Американский спецназ полёг бы сразу: Реальный русский штурм, который не покажут в эфире. Откровения бывшего "кашника"

Владлен Чертинов

Забудьте всё, что видели в голливудских боевиках. Реальный штурм не даст американским коммандос, увешанным с ног до головы оружием, даже малейшего шанса на выживание. У русских же свои секреты ведения боя и побед. Дмитрий Егоров — один из тех, кто прямиком из тюрьмы ушёл на фронт в "Шторм Z", вернулся оттуда с медалью "За отвагу!". О нюансах подготовки и штурмов, про которые не принято говорить, ветеран рассказал Царьграду.

Война вслепую

Отряд "Шторм Z", в который в 2023 году попал Дмитрий Егоров, действовал на одном из самых горячих направлений — в районе Марьинки, третьем по сложности участке фронта после Бахмута и Авдеевки. К слову, именно в это подразделение телеканал CNN приписал генерала Ивана Попова, соврав о том, что вопрос об отправке экс-командарма уже якобы решён.

Все штурмы проходили ночью. Что логично: днём все бойцы были у противника как на ладони, а ночью есть возможность прорваться. Перед каждым штурмом командиры показывали на карте, куда идти и какую позицию захватить. В атаку бойцы шли по предварительно выученным ориентирам: вот здесь канава, за ней руины, дальше остатки лесополосы.

Сначала над маршрутом предполагаемого следования штурмовой группы пролетал дрон, и им показывали видеозапись местности. Солдаты учили карту минных полей. Но двигаться ночью всё равно было сложно.

Ночи на Украине удивили меня своей темнотой — если вытянуть руку перед собой, пальцев не видно. Фонарики, естественно, включать было нельзя, а тепловизоры были только у приданных нам снайперов, которые воевали отдельно. Да и эти приборы показывают лишь объекты, излучающие тепло, а не канавы и руины. Было непонятно, куда наступить в темноте, в каких местах стоят растяжки и разбросаны мины-"лепестки". Так что война шла вслепую,

— говорит Дмитрий Егоров.

Эти ночные вылазки делались ещё для того, чтобы лучше "освоиться" на местности. Как в компьютерной стрелялке: тебя убили — и ты начинаешь игру заново. Продвигаешься всё дальше и дальше, пока хорошо не изучишь территорию и противника, не поймёшь, откуда из чего по тебе стреляют, где можно, а где нельзя прятаться.

Зона боевых действий вся изрыта окопами и воронками. Некоторые свои укрепрайоны противник при отступлении минировал, и штурмовики-"старожилы" предупреждали вновь прибывших:

Ребята, вот здесь вам встретится окоп. Во время обстрела любой захочет в него прыгнуть, но этого делать не стоит — он заминирован". Или говорили: "Не прячьтесь в эту канаву — её хорошо видит снайпер.

Такие советы были рождены коллективным боевым опытом, написанным кровью. Игра со смертью отличается от компьютерной стрелялки тем, что в ней нет запасных жизней. Зато, по словам Дмитрия Егорова, играя в неё, быстро начинаешь понимать её правила.

Ловушка на штурмовика

Первые задания, по словам Дмитрия, были простыми — зайти на объект и захватить его. Обычно на всех позициях врага сидят смотрящие — их ещё называют "глазами": небольшая дежурная команда из 1-3 человек в каждом подвале или окопе. Задача штурмовиков — выбить эту команду, занять позицию и дать отмашку по рации или иногда сигнальной ракетой на выдвижение закрепгруппы, которая будет позицию дальше удерживать, а штурмовики вернутся назад восстанавливаться и залечивать раны. И хоть Дмитрий Егоров называет такие задания простыми, для неподготовленного человека они сверхсложные.

Мы поначалу даже не могли дойти до заданной точки — на полпути начинался обстрел. Потом поступала официальная команда отходить и перегруппироваться. Возвращались и думали: ё-моё, только половину прошли, а что будет дальше?

Противник именно так и работает — даёт нашим штурмовикам дойти до определённого удобного ему, хорошо пристрелянного места, куда нацелены снайперы, пулемёты, артиллерия. И начинает очень жёсткий обстрел. Но отступление в такой ситуации — большой риск. Чтобы выжить, нужно, наоборот, идти вперёд — об этом штурмовикам говорили ещё инструктора на полигоне.

Враг хочет тебя напугать. А если ты не пугаешься и идёшь дальше, они пугаются сами и начинают разбегаться. Ещё потому, что когда ты к ним подошёл близко, перестаёт работать их артиллерия — чтобы не попасть по своим. И это верный признак: прекратился миномётный обстрел — значит, ты у цели. Везде, конечно, по-разному, но там, где я был, в случае нашего прорыва противник всегда отступал. Они могли держать оборону, только если их было много. А если, например, трое на трое, всё бросали и убегали,

— вспоминает Дмитрий Егоров.

Вода или броня?

По его словам, хватает нескольких недель, чтобы пропитаться войной и понять, как на ней всё работает. В американских фильмах про спецназовцев показывают, как они идут в бой, обвешанные чем только можно — как новогодняя ёлка игрушками. Но по опыту Дмитрия, такие коммандос сразу ложатся. Они не могут убежать, спрятаться и становятся живой мишенью для дронов и снайперов.

Ты два раза прыгнул в такой экипировке — и в третий раз тебе уже будет не встать с земли с этим количеством веса. Расстояние, которое штурмовику приходится преодолевать от наших позиций до позиций противника, — километра два. И все эти два километра каждые несколько секунд ты прыгаешь, ползёшь, уворачиваешься от миномётных выстрелов: слышишь, с какой стороны выстрелил миномёт, и, примерно понимая траекторию мины, ищешь, куда спрятаться, чтобы осколками не посекло. За какую корягу, разбитую технику, в какую воронку. А когда есть желание жить, появляются скорость и выносливость. Поскольку война для штурмовика очень подвижная, ты берёшь с собой по минимуму боекомплекта, стараешься не таскать лишние гранаты, ракеты или, например, воду. Отдаёшь приоритет легкости и броне.

Подлый приём

Одновременно в атаку шли 8-10 штурмовиков группами по 3-4 человека. Дмитрий говорит, что это самая продуктивная штурмовая группа. Если бойцов будет больше, то и противник бьёт по ним активнее. Двум-трём штурмовикам в бою чуть поспокойнее — им проще добежать до противника, так как он расходует на них меньше артиллерийских снарядов.

Во время атаки штурмовики сначала "разбредались", поддерживая связь между собой и с базой с помощью простых недорогих раций. Но по мере приближения к позициям противника, снова сходились и рациями уже не пользовались, так как можно было себя выдать голосом, да они ещё и фонили.

Уже заходя на вражеские объекты, старались друг друга держать в зоне видимости, общались жестами или тихонько словами, но так, чтобы противник, даже если услышит, не понял. Заранее договаривались какими словами будут обозначаться команды: "вперёд", "противник рядом", "огонь" и т.д.

Вэсэушники при нашем к ним приближении уходили с позиций ещё из-за шока и недоумения: как это так мы смогли до них добежать? Утром, когда светало, мы выглядывали на улицу из захваченного помещения, видели путь, который прошли, и сами удивлялись, что из нас четверых никто не подорвался. На этом пути было всё: растяжки, мины направленного действия, "лепестки"! Когда ты видишь всё это, становится страшно. А если не видишь и просто бежишь в темноте, то их как бы нет. Некоторые подрывались. Но мы их считали даже счастливчиками: наступив на "лепесток", останешься без ноги, но тебе поставят протез — и ты живым вернёшься с войны. Хотя для этого надо ещё после ранения суметь оказать себе первую помощь и выползти обратно.

Самые серьёзные потери, по словам Дмитрия, были даже не у штурмовиков, а у эвакуационных групп. Казалось бы, это гораздо проще: не штурмовать, а выносить раненых с поля боя. Но нет. Постоянно приходили известия о том, что эвакуационная группа — позывные такие-то — погибли. Потому что их четверо, вместе с раненым пятеро — и это уже приоритетная цель. Снайперы врага проворачивали хитрый приём: специально подстреливали бойцов, чтобы они звали на помощь, а когда к ним приходила эвакуационная группа, накрывали всех пятерых.

Выжили не просто так

Дмитрий оказался фартовым. В него попали лишь несколько мелких осколков, которые он называет горошинами. Много раз выручала броня, а однажды даже обычная застёжка на каске. Большой осколок сильно ударил в неё, обжёг щеку — защёлка сломалась, но защитила лицо.

Дмитрий выжил даже после выстрела танка! Танк выстрелил в стену, за которой он прятался. И Дмитрий улетел вместе с этой стеной. Очнулся под грудой кирпичей.

Много было всего, а я цел. Как это объяснить? Я считаю, что не просто так вернулся. Значит, должен ещё сделать что-то важное в мирной жизни. И все, кто вернулись, — не просто так!

— убеждён Дмитрий Егоров.

https://tsargrad.tv/articles/a...