О сказке "Красная шапочка" и Шарле Перро

В последние годы очень популярен метод психотерапии - сказкотерапия.  Сказкотерапию используют и в воспитании, и в образовании, и в развитии, и в тренинговом воздействии, и как инструмент психотерапии. В этом свете интересно проследить происхождение некоторых известных сказок.

При поиске нашел интересную статью, которую и предлагаю вашему вниманию.

*****************

Описание и интерпретация оборотничества порой приобретают парадоксальные формы. Один из таких казусов имеет уже более чем 300-летнюю историю. Речь о сказке Ш. Перро «Красная Шапочка», впервые изданной в 1697 г.

Беседа девочки с волком на лесной дорожке многих родителей вводит в ступор: «Почему Красная Шапочка не боится говорить с волком? Она что, не видит, что это страшный зверь? За кого она его принимает? Почему она не убегает?» – эти вопросы, наверно, каждый слышал от знакомых, после того как они почитали сказку детям на ночь. Что это, феномен современного сознания, отказывающегося мириться с законами сказочного мира?

В архаичных сказках люди могут на равных общаться с животными (вспомним «Вершки и корешки»). Но здесь сказка совсем не архаична. Перро внес в нее даже элементы гламура: красную шапочку подарила девочке не бабушка, а сам великий сказочник [Delarue 1989: 14]. Эти бытовые детали вырывают ее из мира архаики, и беседа девочки с волком кажется странной. Но почитаем народную «Сказку про бабушку», на ее основе Ш. Перро написал свою «Красную Шапочку»:

Однажды женщина приготовила хлеб, и сказала своей дочери: «Собирайся и отнеси теплую булочку и бутылку молока бабушке». Девочка собралась и пошла. На перекрестке двух дорог она встретила bzou, который спросил ее: «Куда ты идешь?» [Delarue 1957: 373].

Кто этот «bzou»? Непонятно это было и фольклористу Ахиллу Мильену, записавшему сказку в 1885 г. Рассказчики объяснили, что это волк-оборотень (loup-garou) [Delarue 1957: 374]. Это объясняет, почему девочка запросто говорит с волком: она уверена, что это обычный мужчина, а не оборотень в виде человека. В этом свете иначе видится и ее знаменитый диалог с бабушкой в постели. Вот как он выглядит в народной сказке:

И когда девочка легла, она спросила:

«Бабушка, какая ты волосатая?»

«Это чтобы согреть тебя, моя детка».

«Бабушка, какие у тебя длинные ногти?»

«Это чтобы лучше чесаться, моя детка!»

«Бабушка, какие у тебя большие плечи?»

«Это чтобы лучше носить дрова из леса для растопки, моя детка».

«Бабушка, какие у тебя большие уши?»

«Это чтобы лучше слышать, моя детка».

«Бабушка, какие у тебя большие ноздри?»

«Это чтобы лучше нюхать табак, моя детка».

«Бабушка, какой у тебя большой рот?»

«Это чтобы лучше съесть тебя, моя детка!»

[Delarue 1957: 373–374]

Все странности, что девочка не узнала в постели волка, снимаются. Очевидно, что она начинает беседовать с бабушкой, которая постепенно становится волком. Диалог прямо просится на экран, ведь именно так нам сегодня показывают в кино трансформацию человека в волка: на коже появляется шерсть, ногти превращаются в когти, уши приобретают вид треугольных, рот расширяется, и в нем сверкают клыки. Девочка только постепенно понимает, с кем столкнулась. И согласитесь, этот перечень анатомических деталей более показательный, чем руки, ноги и глаза в сказке Перро; в ней только уши и зубы намекают на то, что в постели волк [Перро 2000: 60].

Но все это ставит перед нами новые вопросы. Почему Ш. Перро отказался от оборотня, фигура которого в сказке кажется более органичной и понятной, и поменял его на волка? Причина – в эпохе, Людовик XIV проводил радикальную реформу построения единого общества:

Франция в целом гораздо больше, чем другие государства, стремилась навязать подданным порядок и культурное единообразие, изолируя такие беспокойные и не подчиняющиеся правилам элементы, как нищие и колдуны. Народная культура не только подавлялась или реформировалась, ее даже пытались сохранить, правда, в формах, удобных для образованных классов, – вспомните об усилиях двух правительственных чиновников, братьев Перро, собравших и издавших в 1690-х годах «Сказки матушки Гусыни» [Монтер 2003: 151].

Простим У. Монтеру ошибку: Ш. Перро подготовил сборник сказок не с братом Пьером, а с сыном, носившим такое же имя. В остальном он прав. Сказочник был крупнейшим чиновником, и правой рукой всесильного Ж.Б. Кольбера. Он на первых рубежах борьбы с народным мракобесием и суевериями. Будучи академиком, Перро готовит постановление о колдовстве и отравителях, руководит созданием «Всеобщего словаря французского языка», который призван ввести вместо диалектов единый французский язык, устранить грубости, вульгаризмы, суеверия и прочие народные заблуждения [Jean 2007: 278]. Но случился казус, один из его составителей академик Антуан Фуретье внезапно выпускает в 1684 г. свой собственный «Словарь французского языка», в котором активно использует наработки коллег по цеху. Вот что в нем написано в словаре про оборотней:

В представлении простолюдинов – это опасный зловредный дух, появляющийся ночью в полях и на улицах; в действительности же, это безумный меланхолик или бешеный, избивающий в припадке всех встречающихся ему на пути; эту болезнь называют ликантропией, однако некоторые и впрямь убеждены, что существуют настоящие волки-перевертыши, питающиеся плотью человека и отличающиеся неописуемой жестокостью (цит. по: [Мягкова 2006: 72]).

Перро исключил Фуретье из академиков, но в вопросе оборотничества они были единомышленниками. И конечно, имея такие взгляды и позицию в обществе, он просто не мог оставить в сказке фигуру оборотня. Кстати, после этого скандала Ш. Перро и начинает увлекаться сказками.

Почему Перро не постарался хоть чуть-чуть очеловечить оборотня? Законы сказки это позволяют. Вспомните, «Волка и семеро козлят», зверь меняет свой грубый голос, чтобы он стал как у матери-козы. Перро изобразил мир, в котором «на равных правах действуют предметы, животные и люди». По словам В.Я. Проппа, этот прием типичен не для волшебной сказки, а для басни [Пропп 2008: 336]. Похоже, Шарль Перро здесь просто применяет прием, используемый его старшим современником – Лафонтеном. Он прекрасно знал и любил его басни и посвятил их автору восторженные слова [Спор о древних и новых 1985: 240–242]. В пользу этого свидетельствуют и типичные для басни стихотворные нравоучения, Перро закончил ими все истории в «Сказках моей матушки Гусыни». В нравоучении к «Красной почке» волк для Перро не оборотень, а человек:

Из этой присказки становится ясней:

Опасно детям слушать злых людей,

Особенно ж девицам

И стройным, и прекраснолицым.

Совсем не диво и не чудо

Попасть волкам на третье блюдо.

[Перро 2000: 60]

Вместе с оборотнем Перро выкинул из «Сказки про бабушку» все грубое (каннибализм, стриптиз, скатологические мотивы), а заодно и остатки волшебного и суеверного, заменив их символическим: волк лишь символ злого человека, соблазняющего невинных девочек. По сути, он превратил народную сказку в литературную, да еще с элементами басни. А ради нравоучения он даже выкинул счастливый конец, типичный для сказок вообще. Такая концепция сказки прекрасно вписывается в государственную политику Франции конца XVII в.

Истории Перро многократно издавались в так называемой «Голубой библиотеке» – грошовых тоненьких книжках для народа [Арьес 1999: 106]. Переделки его сказок – одни из самых популярных в этой серии [Мягкова 2006: 104–105]. Проникая в массы, «Красная Шапочка» стала меняться. Так, в сборнике братьев Гримм, изданном через 115 лет после ее первой публикации, исчезло нравоучение и восстановился хороший конец – девочку и бабушку спасли охотники. Но реинкарнации оборотня не произошло. Важно, что этот вариант сказки не имеет фольклорных корней, его распространение происходило в образованной среде: братья Гримм узнали ее от своей соседки Жаннетты Хассенпфлуг, происходящей из семьи французских гугенотов. Спасаясь в Германии от преследований, они принесли с собой несколько сказок из сборника Перро [Дарнтон 2002: 15].

В народе бытование сказки было другим. Поль Деларю проанализировал 35 вариантов фольклорной «Красной Шапочки», записанных у крестьян (именно он, кстати, издал самый полный свод французских сказок в 1951 г.). Двадцать из них очень близки ДСказке про бабушку» со всеми ее непристойностями. Лишь два варианта были полностью похожи на сказку Перро, 13 – смесь фольклорных и литературных традиций [Дарнтон 2002: 21]. Сказка Перро все же проникала в народ с помощью изданий вроде «Голубой библиотеки» и включалась в устную традицию бытования сказки. Но в целом в традиционалистской крестьянской среде преобладала классическая фольклорная версия. И это объяснимо. Борьба с суевериями в народе, начатая во второй половине XVII в., шла медленно. Массовая вера в оборотней сохранялась до XIX в. Можно вспомнить Жеводанского зверя, терроризировавшего всю Францию в 1760-е годы – почти через сто лет после начала борьбы с суевериями. Большинство французов были уверены, что это не просто волк-людоед, но и оборотень. Но постепенно традиция, заложенная Перро, победила, и сегодня его сказки воспринимаются как слегка переделанные фольклорные. А истинные народные сказки практически забыты и сохраняют интерес скорее для специалистов и интеллектуалов.

Библиография

Арьес 1999 – Арьес Ф. Ребенок и семейная жизнь при Старом порядке / Пер. с фр. Екатеринбург, 1999.

Дарнтон 2002 – Дарнтон Р. Великое кошачье побоище и другие эпизоды из истории французской культуры. М., 2002.

Монтер 2003 – Монтер У. Ритуал, миф и магия в Европе раннего Нового времени / Пер. с англ. М., 2003.

Мягкова 2006 – Мягкова Е.М. ДНеобъяснимая Вандея»: сельский мир на западе Франции в XVII–XVIII веках. М., 2006.

Перро 2000 – Перро Ш. Сказки. СПб., 2000.

Пропп 2008 – Пропп В.Я. Русская сказка. М., 2008.

Спор о древних и новых 1985 – Спор о древних и новых / Сост., вступ. ст. В.Я. Бахмутского. М., 1985.

Delarue 1957 – Delarue P., Ténèze M.-.L. Le Conte populaire francais: Catalogue raisonne ́ des versions de France et des pays de langue française d'outre-mer: Canada, Louisiane, îllots francais des Eatats-Unis, Antilles Françaises, Haiti, Ille Maurice, La Réunion, Maisonneuve et Larose, 1957. T. 1.

Delarue 1989 – Delarue P. The story of Grandmother // Little Red Riding Hood: A Casebook / Ed. A. Dundes. Madison, 1989.

Jean 2007 – Jean L. Charles Perrault's paradox: how aristocratic fairy tales became synonymous with folklore conservation // Trames. 2007. Vol. 11, issue 3.

Источник: материалы Международной научной конференции: "Оборотни и оборотничество: стратегии, описания, и интерпретации", М. 2015 г. "Сказка про Красную Шапочку: три века заблуждений" Александр Юлианович Мельников (Москва)