что единственный его сын, герцог Рейхштадтский, умер лишь в 1832 г. Под «смертью детей» понималась смерть дочери Павла I, Екатерины Павловны ( 1 7 8 8 — 1 8 1 8 ) , в первом браке герцогини Ольденбургской, во втором — королевы Вюртембергской. Ее двор в Твери в 1 8 1 0 — 1 8 1 1 гг. был средоточием консервативной оппозиции; по ее просьбе Карамзин написал свою записку « О древней и новой России...» (1811); Жуковский откликнулся на ее смерть ( 2 8 декабря 1818 г.) элегией « На смерть ее величества королевы Вюртембергской» (январь 1819 г.). Намек на смерть Екатерины Павловны видели в оде и некоторые современники Пушкина (см., например, цитируемые выше «Записки» Д. Н . Свербеева). Критику такой трактовки строфы дал Томашевский, указавший, в частности, на несовместимость ее с последующими строфами, посвященными убийству Павла I (см.: Томашевский. Пушкин, I. С . 1 6 7 — 1 6 8 ). Также высказывалось мнение, что в этой строфе говорится не о каком-то конкретном правителе, но имеется в виду обобщенный образ тирана, персонификация деспотизма (см.: Пугачев В. В. Предыстория Союза благоденствия и пушкинская ода «Вольность». С . 135). Однако из ст. 56, развитием которого является вся строфа, прямо следует адресация ее Наполеону; расширение же ее проблематики до темы деспотизма в целом обычно для историософских концепций, возникавших в первые годы после окончания наполеоновских войн (ср.: Благой, I. С. 1 6 5 ) . Кажущееся противоречие реалиям в ст. 5 8 — 6 0 снимается, поскольку глагол «вижу» означает здесь: «предвижу», «представляю себе»; слова же «трон», «дети» употреблены в метафорическом значении: «власть», «режим», «род», «наследники», что вполне соответствует общей поэтике «Вольности». Описание Наполеона в близких по времени текстах Пушкина обнаруживает и лексико-фразеологические переклички (ср.: « И был низвержен ужас мира» («Принцу Оранскому», 1816 — наст, изд., т. 1, с. 1 7 6 ) , «Ты человечество презрел», «Тебя пленяло самовластье...», «Во след тирану полетело, Как гром, проклятие племен» («Наполеон», 1 8 2 1 ) ) . Возможно, здесь также отразились строфы 21 — 22 «Вольности» из «Путешествия...» Радищева ( 22 — 23 в полном тексте), начиная с «Злодей, злодеев всех лютейший...» до «Ты Карла на суде казнил» (Радищев А. Н. Путешествие из Петербурга в Москву. Вольность. С. 101 и 130) и слова из 1 0 8 псалма (ст. 13, 17, 18), где о «нечестивом» сказано: «Да будет потомство его на погибель, и да изгладится имя их в следующем роде. ( . . . ) Возлюбил проклятие — оно и придет на него ( . . . ) Да облечется проклятием...». Предлагались и другие библейские параллели, см.: Сурат И. 3. Библейский подтекст в оде «Вольность» // П и С (Нов. серия). Вып. 2 ( 4 1 ) . С. 2 0 2 — 2 0 3 .
Когда на мрачную Неву
Звезда полуночи сверкает
И беззаботную главу
Спокойный сон отягощает,
Глядит задумчивый певец
70 На грозный, спящий средь тумана
Пустынный памятник тирана,
Забвенью брошенный дворец.
С т . 7 2 . Забвенью брошенный дворец... — Речь идет о Михайловском замке, построенном по приказу Павла I в 1 7 9 7 — 1 800 гг. Павел поселился там за 40 дней до своей гибели, затем дворец пустовал до 1823 г., когда его передали Военно-инженерному ведомству и он стал называться Инженерным замком. Согласно свидетельствам современников (см. выше, с. 4 8 3 ) , «Вольность» писалась в комнате Н. И. Тургенева, в виду Михайловского замка, и, возможно, строфа отражает зрительные впечатления. Существует предание, что П . П . Каверин, проезжая с Пушкиным на извозчике мимо замка (по-видимому, в ноябре 1817 г.), предлагал поэту написать о нем стихотворение (Щербачев. С . 61, 1 9 9 ; Летопись. 1 9 9 9 . Т . 1. С. 1 2 7 ) .
И слышит Клии страшный глас
За сими страшными стенами,
Калигуллы последний час
Он видит живо пред очами,
Он видит — в лентах и звездах,
Вином и злобой упоенны
Идут убийцы потаенны,
80 На лицах дерзость — в сердце страх.
С т . 7 3 . И слышит Клии страшный глас... — Клио — в греч. мифологии муза истории. По поводу этой грамматической формы Пушкин позднее сделал замечание на полях «Опытов в стихах» К. Н . Батюшкова. Против стихов «Напрасно вопрошал я опытность веков И Клии мрачные скрижали» (в элегии « К другу») он пометил: «Клио, как депо, не склоняется. Но это правило было бы затруднительно» (Акад. Т . 12. С . 2 6 7 ) .
Ст. 75 — 76. Калигуллы последний час Он видит живо пред очами... — Гай Юлий Цезарь Калигула ( 1 2 — 4 1 ) — римский император, известный своей жестокостью, подозрительностью и сумасбродством; был убит заговорщиками в своем дворце. Его имя стало нарицательным. У Пушкина оно прочно ассоциировалось с Павлом I — в «Некоторых исторических замечаниях» («(Заметках по русской истории X V I I I века)») ( 1822 ) он писал: «Царствование Павла доказывает одно: что и в просвещенные времена могут родиться Калигулы» (Акад. Т . И. С. 17). Последующие стихи включают некоторые исторически точные детали событий 11 марта, свидетельствующие, что Пушкину уже к 1817 г. были известны рассказы о них. Один из таких рассказов Пушкин мог слышать от В. К. Кюхельбекера, чей отец, Карл Генрих Кюхельбекер, был приближен к Павлу I в самом конце царствования (см.: ЛН. Т. 5 9. С. 5 0 9 ) ; другой, услышанный в 1817 г., был позднее записан с его слов В. А . Соллогубом (см.: Вацуро В. Э. Устная новелла Пушкина // Вацуро В. Э. Записки комментатора. С П б . , 1 9 9 4 . С. 1 0 9 — 1 1 5 ) . Какие-то сведения Пушкин мог получить от Карамзина, в кружке Тургеневых, от Н . И . Греча, включившего целый ряд таких рассказов в свои мемуары, и др. Позднее интерес поэта к истории павловского царствования и цареубийства 11 марта станет устойчивым, и он будет пользоваться рассказами самих участников событий (см.: Фейнберг И. Л. Незавершенные работы Пушкина. 6 - е изд. М., 1 9 7 6 . С. 3 2 7 — 3 4 2 ) .
С т . 7 7 . ...в лентах и звездах... — цитата из «Вельможи» Державина ( 1 7 9 4 ) : «Всяк думает, что я Чупятов В мароккских лентах и звездах». Эта деталь — историческая реалия. Заговорщики в генеральских чинах отправились в Михайловский замок в полной парадной форме, подчеркивая как торжественность, так и легитимность события — предполагаемого отречения Павла от престола (см.: Эйдельман. Н. Я. Грань веков: Политическая борьба в России: Конец XVIII—начало X I X столетия. С П б . , 1 9 9 2 . С. 3 0 8 — 3 4 0 ; ср. также слова К. Г. Кюхельбекера о «ленточниках»-убийцах — А Н . Т . 5 9 . С. 5 0 9 ) .
С т . 7 8 . Вином и злобой упоенны... — Походу на дворец предшествовали офицерские ужины у П . А . Зубова и П. А . Талызина с обильными возлияниями; в планы предводителя заговора П. А . Палена входило разгорячить вином участников преступления; многие мемуаристы подчеркивают, что непосредственные исполнители убийства были пьяны (см., например: И з записок графа Беннигсена // Цареубийство 11 марта 1801 года. СПб., 1907. С. 117; И з записок графа Ланжерона // Там же. С. 142; Тучков С. А. Записки. СПб., 1908. С. 218 и др.).
Молчит неверный часовой,
Опущен молча мост подъемный,
Врата отверсты в тьме ночной
Рукой предательства наемной.
О стыд! о ужас наших дней!
Как звери вторглись янычары!..
Падут бесславные удары —
Погиб увенчанный злодей!
Убийство императора Павла I, гравюра из французской исторической книги, 1880-е годы
С т . 8 1 . Молчит неверный часовой... — Внешнюю охрану дворца нес в ту ночь третий батальон Семеновского полка, офицеры которого в большинстве своем сочувствовали заговору; ср. в десятой главе «Евгения Онегина»: «Предавших некогда тирана Свирепой шайке палачей» (Акад. Т . 6. С. 5 2 3 ). Заговорщики беспрепятственно прошли во дворец; согласно одному из рассказов ( А. П. Вельяминова-Зернова), часовой-семеновец сделал знак: «проходи» (см.: Эйдельман Н. Я. Грань веков. С. 3 4 0 ) . В этом стихе М. А. Цявловский и Д. Д. Благой видели намек на соучастие в убийстве цесаревича Александра, который был шефом Семеновского полка (см.: Цявловский М. А. Заметки о Пушкине // Звенья. Т . 6. С. 1 5 0 — 1 5 1 ; Благой, I. С. 1 6 6 — 1 6 7 ). Возможность такого толкования ошибочно поддерживалась неправильно прочтенным текстом «(Воображаемого разговора с Александром I ) » , где фрагмент, посвященный оде, до 1 9 4 8 г. текстологи читали так: «...[вы] (т. е. Пушкин. — Ред.) старались очернить меня (Александра I. — Ред.) в глазах народа распространением нелепой клеветы. Вижу, что вы можете иметь мнения неосновательные; что вы не уважили правду личную и честь даже в царе» (см., например: Acad. в 6 т. Т . 5. С. 4 8 8 ). Критика этой гипотезы и анализ рукописи «(Воображаемого разговора с Александром I ) » даны Ç. М. Бонди, обосновавшим исправленное чтение: «Поступив очень неблагоразумно, [вы однако ж не] старались очернить меня в глазах народа распространением нелепой клеветы. Вы можете иметь мнения неосновательные, [но вижу], что вы уважили правду и личную честь даже в царе» (Акад. Т . И. С . 2 3 ; Бонди С. М. Подлинный текст и политическое содержание «Воображаемого разговора с Александром I» // Бонди С. Черновики Пушкина: Статьи 1 9 3 0 — 1 9 7 0 гг. М., 1971. С. 1 0 9 — 1 4 0 ; Томашевский. Пушкин, I. С . 1 6 9 ; новейшие попытки вернуться к прежнему чтению «(Воображаемого разговора...)» (см.: Ивинский Д. П. К вопросу о подлинном тексте и политическом содержании «(Воображаемого разговора с Александром I ) » // Вестн. Московского ун-та. 1 9 9 9 . Сер. 9: Филология. № 3. С. 4 6 — 5 9 ) не выглядят достаточно обоснованными).
С т . 8 6 . Как звери вторглись янычары!.. — Янычары — привилегированное войско султанской Турции; здесь — гвардейцы, принимавшие участие в убийстве Павла I. Возможно, Пушкину были известны и какие-то подробности «зверского» убийства (удар Николая Зубова, нанесенный, по некоторым рассказам, табакеркой в висок, навалившиеся на Павла пьяные гвардейцы, версия об удушении шарфом и пр. (разбор свидетельств см.: Эйдельман Н. Я. Грань веков. С. 3 0 8 — 3 4 0 ) ) .
С т . 8 8 . Погиб увенчанный злодей. — Ср. в «Вольности» Радищева: «Вещай, злодей, мною венчанной...» ( Р а д и щ е в А. И. Путешествие из Петербурга в Москву. Вольность. С. 9 9 ) . Томашевский отметил близость заключительных стихов «Вольности» к известной оде Экушар-Лебрена «Короли» ( « L e s Rois», 1 7 8 3 ) . В ст. 8 8 , в частности, можно видеть почти буквальное фразеологическое совпадение — ср. у Лебрена (тоже в сочетании с именем Калигулы): «Néron, Caligula, ces monstres couronnés». По мнению Томашевского, «анализ творчества Лебрена вообще вскрывает некоторые источники формул гражданской лирики молодого Пушкина, систему метафор, образов и иных риторических форм» (Томашевский. П. и Франция. С. 351, 4 7 0 ) .
О формировании в одах Лебрена нового, «революционного» поэтического стиля см. также: Гуковский Г. А. Стиль гражданского романтизма 1 8 0 0 - х годов и творчество молодого Пушкина. С . 1 7 2 — 1 7 3.
И днесь учитесь, о цари!
90 Ни наказанья, ни награды,
Ни кров темниц, ни алтари —
Не верные для вас ограды.
Склонитесь первые главой
Под сень надежную Закона,
И станут вечной стражей трона
Народов вольность и покой.
С т . 8 9 . Я днесь учитесь, о цари! — Возможно, парафраза псалма 2 (ст. 1 0 ) : « И т а к , вразумитесь, цари; научитесь, судьи земли!».
_________________________-
"Ни жив ни мертв сидит под образами//Чернец, молясь обеими руками" - https://cont.ws/@mzarezin1307/...
Пушкин и духовность. 1814 - https://cont.ws/@mzarezin1307/...
Пушкин и духовность. 1815 - https://cont.ws/@mzarezin1307/...
Пушкин и духовость. 1816 - https://cont.ws/@mzarezin1307/...
Пушкин и духовность, 1817 - https://cont.ws/@mzarezin1307/...
Пушкин и духовность. Лицейские стихотворения неизвестных лет - https://cont.ws/@mzarezin1307/...
Пушкин и духовность. "Фривольная баллада" 18+ - https://cont.ws/@mzarezin1307/...
Пушкин и духовность. 1817-2 - https://cont.ws/@mzarezin1307/...
Продолжение следует.
Оценили 8 человек
17 кармы