Однажды Георгий, находясь под прикрытием, проник на территорию противника.

Для конспирации, он взял автобус из Загреба, что шёл до точки назначения 8 часов 40 минут. В автобусе все были агентами спецслужб, и даже мальчик пяти лет, говоривший по-немецки, со своим формальным батей в чине не ниже майора. Мальчик нарочито вёл себя безобразно. Он ужасно кривлялся, орал, и в конце концов, батя-майор, сорвавшись, завопил на него – «Генуг!» (Хватит!). Но на ребёнка это не действовало. Он продолжал ходить на голове, выполняя задание гестапо – вывести Георгия из себя, чтобы тот высказался на русском – «Мальчик, да ёб твою мать!», и раскрыл себя как агент. Но Георгий ему не поддался. Он железной рукой достал наушники, и вопли подлого отрока утонули в более мощных криках союзнической американской группы «Мановар».

На границе Словении зашла полиция, и мрачно проверила паспорта, не задав никаких вопросов. На границе Австрии стояла только машина с надписью «Полицай», но всем было похуй – служители режима ушли пить пиво и есть сосиски. Зато на границе Германии автобус осветили фарами, и всем приказали из него выйти. Георгий был готов к такому раскладу событий, ибо был наслышан, что Фрицланд ввёл проверки на внутренних границах Шенгена во имя обнаружения Георгия. Но не таков был этот Георгий, чтобы поддаться вредоносному Фрицланду. Он надел на лицо маску беспечного туриста, чтобы скрывала будёновку и волочащиеся стропы от парашюта. Тёмных очков с собой не было, поэтому для конспирации Георгий срочно нанёс на личность черты усталости и похуизма.

Пассажиры выстроились в очередь у автобуса при свете фар. Группа полицаев, не скрывающих своей сущности благодаря надписи на куртках Polizei, хищно уставилась на пассажиров. Георгий стоял в очереди последним, надеясь, что до него утомятся. Полицаи задавали вкрадчивые вопросы, особенно робким сисясточкам, дрожавшим на февральском ветру. У профессора Плейшнера явно сдали бы нервы, но выпрыгивать из окна автобуса стало бы слабым решением вопроса. Где-то неподалёку беззвучно прошёл на лыжах в обратную сторону пастор Шлаг. Наконец, полицаи обступили Георгия, и задали ему вопрос на языке, знакомом со всех фильмов детства – «Гутен абенд. Шпрехен зи дойч?».

«Найн, нур руссиш» - хотел ответить Георгий, но он не мог обнаружить себя, и сорвать задание Родины. «Энглиш, битте» - сообщил он, смотря лучистым взглядом на полицаев.

- Куда едете? – спросил на английском юный полицай, изучая его аусвайс.

- В Мюнхен.

- Зачем?

- Пиво пить.

Полицаи заулыбались. Они не подозревали Георгия в планах сорвать выборы во Фрицланде, и то ладно. Георгий выглядел как пример пожилой личности, неспособной выжить без пива.

- А потом куда?

- Нюрнберг и Брауншвейг.

- А там чего?

- Тоже пиво пить.

Полицаи слегка заволновались.

- Но у вас французская виза. Вы вернётесь обратно во Францию, а потом в Россию?

- Конечно, - снисходительно ответил Георгий. – Я так скучаю по Родине.

Этим он едва не обнаружил себя, но полицаи вернули ему аусвайс, и пожелали счастливого пути. Георгий вернулся и автобус и уснул. Он спал ровно два часа, а потом проснулся, чтобы продолжать свою нужную для Родины работу. Автобус уже стоял во вражеском стане под названием Хауптбанхоф. Георгий вызвал такси, заселился в гостиницу, и вышел на встречу со связным. Он твёрдо шёл в направлении пива, игнорируя попавшийся на пути итальянский ресторан. И правильно: следующим оказался баварский.

- Эссен? (кушать), – спросил его связной, прикидывающийся официантом.

- Бир фом фасс унд цвай вурстен (разливное пиво и сосиски), - развал пароль Георгий.

Сидя за столиком, он послал в Центр фото пива и сосисок, и напечатал в Телеграме – «Юстас – Алексу. Проникновение на вражескую территорию успешно завершено».

Алекс получил шифровку, но молчал.

Он видел фото пива и сосисок, и ему было тупо завидно.

(с) Zотов