Курам на смех, или грабли для врагов

Голубая мечта белой кости мировой закулисы – толерантный русский медведь в ежовых рукавицах. Наши враги в детстве, видно, с печки упали, вот им память и отшибло. Ума палата, да ключ потерян, в голове каша, да и той кот наплакал, с незапамятных времён на одни и те же грабли наступают. Всё мечтают хозяина в его медвежьем углу шапками закидать. За одного битого двух небитых дают – не про них сказано.

Заберутся в чужой огород, пустятся во все тяжкие, разбудят медведя, потом, бегут, как угорелые, сломя головы, лыком шитые. Одни туда, другие отсель, третьи прочь, остальные назад аллюром три креста. Потом льют крокодиловы слёзы в жилетку, играют на публику, несут чепуху на постном масле во всю Ивановскую, врут, как сивый мерин. Мол, не знали, не ведали, что у хозяина ангельское терпение, если ему на любимую мозоль не наступать, когда он без задних ног мирную лапу сосёт.

Бог не надоумил, что медведя за живое задеть – в переплёт попасть, себя в угол загнать, где только на стенку лезть. Из хозяина верёвки вить, что рыбой об лёд биться. До врагов то доходит, как до жирафа, то они опять в лес, то снова по дрова, то через пень колоду, и всё не в ту степь. Ноне опять вожжа под хвост попала, закусили удила, снова в одни ворота краплёными картами играть принялись. Загребают жар чужими руками, прячут концы в воду, очки белому свету втирают, на публику играют, артисты погорелого театра.

У врагов на грабли память девичья. Освежили бы без задних мыслей, об идею фикс ноги вытерли, да за душой ничего нет, а палки в колёса другим вставлять страсть безудержная. Все норовят свалить с больной головы на здоровую, усыпить бдительность, не в свой карман забраться, тихой сапой к чужому караваю присоседиться. Задушевные разговоры с ними, как об стенку горох, что в лоб, что по лбу, смотрят на мир, как баран на новые ворота.

Курам на смех, враги наши семи пядей во лбу, а без царя в голове, того не ведают, что не в деньгах счастье. Горбатых могила исправит, сколько их на чистую воду не выводи. А вот нас, наивных, с душой нараспашку, – только муки научат, без которых нет науки. Хорошо, немного терпеть осталось – пройти огонь, воду и медные трубы, родиться во второй раз, зализать раны, избавиться от простоты, которая хуже воровства, и… прощай Етишкина жизнь! Тогда будет кесарю кесарево, а Богу Богово.