Конт-дза-дза!

Многие, наверное, помнят ту драку с участием двух писателей, произошедшую недавно в студии радиостанции Конт-FM. Но мало лишь кто знает, что случилось с писателями впоследствии. Почему об этом умолчали авторы приквела, сие неведомо. 

А дело было так. 

После того, как драчунов разняли и вытолкали на улицу, писатели продолжили потасовку, сменив, правда, грубое рукоприкладство на словесную перепалку: 

– Да кто ты такой? 

– А ты кто такой? 

– Это я-то кто такой? 

– Да, ты-то кто такой? 

– Таких как ты, мы...

– А мы, таких как ты...

– Простите, друзья, – неожиданно вмешался в их разговор странного вида босой гражданин, – подскажите, на какую мне кнопку нажать, что бы во время свое переместиться?

– Какое такое время твое, пёс смердящий, – усмехнулись "друзья", брезгливо разглядывая незнакомца.

– Тридцать седьмой, друзья. Какой же ещё. Вот машинка перемещения во времени, вот карта, заблудился я, помогите разобраться.

– Дятел, ты хочешь сказать, что если нажать какую-то там кнопку, то...

– Нет, надо точно знать какую.

– Да, ладно, – ехидно усмехнулся Дуглас. Он протянул руку и ткнул указательным пальцем в побрякушку на руке незнакомца...

***

– А ну-ка, песню нам пропой, веселый ветер, – донеслось вдруг из уличного громкоговорителя. – Веселый ветер, веселый ветер! Моря и горы ты обшарил все на свете...

– А куда этот козёл с машинкой подевался, – Дуглас опустил руку и оглянулся.

– Где это мы? – испугано прошептал Еремин.

– Не где это мы, а когда это мы, придурок, – грубо осадил его Дуглас, указывая рукой на строящийся наземный вестибюль станции метро Площадь Революции.

***

Следователь поправил настольную лампу и продолжил разглядывать изъятые у задержанных вещи.

Коробка иностранных папирос с надписью Marlboro, два плоских, прямоугольного вида радиоприбора, какие-то пластмассовые карточки с кодовыми номерами, связки ключей с инициалами германских фирм VW и BMW, несколько скрученных трубочкой североамериканских долларов, пакетик с белым порошком, карманное зеркальце и почему-то губная помада.

Собственно, следователю всё уже было ясно с первого взгляда. От задержанных не требовалось даже признательных показаний, настолько убедительными были вещественные доказательства. Осталось только выявить связи, явки и узнать каналы заброски.

Следователь пробежал глазами рапорт оперативников: ...паслись возле ГУМа... в состоянии крайнего возбуждения... приставали к прохожим, где, мол, некий босой пид..с (видимо связной), ...прикрывались будущим... твердили Путин (видимо босс) слил... умоляли вернуть обратно... пытались расплатиться за квас долларами... сопротивления при задержании не оказывали.

– Не оказывали... Ишь ты, какие покладистые шпионы пошли. Следователь встал, подошёл к окну и раздёрнул шторы. Утро раскрасило стены кабинета нежным цветом.

– Иванов! Введите задержанных.

Задержанные, пребывающие в полуобморочном состоянии, преступили порог кабинета на полусогнутых ногах. – Присаживайтесь, – следователь указал на два привинченные к полу табурета напротив стола.

Василий, у которого от страха зуб на зуб не попадал, не мог оторвать взгляда от лежащей на столе газеты Правда, передовица которой сообщала о завершении очередного право-троцкистского процесса.

Из чёрной тарелки на стене приглушённо звучал хорошо поставленный голос Левитана. А с портрета, висевшего над головой следователя, слегка прищурившись, на него смотрел...

– Но этого не может быть, – затряс головой Василий, – он же давно умер.

– Это кто умер? – вывел его из оцепенения грозный голос следователя.

– Нет-нет, – встрепенулся Василий, – это другой, который умер.

Следователь пригвоздил Василия своим немигающим взглядом к табурету и его правая рука медленно, словно боясь спугнуть жертву, потянулась к внутреннему ящику стола.

Холодный пот прошиб Василия и волосы на голове встали дыбом. Вся его никчёмная жизнь промелькнула перед ним в одно мгновение.

Но вместо страшного нагана из ящика стола появилась коробка Казбека. Следователь достал папиросу, постучал ею по коробке, сердито продул и, смяв зубами мундштук, чиркнул спичкой.

– Вот из этой вот шпионской штучки, – указал он на смартфон Василия, – нашим специалистам удалось извлечь массу лживых высказываний в отношении товарища Сталина.

– Я-я-я... за-за-за... блу-блу-блу... ждался, – залепетал Василий. Лицо его приобрело сероватый оттенок.

– Товарищ следователь! – вскочил Дуглас, – гад этот Василий, контра недобитая! Я давно...

– А вот в этой штуке, – оставив без внимания эскападу Дугласа, продолжил следователь, – мы обнаружили много хвалебных высказываний в адрес врага трудового народа Троцкого.

– Ни-ни... м-м-моё, вра-а-а-ги... п-п-подбросили, – заикаясь выдавил из себя Дуглас, опускаясь на табурет.

– Иванов! – рявкнул в дверь следователь, отчего подследственные подпрыгнули на месте, – воды ханурикам.

Ну что, граждане шпионы, пособники, правые и левые уклонисты, будем продолжать упираться?

– Смерть троцкистам! – вдруг истерично взвизгнул Василий, лязгнув зубами о край стакана с водой. – Да здравствует товарищ Сталин!

– Перестаньте валять дурака, Еремин. Нас этими дешёвыми трюками не проведёшь. Врали, вредили, шпионили, так умейте достойно принять заслуженную кару.

– Я из будущего, я год не был в бане, меня женщины не любят, – жалобно простонал Василий и заплакал.

– А я гражданин Северо-Американских Соединённых Штатов, – неожиданно признался Дуглас, – умоляю, консула, плиз...

– И эти трюки нам хорошо знакомы. Даже не рассчитывайте на смягчение приговора, изображая из себя невменяемых. Москва слезам не верит. Впрочем, всё решит суд.

– Да здравствует советский суд, самый гуманный суд в мире! – как-то не совсем уверенно захлопал в ладоши Дуглас.

– Иванов, увести паяцев! – скомандовал следователь.

***

В камере было холодно и сыро, вчерашние оппоненты сидели на бетонном полу, прижавшись спиной друг к другу и тряслись от холода и ужаса. Периодически они вздрагивали и замирали, когда в тюремном дворе раздавался резкий, похожий на револьверный выстрел, хлопок из автомобильного глушителя.

***

– Друзья, ну нельзя же так нажимать, – услышали они вдруг голос босого гражданина, – я вас еле нашёл, хорошо память у устройства есть.

Босой действительно стоял посреди камеры с картой и машинкой времени в руке.

– Давайте быстрее, вот тут ваш 2019-й год, а мне ещё в свой 2037-й попасть надо, целый год уже блуждаю.

Бедолаги вскочили на ноги и наперегонки бросились к своему спасителю. Любое промедление грозило им смертельной опасностью.

Как никогда они вдруг осознали, что только в том, настоящем времени, они могут чувствовать себя в полной безопасности. И что-то смутно подсказывало им, что это время нужно беречь.

***

Возвращение произошло с небольшим пространственно-временным перелетом. Писатели неожиданно угодили в самый эпицентр какого-то несанкционированного митинга.

Ораторы на сцене сменяли друг друга. Один, коротко стриженный, рвал не себе рубахи и призывал всех куда-то вперёд и вправо, другой, в модном дорогом костюме, звал народ назад и влево, третий, с козлиной бородкой, истерично требовал немедленного созыва конгресса очередного Интернационала, четвёртый...

Впрочем, несмотря на то, что призывы выступающих различались кардинально, толпа одинаково одобрительно приветствовала каждого оратора, скандируя: – Кто не скачет, тому в жбан!

"Не буди лихо, пока оно тихо", – синхронно промелькнуло в головах писателей. Вчерашние оппоненты переглянулись между собой и сжали кулаки...

***

К приезду полиции всё уже было кончено.

– С восторгом предаёмся в руки родной полиции, надеемся на неё и уповаем, – приветствовали они отряд космонавтов, расплываясь в улыбках.

В автозаке было тепло и сухо. Писатели сидели обнявшись и на два голоса распевали "Как упоительны в России вечера".

***

– Так, что тут у нас? – майор пробежал глазами рапорт. – Ага, вот: ...задержаны за грубое избиение участников антиправительственного митинга. Вдвоём набросились на целую толпу митингующих с криком "Бей козлов, спасай Россию". И принялись колошматить собравшихся налево и направо. В результате десять человек госпитализировано. Двое в тяжёлом состоянии.

Рассеяв массовку, с гиканьем и улюлюканьем погнались за организаторами митинга. Через два квартала настигли их и изрядно отмутузив, упаковали в мусорные баки. Вернувшись, разогнали оставшихся зевак, порвали все транспаранты, разломали конструкцию сцены, а затем на развалинах этой сцены...

Майор откинулся в кресле, – эх, какие охранители у нас неожиданно нашлись. Эдак нас совсем без работы оставят.

Часы пробили полночь, когда из спецприёмника пафосно донеслось:

Не врать всегда, не врать нигде!
До дней последних донца!

Ему ехидно вторил второй голос:

Беречь и охранять режЫм!
Вот лозунг мой и солнца!

* * *

Alles