Путин предотвратил войну: зачем на самом деле нужны миротворцы в Донбассе?

Руслан Хубиев, специально для ИА REGNUM

В урегулировании конфликта на востоке Украины наметился принципиальный поворот — президент России Владимир Путин неожиданно инициировал внесение в Совбез ООН резолюции о размещении миротворческой миссии на линии разграничения Донбасса.

Что стоит за столь радикальным предложением? Какие геополитические задачи планирует решить Москва? Почему президент страны озвучил свою позицию в преддверии международной ассамблеи и как именно шаг Кремля связан с военными угрозами в адрес Приднестровья и ЛДНР?

Аналитика и нюансы

24 июля 2017 года, более месяца назад, президент России Владимир Путин, канцлер ФРГ Ангела Меркель, президент Франции Эммануэль Макрон и Петр Порошенко уже обсуждали вопрос международной миссии на очередных переговорах устоявшегося «нормандского формата». Тогда украинский лидер активно жаловался журналистам на то, что, несмотря на все его «усилия», уговорить собравшихся на введение миротворческой миссии ему так и не удалось. В частности, он заявлял, что «в очередной раз» попытается представить «собственную» идею на Генассамблее 12 сентября, но уже сейчас уверен, что «вопрос снова упрется в нежелание продвигать мирные процессы со стороны России».

Месяцами корпоративная пресса убеждала весь мир в нежелании Москвы идти на какие-либо примирительные уступки. Общественное мнение регулярно уведомлялось об очередном отказе российской стороны «выполнять Минские соглашения», поддерживать идею о введении миротворческой миссии, или даже в целом проявлять антивоенный пацифизм в ответ на соответствующие санкции «против российского вмешательства». Предполагалось, что к осени эффект накачки международного неприятия достигнет удовлетворительного предела, а сформированная инерция автоматически заклеймит Москву «врагом европейских народов», как только на заседании ООН будет наложено вето на «миротворческую» инициативу Киева. И вдруг такой поворот. После российского предложения, опередившего киевское, рассматриваться на заседании Генассамблеи будет именно российский вариант и именно в формулировках Кремля.

Сказать, что это произвело на Киев и Вашингтон эффект разорвавшейся бомбы, было бы преуменьшением, поскольку, несмотря на схожесть в названии, вооруженный контингент «миротворцев по-киевски» преследовал диаметрально противоположные задачи. Во-первых, миссия по их лекалам должна была вводиться не на линию разграничения ВСУ и армий республик, а на границу ЛДНР и непосредственно нашей страны. Во-вторых, организация миссии должна была осуществляться без согласия одной из конфликтующих сторон, то есть Донецка и Луганска, в то время как в российской резолюции на этом настаивается априори. Украина ожидала принять у себя миссию из состава стран НАТО, обещающую ей полную индульгенцию на применение силы, московский же вариант подразумевает широкий этнический состав и настоящее мировое наблюдение. Все пункты американо-украинского сценария так или иначе сводились к повторению ливийской схемы, а резолюция, подготовленная для проведения через ООН, должна была просто сыграть роль формальной ширмы, где под прикрытием ее легитимности проводилась бы новая эскалация боевых действий у непосредственных российских границ.

Негативная реакция США объясняется еще и тем, что Вашингтон возлагал на заседание Совбеза и «украинскую» «миротворческую» инициативу практически все осенние сценарии по Донбассу и ПМР. В частности, до окончания саммита сдерживался окончательный вывод Украины из подписанных ею ранее Минских договоренностей, хотя подготовка к этому решению инициировалась Штатами сразу же после визита в Киев спецпредставителя от Вашингтона Курта Волкера.

Именно после его визита на Украине была запущена масштабная подготовка нового законопроекта «о реинтеграции» Донбасса, предполагавшего замену определения «антитеррористической операции (АТО)» на «операцию по обороне Украины», «террористов» на «страну-агрессора», а локальную операцию из ограниченного контингента на возможность введения общего военного положения по всей стране.

По новому документу органы самоуправления республик, а также их решения признавались нелегитимными, а сами ЛДНР описывались как территории, «временно оккупированные Российской Федерацией». Характерно, что принятие этого пакета также ожидалось сразу же после окончания заседаний Генассамблеи. Осенью должен был закончиться и срок действующего закона «об особом статусе Донбасса». На осень планировалась поставка военной помощи со стороны Пентагона, и вновь, к осени, пошагово усугублялась проблема соседнего Приднестровья и курируемая Западом блокада ПМР. Даже Молдавия собиралась выступить в Совбезе ООН с предложением против миротворческой миссии России этой же осенью.

Найденные в окрестностях украинского населённого пункта Саханка установки «БУК М-1» с ракетами, повернутыми в сторону Таганрогского залива, наращивание контингента ВСУ на линии разграничения с республиками и их размещение, резкая смена политической риторики Киева на военные идеи «Хорватского сценария», одобренные молчаливым согласием США, всё это и многое другое явно указывало на планы силовой провокации и «горячей» нестабильности сразу в двух оперативно-стратегических районах России в осенний период. Обе задачи хронологически координировались и явно планировались в увязке с «украинской» резолюцией и ее проталкиванием в ООН.

В пользу этого говорит и то, что для США эти проекты решали целый спектр геополитических задач. Во-первых, они резко ухудшали налаживающиеся российско-европейские отношения, разом меняя их с нейтральных позиций на строго проамериканские. Поскольку конфликт, по какой бы причине он ни начался, гарантированно привел бы ЕС к привычной для него безвольной внешнеполитической позиции: «Россия не удержала республики от эскалации», «Украина должна быть призвана мировым сообществом к миру», но «инициативу по новым антироссийским санкциям стоит поддержать».

Помимо этого, США наверняка запустили бы попытку пересмотра масштаба и эффективности самих санкционных мер, утроили давление на блокирование строительства «Северного потока — 2», а также взвинтили актуализацию поставок американского СПГ на европейские рынки.

Киев тем более безропотно пошел бы на обострение обстановки, учитывая, что градус внутриполитической напряженности и давления на Порошенко нарастает с каждым днем. Для него эскалация, с одной стороны, позволила бы в очередной раз обвинить Россию в агрессии и списать все внутренние общественные проблемы на Москву, а с другой — подавив сопротивление некоторых элитных групп, инициировать введение в стране военного положения, отменяющего не только парламентские выборы, но и расширяющего полномочия руководителя до неограниченных масштабов.

В этой связи можно не сомневаться, что предложение Владимира Путина о размещении миротворцев по российскому образцу было нацелено на предотвращение именно этих сценариев, а также является не чем иным, как попыткой руководства России создать политический инструмент для опрокидывания американских идей войны обратно в границы дипломатического урегулирования.

В ряду прочего, инициатива России дает возможность для фиксирования нынешней линии разграничения, защищающей республики ЛНР и ДНР от военных шагов и провокаций со стороны Киева. В документе прямо предусматривается отвод тяжелой военной техники, продление и внесение поправок в закон «об особом статусе Донбасса», а также размещение «голубых касок», охраняющих миссию ОБСЕ, между участниками разворачивающегося конфликта, а не на территории Донецка и Луганска у самых российских границ.

Также данный шаг Кремля замораживает осенние планы Запада по военной эскалации ВСУ против армии ЛДНР и городов объединения, а значит, не дает синхронизировать их с дестабилизирующим сценарием вокруг Молдавии и ПМР. Резолюция позволяет также пресечь и поставки иностранного вооружения, а также на высшем уровне демонстрирует гражданский формат ведущейся войны. Легитимизация статуса народных республик как политических субъектов также является задачей внесенного Россией документа, поскольку главный принцип миротворческих миссий ООН подразумевает одобрение на размещение контингента от всех противоборствующих сторон.

Более того, даже в случае, если ряд государств проявит нежелание публичного диалога с Донецком и Луганском напрямую, мнение республик, в рамках правил ООН, все равно будет выражено и отстаиваемо посредником в лице России. Резолюция Москвы наглядно демонстрирует отчетливое стремление Кремля к мирному решению накопившихся противоречий, в то время как ее вероятное ветирование со стороны США, напротив, покажет незаинтересованность прочих сторон в невоенном исходе ситуации.

Немаловажно и то, что сама деятельность Совбеза ООН, вместе с рассмотрением российской инициативы, транслируется на весь мир, а, следовательно, дает Европе столь необходимую опору и оправдание для дальнейшей разрядки отношений с Москвой без гарантированной угрозы ухудшения отношений с «союзной» Америкой. В этой связи не случайно, что первая международная реакция на заявление Владимира Путина последовала именно из Германии, где глава МИД ФРГ отметил инициативу как «повод для новой разрядки с Москвой», а также сообщил, что поскольку Россия «изменила свою политику по Украине», этот момент «Европа не должна упустить».

В итоге Киев и его кураторы оказались в непростой ситуации. Москва перехватила инициативу и поставила американские осенние планы под большой знак вопроса. Минские соглашения по-прежнему остаются в силе, новый украинский закон «о реинтеграции» откладывается, а у России появляются все основания заявлять, что она со своей стороны сделала все необходимое для реализации мирного процесса, в то время как курируемый Западом Киев работает на их откровенный срыв.

Выступлением Путина Москва отбила «мяч» на сторону Запада и теперь открыто предлагает Вашингтону самому искать дипломатические аргументы для того, чтобы объяснить миру, почему нельзя принять российскую миротворческую инициативу, если весь Западный мир сам месяцами на ней настаивал…