Возвращение блудного кума

То, что в результате специальной военной операции будут освобождены территории исторической Новороссии, а их жители получат шанс вернуться в пределы Русского мира, было понятно с самого начала. 

Но на фоне массового героизма жителей Донбасса умеренная лояльность обитателей других регионов смотрится весьма скромно. Ну так ведь и СВО — не пиар-акция. А у них и оправдание есть: их так учили. Помните, как у Шварца? «Но будьте терпеливы, господин Ланцелот. Умоляю вас, будьте терпеливы».

Один из множества разговоров на известную тему.

— Слышал, что Херсонская область просится в состав России без референдума? Ты рад?

— Да.

— А ты им веришь?

— Нет.

Много лет назад, в относительно спокойные времена, когда уже исчезли из симферопольского сквера Победы знаменитые «мешковские бабушки» с триколорами, но ещё задолго до окончательного киевского «евромайдана», приходилось спорить с главным редактором относительно формулировки для уличного опроса. И мои опасения полностью подтвердились.

Люди, вполне смирившиеся с украинской вялой безысходностью, на вопрос о положении русского языка лениво отмахивались «да нет никаких проблем», «ну а что делать — раз страна Украина, то и государственный украинский». При этом никого из них «мовная обязаловка» лично не затрагивала. Но стоило переформулировать вопрос на «нужно ли защищать русский язык» — ответы изменились радикальнейшим образом: все, кроме одного отвечали «нужно!».

А один нервного вида гражданин средних лет обозвал меня «эсбэушным провокатором» и поспешно ретировался. По Жванецкому если, «в общем, ушёл от ответа». На социологическое исследование ни один из таких газетных опросов, разумеется, не претендует, но некоторую пищу для размышлений всё же даёт.

Генетическое чувство Родины сидит в русском человеке где-то глубоко на уровне инстинктов.

Независимо от места проживания, рода деятельности, гендерной и политической ориентации. Сидит, незаметное под толщей будничных бытовых забот. Сидит после всех разочарований, обид и предательств. Сидит.

Спросили 20 января 1991-го (референдум о восстановлении крымской автономии — ред.) — крымчане ответили. Результат не понравился. Подредактировали, интерпретировали по-своему, показали электорату его место: голосуй, не голосуй — всё равно… не ты решаешь. Ну, казалось бы, sapienti sat. В 1995-м наглядно показали (президент Кучма своим указом отменил крымскую Конституцию и 40 законов — ред.), что можно взять — и отменить все достижения государственного строительства в республики «чисто по беспределу»: Москва нахмурится, но промолчит.

Позже Станислав Говорухин сокрушённо пожимал плечами: «Ну, а что тут сделаешь, не воевать же». Александр Проханов с искренней болью и горечью в голосе объяснял: «Думаете, почему не дают русскому движению подняться? Это не Киев вас давит, ребята, это Москва вас не пускает».

«Родина бросит тебя, сынок. Всегда», — радовались в соцсетях и всевозможных эфирах полицаи с русскими фамилиями.

А лишь дали шанс, спросили снова в 2014-м — и оказалось, что и поколение сменилось, а результат-то всё тот же. Вот ведь оно как…

«Всех учили». Но с нами не сработало.

Печальный украинский опыт показывает, что никто не сделал больше для прихода к власти нацистов, чем партии власти, как бы она в разное время ни называлась. Партия власти — это «реальные пацаны» с Востока, русско- и матерноязычные, решавшие вопросы на всех уровнях и тщательно зачищавшие «поляну» от любой конкуренции, выдавая себя за самых «пророссийских».

При этом смешной оппозиции с карикатурным нацизмом и картонными тризубами отдавалось неинтересное гуманитарное поле, а на выборах — роль любимого пугала: «Если не мы, то кто? Вот эти черти? Вы серьёзно?!».

Реальным пацанам не о чем было волноваться, под ними было всё: чиновники, госаппарат, «силовики», все рычаги. Никто и в страшном сне не мог представить, что обколотая свастиками гопота сможет врываться в квартиры уважаемых людей, облечённых мандатами, научными степенями… и запросто выкидывать их из окон. Но…

«Кинжал хорош для того, у кого он есть. И плохо тому, у кого он не окажется в нужное время».

А деньги располагают к конформизму.

Вот хранишь ты своё честно нацарёванное тем или иным рискованным трудом, упорством и осмотрительной лихостью в надёжнейшем месте, в банке «нормальной-то страны», а реквизиты припрятаны не хуже кощеевой смерти. И тут вызывает тебя в кабинет облечённая полномочиями бывшая любимица русских матросов, кладёт перед тобой бумажку, на которой не только все счета твои, но и все транзакции. И смотрит на тебя холодными глазами.

— Oops?

— Райт… Упс...

И ответ на вопрос: «тварь ли я дрожащая или пособник тоталитарных режимов» — очевиден. Вон хоть у Рината Леонидовича спросите или того севастопольского «Чака» Новинского…

Простой, циничный и даже пошлый вопрос: а у кого сейчас там деньги? Вот сейчас, после восьми лет усиленной нацификации-бандеризации по гитлеровским лекалам. Кто за этот период, как это принято называть, «поднялся» до того, чтобы претендовать на достойные места в тамошнем бизнесе и местном самоуправлении?

Речь не об открытых «нациках», обколотых свастиками с руками по локоть в крови, с ними есть кому разобраться, и это будет сделано. Речь о тех, кому под тризубом и свастикой было жить хорошо.

Из таких осмотрительных, гибких и ловких состоит сейчас региональная «элита», способная влиять на расклады в бизнесе и двигать своих людей в управленческий аппарат местного самоуправления. Нет, сами они не выносили телевизоры и стиральный машинки из расстрелянных нациками соседских домов. Они, образно говоря, помогали это всё реализовывать. В той или иной мере управляли «коштами».

Эти люди не нацисты, хотя в кругу их интересов наверняка есть и те, кто открыто носил свастику: «Так-то ровный пацан, уважаемый человек, ну, а что фашист… просто так получилось, расклады были такие».

Мы это всё тоже видели, когда после освобождения первыми получали российские паспорта нацисты запрещённого в России «меджлиса», а медали, мандаты и посты вручали тем, кто срывал российские триколоры.

Свои ж люди, просто расклад такой был.

Потребовались огонь, вода, медные трубы: блокады, санкции, рестрикции — чтобы часть «своих людей» откочевала за перешеек, часть не вписалась в рамки, определённые УК РФ, а часть убедилась в необратимости наступивших перемен и сделала правильные выводы: оптимального температурного режима для той части тела, где спина теряет благородное название можно добиться именно в российском Крыму. А отнюдь не в зоне «европейского выбора».

Обитателям освобождённых территорий Дикого поля догадаться, что обеспечить такие условия: мир, рубль и личные перспективы — может именно российский статус, в нынешней ситуации несложно. Желание обойтись без скучных формальностей вроде волеизъявления тоже понятно: «Сделайте нам красиво, а коли не понравится, скажем, что вы клятые оккупанты». Культурно-историческая традиция, классиками воспетая.

Нет, никто не в праве требовать от соседей героизма и самопожертвования, а уж тем более массового. Хотя в Крыму не было недостатка в готовых жертвовать собой героях: благодаря Вежливым людям наше возвращение прошло почти бескровно. Другим повезло меньше. Одесситов заживо сожгли, харьковчан повырезали, на Донбассе восемь лет идёт война, гибнут под обстрелами старики женщины и дети…

Мы не в праве судить тех, кто не восстал и не возмутился.

Конечно, сложно себе представить красных партизан в протестном пикете у гитлеровской комендатуры. Но и несмотря на бесконтрольную раздачу автоматов всем желающим, ничего не слышно о «пророссийских» партизанских отрядах в тылу украинских гитлеровцев. Как не наблюдается и бандеровского движения на освобождённых от нацистов территориях.

Оружейных закладок оставлено множество, но «вуйки» схронов не роют, а за немногочисленными (к счастью) терактами стоят СБУ и западные инструкторы.

Народ-то там по большей части мирный. Ни воевать, ни даже голосовать особенно не стремящийся. Может быть, и хорошо это… И повторюсь, что уж точно не нам их за это судить. А если просят — надо принимать.

Они терпели — и с ними случилось.

Мы стучались — и нам открылось.

Помню взволнованный голос коллеги из «Аль-Джазиры» по телефону 16 марта 2014-го: «Да что у вас там такое происходит?! Почему в Бахчисарае голосуют?! Это что, правда?». Пришлось объяснять, что да, всё так и есть, это никакая не имитация и не «деза».

Помню то восхитительное чувство «глубокого удовлетворения» — спокойной уверенности и, что греха таить, даже некоторого морального превосходства… Сейчас его нет. Но очень бы хотелось испытать снова.

Теперь уже — благодаря освобождённым соседям.

Предпосылки, в принципе, есть.

А там уж время покажет.

Опубликовано: "Крымское Эхо", 1 июня 2022г.