Союз Ледоруба и Кувалды

Юридическая фирма  «Егоров, Пугинский, Афанасьев и партнеры», один из основателей которой — однокурсник Владимира Путина по ЛГУ Николай Егоров, в начале «нулевых» была небольшим адвокатским бюро с численностью сотрудников в несколько десятков человек. Сегодня это крупнейшая юридическая и консалтинговая компания, пишущая законы Российской Федерации. 

    Первая в истории совместная операция российских чекистов и службы безопасности посольства США в Москве началась со звонка 22-летнего русского юриста из филадельфийской фирмы Wolf, Block, Schorr & Solis-Cohen Дмитрия Афанасьева. В январе 1992 года он позвонил из Филадельфии российским дипломатам и рассказал о похищении в Москве австралийского бизнесмена Дэниела Вайнштока и его жены, за их освобождение похитители требовали с американских родственников Вайнштоков $1,6 млн. Спецслужбы начали поиск, координируя через Афанасьева свои действия, через несколько дней заложники были освобождены. В своем заявлении по этому случаю американцы называли сотрудничество «беспрецедентным» и очень хвалили Афанасьева: «он работал ночи напролет», «был частью канала связи с заместителем директора ФБР и другими силовиками». Спустя год молодой юрист стал одним из основателей самого крупного сегодня по выручке и количеству юристов российского адвокатского бюро «Егоров, Пугинский, Афанасьев и партнеры» (ЕПАМ). Почему он ушел из престижной американской фирмы и как стал партнером Николая Егорова — однокурсника Владимира Путина?

   Афанасьев окончил юрфак Ленинградского университета в 1989 году, недолго поработал помощником прокурора, затем изучал право и GR (отношения с государственными органами) в Питтсбургском университете и в Университете штата Пенсильвания. Закончив учебу, он начал работать в американских юридических фирмах. Как писал The American Lawyer, он организовывал деловые поездки своему шефу из Wolf, Block, Schorr & Solis- Cohen Джерому Шестаку в открывающуюся для западных компаний Россию. Здесь Шестак встречался с перспективными клиентами и влиятельными чиновниками. «Мы в мгновение ока стали представителями Анатолия Собчака, встречались с Владимиром Путиным, — вспоминал Шестак. — А затем нас назначили советниками Бориса Ельцина». По его словам, фирма консультировала питерскую мэрию по внешнеэкономическим проектам и сбору средств на реставрацию памятников культуры, а российское правительство — по созданию правовых основ для иностранных инвестиций.

   Не исключено, что завести многочисленные знакомства в России американцам помог профессор права Санкт-Петербургского университета Николай Егоров, у которого учился Афанасьев. Егоров, по сведениям его научного руководителя Юрия Толстого, опубликованным в 2007 году в журнале «Правоведение», дал старт политической карьере своего однокашника по ЛГУ Владимира Путина, познакомив его с Собчаком. Позднее Егоров стал владельцем 17% компании «Санкт-Петербург Интертрейд», занимавшейся деятельностью в области права, контрольный пакет был у Комитета мэрии по внешним связям, который возглавлял Путин.

   С самого начала Афанасьев понимал, что, несмотря на перспективы и наработанные в России связи, открывать здесь свое представительство фирма Wolf, Block, Schorr & Solis-Cohen не собирается. Да и работать в российских офисах на иностранные компании он не хотел. «Быть рядовым сотрудником в крупной фирме не по мне, — объяснял он в одном из интервью. — Я лучше буду сам по себе». В 1993 году он основал собственную компанию с двумя партнерами — Егоровым и отцом однокурсника Афанасьева по университету, профессором права МГУ Борисом Пугинским. Они возглавили, соответственно, питерский и московский офисы, а Афанасьев открыл филиал в Филадельфии. «Мы хотели создать компанию по американской модели, — объяснял Афанасьев, — чтобы не просто писать клиентам меморандумы по-английски... но реально решать их проблемы, следуя высоким стандартам европейской и американской этики». Дмитрий Афанасьев встретился с корреспондентом Forbes в офисе своей фирмы, но комментировать что-либо отказался.

    Первых крупных клиентов компания получила через американскую юридическую фирму Dechert, вместе с которой консультировала выходящую на российский рынок сеть отелей Marriott и инвестфонд Franklin Templeton. В 1999 году Афанасьев переехал в Москву, передав американский офис Брюсу Марксу, бывшему партнеру фирмы Spector Gadon & Rosen. Бюро стало называться «Егоров, Пугинский, Афанасьев и Маркс» (ЕПАМ).

   Маркс с ходу включился в сложную тяжбу в суде штата Нью-Джерси, представляя интересы уральской компании «Ависма». В ходе приватизации группа «Менатеп» Михаила Ходорковского собрала к 1995 году около 70% компании. В 1997 году этот пакет выкупил известный корпоративный шантажист, американский миллиардер Кеннет Дарт и поменял его на 30% акций другого производителя титана — ВСМПО. «Ависма» слилась с ВСМПО, и ее владельцы Владислав Тетюхин и Вячеслав Брешт подали на Дарта в суд. Его обвинили в использовании схемы с покупкой сырья у офшорных компаний по завышенным ценам и продажей им же продукции по заниженным и выводом разницы в пользу Дарта. «Ависма» требовала за присвоение экспортной выручки на $50 млн в три раза большую сумму, $150 млн, — такое наказание предусматривает закон США «О рэкете и коррупции». Маркс доказывал, что сценарий вывода средств создал еще «Менатеп» и в нее был вовлечен Bank of New York, где «знали, что его счета использовались для незаконной схемы». В 2001 году ЕПАМ довело процесс до выгодного для «Ависмы» мирового соглашения.

   Однако тот год стал последним для Маркса в ЕПАМ. Афанасьев объяснял это американским журналистам «разницей мнений», Маркс — тем, что «некоторые люди не могут долго жить в браке». С коллегой из ЕПАМ он создал бюро «Маркс & Соколов», которое нередко выступает в процессах против клиентов ЕПАМ. От комментариев для этой статьи Маркс отказался. Бывший сотрудник ТНК-BP рассказал Forbes, как в 2002 году у них в офисе появился Афанасьев с предложением нанять ЕПАМ в споре на $1,5 млрд с канадской Norex Petroleum, которую представлял в федеральном суде Южного округа Нью-Йорка Маркс. Norex годами воевала с ТНК за компанию «Югранефть», которая после корпоративной войны перешла под контроль ТНК. По словам экс-менеджера ТНК-BP, Афанасьев объявил, что «они знают, кто такой Маркс, как и что он будет делать, и они его быстро обыграют». «Наши акционеры решили, что их руками хотят отомстить за что-то Марксу, и отказались», — вспоминает он. В итоге ТНК-BP наняла американскую White & Case и спустя два года выиграла дело.

   В те времена ЕПАМ было небольшим по численности бюро. Его самый крупный, московский, офис насчитывал в 2002 году 27 человек и, вспоминает нынешний сотрудник бюро, иногда в обед все помещались в маленькой переговорной, куда заказывали пиццу на всех. Однако размер не имел значения: ЕПАМ начало получать деликатные поручения от государства.

Государственная важность

   В 2004 году в Катаре по обвинению в убийстве бывшего президента Чеченской Республики Ичкерия Зелимхана Яндарбиева были задержаны два сотрудника российских спецслужб, признавших (российская сторона утверждала, что под пытками), что именно они заложили взрывчатку под машину Яндарбиева. Дело шло к смертной казни. Афанасьев возглавлял команду российских, английских и американских юристов, защищавших обвиняемых. Адвокаты строили защиту, в частности, на том, что россиян арестовали в неприкосновенной дипломатической резиденции и все материалы, найденные при ее обыске, должны быть изъяты из судопроизводства. Через несколько дней после ареста Владимир Путин позвонил эмиру Катара. Общие усилия привели к тому, что эмират изменил Уголовный кодекс и россияне были приговорены к пожизненному заключению, а затем переданы российской стороне. Операция по их освобождению длилась почти год.

   ЕПАМ еще не раз выступало в международных судах на стороне российских компаний и правительства. В 2007 году адвокатское бюро было посредником на переговорах об освобождении в Нигерии шести россиян, работников принадлежащего «Русалу» алюминиевого завода Alscon. Местная газета Daily Champion писала, что нигерийцы требовали за заложников улучшения условий труда и выплаты задолженности по зарплате. Заложников освободили, в «Русале» подчеркивали, что денег за это не платили.

   В том же 2007 году ЕПАМ добилось в Норвегии снятия обвинений в нарушении правил рыболовства с российского траулера «Новоазовск». В 2009 году — выгодной мировой с Bank of New York Mellon (BNY), который российская Федеральная таможенная служба обвиняла в 1990-х годах в реализации схем по уходу от налогов и легализации $7,5 млрд, использовавшихся российскими компаниями-импортерами. Готовясь к мировой, BNY предложил предоставить России на несколько лет льготную кредитную линию на $4 млрд по ставке LIBOR + 2,5% годовых.

   Афанасьеву довольно долго не удавалось создать имидж западной компании для ЕПАМ. Как говорил в интервью управляющий партнер бюро Илья Никифоров, до середины 2000-х ЕПАМ «нельзя было сопоставить с иностранной юрфирмой, [так как они] просто не воспринимались». Позднее, говорил он, бюро превратилось в «идеальное место для самореализации хорошего профессионала в современной России»: «[Я] приветствую, когда люди уходят [от нас] и возвращаются, потому что, посмотрев большой мир, они поняли, что у нас лучше».

   Бывший партнер ЕПАМ Григорий Чернышов считает, что «это лучшее место для начала карьеры». «Во-первых, благодаря административному ресурсу туда приходят нетривиальные проекты, на которых хорошо учиться, — говорит он, — во-вторых, в компании много разных тренингов, а в-третьих, фирма много зарабатывает и может нанимать квалифицированных старших юристов, которые очень грамотно воспитывают молодежь». Штат бюро начал быстро расти.

Консалтинг Государств

   В 2011 году произошло слияние ЕПАМ с украинской фирмой Magisters. Корпоративная культура компаний была похожа: Magisters консультировала киевские власти и обслуживала «Нафтогаз», однако после «оранжевой революции» 2004–2005 годов попала в опалу и искала сильного партнера. В киевской компании работало около 100 сотрудников, в ЕПАМ — 220. По выручке российская фирма была более чем в пять раз больше — $139 млн, подсчитал The Lawyer European 100. «Благодаря объединению ресурсов... мы [теперь] заметно опережаем все международные и национальные юридические фирмы по численности, а также имеем серьезное географическое покрытие: офисы бюро находятся в Москве, Санкт-Петербурге, Киеве, Минске, Астане, Вашингтоне и Лондоне», — радовался Афанасьев. ЕПАМ вошло в список 100 крупнейших юридических фирм мира по численности персонала. Сергей Свириба, один из основателей Magisters, ставший после слияния главой киевского офиса ЕПАМ, а сейчас возглавляющий украинское юрбюро Asters, не ответил на вопросы Forbes.

   Партнер одной из иностранных юридических компаний рассказывает, как в ЕПАМ устроена оплата услуг юристов. «Есть клиенты на почасовой оплате, которые не допущены к фирменному админресурсу, — говорит он. — Но есть категория клиентов с фиксированным абонементом, включающим и админподдержку». Другой адвокат утверждает, что часовой гонорар партнера ЕПАМ составляет €900, а руководителя группы юристов — €500–600. The American Lawyer писал, что старшие юристы ЕПАМ получают долю доходов компании в зависимости от оплаченных счетов младших юристов, которыми они руководят. Над ними — младшие партнеры, а наверху пирамиды — «долевые» партнеры (старшие партнеры, имена которых в названии компании, и руководители офисов). «Мы не можем платить юристам первого года $160 000 [в год], — говорил Афанасьев, — но можем нанимать их после нескольких лет в США и давать часть дохода, так что юрист с шестилетним стажем зарабатывает больше, чем в американской фирме». Структурно ЕПАМ построено как американская адвокатская фирма, рассказывает юрист, знакомый с внутренним устройством бюро. «У них есть практики, которые возглавляют партнеры, например судебно-арбитражная или уголовно-правовая, — рассказывает он. — Внутри практик — рабочие группы со старшими юристами во главе». Любой проект попадает в профильную практику, а если он на стыке двух практик, то кураторами назначают двух партнеров.

   В российских компаниях обычно есть профильные, основные практики, а ЕПАМ — универсальное бюро, и при этом отдельные его части довольно автономны, говорит корпоративный юрист. «Вот убери [основателя одной из крупных компаний], и нет такого адвокатского бюро! — поясняет он. — А в ЕПАМ ничего не изменится; это самовоспроизводящаяся структура, которая может зарабатывать деньги без участия учредителей». Впрочем, Егоров и Пугинский давно отошли от активного управления компанией. Основная работа ЕПАМ связана с обслуживанием крупнейших корпораций, при этом бюро очень удачливо и в тендерах на госзаказы. В рэнкинге «Право.ру» 2018 года (более поздние данные не публиковались) ЕПАМ пропустило вперед только две иностранные фирмы, однако значительно опередило их по количеству выигранных аукционов как с единственным поставщиком (35), так и с открытым запросом предложений (12). Общая сумма заказов у ЕПАМ составила 1,3 млрд рублей. Крупнейшими заказчиками были Минфин и Росимущество. Как рассказывает юрист крупной корпорации, адвокаты ЕПАМ «любят вставить словечко о своих связях, возможностях и ресурсах». «Я не знаю, насколько их работа по представлению интересов министерств и ведомств дает возможность решать вопросы для коммерческих клиентов, но они по поводу и без повода рады это подчеркнуть», — говорит он.

   Хорошо знающий Афанасьева юрист говорит, что «он скорее бизнесмен, чем юрист». «Он очень хорошо соображает в коммерции, никогда не зацикливается на чисто юридических концепциях и видит более широкую картину, — объясняет он. — Часто Афанасьев выступает в роли не просто юридического советника, а консультанта, и с какого-то момента они стали превращаться из юридической компании в консалтинговую».  30 марта 2020 Forbes

предыдущие сказки -> перейти