75 лет назад, 30 мая 1950 года, ЦК ВКП(б) принял постановление, которое задало контуры развития отечественного сельского хозяйства на десятилетия вперёд, – «Об укрупнении мелких колхозов и задачах партийных организаций в этом деле».
Часто это решение советской власти подают в исключительно мрачных тонах. И вывод делается обычно такой: «Полюбуйтесь, как большевики убивали русскую деревню!»
«Одни фабричные»
«В целых округах не увидишь ни одного лица мужского пола, умеющего взяться за соху или даже просто запрячь в телегу лошадь. Что ни мужик, то или плотник, или каменщик, или фабричный, приходящий домой только отдохнуть и имеющий самое смутное представление о земле». Нет, это не сетования советского писателя-деревенщика о том, что «русское село умирает». Это предисловие к статистическому отчёту о Владимирской губернии конца XIX века.
Да, это очень печально. Но вместе с тем закономерно. Любое государство, вставшее на путь индустриального развития, сталкивается с тем, что традиционное село гибнет. Просто потому, что именно деревня является ресурсной базой индустриализации. Сначала она теряет человеческий капитал – люди массово уходят работать на заводы и фабрики. Потом хозяйства мельчают, а то и вовсе сходят на нет.
Россия встала на путь индустриализации во второй половине XIX века. Именно тогда и был запущен процесс гибели традиционной деревни. И то майское постановление ЦК ВКП(б) было всего лишь фиксацией текущего состояния дел – да, укрупнять хозяйства необходимо, иначе всё полетит к чёртовой матери.
Экономическая целесообразность
Между прочим, это состояние дел никуда не исчезло и сейчас. Давайте сравним резоны, по которым большевики укрупняли сельскохозяйственные артели в 1950 году, с мнением современных экспертов. Вот фрагмент предисловия к тому постановлению: «В мелких колхозах нет возможности использовать с высокой производительностью тракторы, комбайны, молотилки и другие сложные сельскохозяйственные машины». А вот что говорил в 2023 году исполнительный директор ассоциации «Народный фермер» Станислав Санкеев: «Техника, используемая в сельском хозяйстве, сейчас высокопроизводительная, и покупать её небольшим хозяйствам с земельным банком в 200–300 гектаров экономически нецелесообразно – затраты не оправдывают себя».
Отличий нет, только в послевоенные годы укрупнение было вопросом выживания. Английский еженедельник The Economist в 1946 году констатировал: «Вся материальная база сельского хозяйства в освобождённых районах рухнула в результате войны. Колхозы могут оказаться под угрозой полного развала».
Однако к 1952 году положение выправилось. По валовой продукции сельского хозяйства уровень 1940 года был достигнут на 99%. В плане растениеводства дела вообще обстояли хорошо – показатели по хлопку превысили довоенные на 58%, а по картофелю и сахарной свёкле – на 16%. С мясом и молоком было хуже, но тут причина объективная – из-за угона скота немцами поголовье снизилось катастрофически: по крупному рогатому скоту – на 60%, по овцам – на 70%, по лошадям – на 77%, а по свиньям – на все 90%.
Восстановление не в последнюю очередь состоялось благодаря укрупнению колхозов. Поставки сельскохозяйственной техники в машинно-тракторные станции, обслуживающие колхозы, увеличились по сравнению с довоенным уровнем на 40–50%. К тому же снизились нецелевые расходы. В течение двух лет количество колхозов за счёт «слияния и поглощения» сократилось с 252 тысяч до 91 тысячи, то есть в 2,7 раза. На столько же снизились и траты на содержание аппарата управленцев.
Впереди паровоза
Словом, укрупнение было разумной мерой. Правда, было одно но. Инициатором укрупнения был Никита Хрущёв. А помимо укрупнения колхозов, то есть хозяйств, Хрущёв пытался обосновать укрупнение населённых пунктов и кое-что ещё. 4 марта 1951 года в газете «Правда» появилась его статья «О строительстве и благоустройстве в колхозах» с двумя главными тезисами. Вот первый: «Одним из наиболее важных вопросов является сселение мелких деревень, строительство новых колхозных сёл и посёлков». А вот второй: «При создании новых посёлков и перестройке старых деревень не следует нарезать при доме большого приусадебного участка, так как при этом село будет занимать большую площадь, увеличится длина электролиний, водопровода, а стало быть, намного возрастёт стоимость всего благоустройства».
Заместитель председателя Совета министров Георгий Маленков пришёл от этой перспективы в ужас, поскольку затраты обещали быть грандиозными – такими же, как и недовольство на селе: кому понравится, если у него урежут приусадебный участок?..
С подачи Маленкова Иосиф Виссарионович сделал Никите Сергеевичу очень больно. Уже 6 марта тот каялся в печати. А 2 апреля 1951 года вышло закрытое письмо ЦК ВКП(б): «Часть наших партийных и советских работников в связи с укрупнением мелких колхозов ошибочно предлагает осуществить массовое сселение деревень в крупные колхозные посёлки... С ошибочным предложением по сселению деревень связана неправильная позиция некоторых работников насчёт сокращения приусадебных земель колхозников». То же самое Маленков повторит и в 1952 году на XIX съезде партии.
«Поели мы блинков... »
И пока Маленков оставался у власти, всё шло хорошо. Годы с 1953-го по 1958-й стали для сельского хозяйства золотым временем. И поговорка крестьян «Пришёл Маленков – поели мы блинков» тоже не с потолка взялась. Но в 1957-м Маленков был смещён Хрущёвым. А с последующим урезанием им приусадебных участков, с принудительным сселением и строительством «агрогородов» и начался процесс исчезновения деревни.
Оценили 7 человек
10 кармы