О развитии инноваций в Беларуси регулярно повторяют с высоких трибун. На текущую пятилетку (2016-2020 гг.), в частности, намечен прогрессивный скачок, который обеспечил бы долю высокотехнологичного производства в экономике страны на уровне 5%, а среднетехнологичного — не менее 50%. Есть ли надежда на построение IT-рая за оставшиеся два года?
Инновационное пике
К 2016 году (началу нынешней пятилетки) Беларусь подошла с худшими показателями инновационной деятельности. В ежегодном докладе, посвящённом состоянию инноваций и их интеграции в экономику, Национальный статистический комитет отмечал, что в общем объёме продукции промышленности доля инноваций составила 13,1%. Начальник главного управления инновационной и инвестиционной деятельности Министерства промышленности Валерий Фишман констатировал:
«До чего мы докатились?.. Мы видим, что доля инновационной продукции из года в год падает. Мы в лучшем случае находимся сегодня по показателям инновационного развития на уровне 2007-2008 годов».
Изображение: sitefordip.96.lt
Что удивительно, ещё в 2012 доля инновационной продукции в структуре Минпрома достигала 41%. Падение чиновник объяснил просто:
«Инновационная продукция просто не разрабатывается. Та, которая три года назад считалась инновационной, закончилась, новой нет».
Тогда же власти сделали ставку на крупнейшие на сегодняшний день научные кластеры — белорусско-китайский индустриальный парк «Великий камень» и Парк высоких технологий. Однако о том, что драйвером экономического роста Беларуси станут инновации, заявляли еще в 2014 году. Позднее это положение повторил в августе 2018 первый заместитель премьер-министра А. Турчин. Что ж, сроки по удвоению ВВП Беларуси сдвинуты на 2025 год, а значит можно снова ставить на некие виртуальные информационные технологии, как на спасательный круг экономики. И при этом находиться на уровне самих себя десятилетней давности.
Белорусские IT в цифрах
Что же такое информационные технологии? В самом широком смысле, это процессы, методы поиска, сбора, хранения, обработки, предоставления, распространения информации и способы осуществления таких процессов и методов; приёмы, способы и методы применения средств вычислительной техники при выполнении функций сбора, хранения, обработки, передачи и использования данных; ресурсы, необходимые для сбора, обработки, хранения и распространения информации. Чем может похвастаться нынешняя IT-Беларусь?
Доля инновационной продукции в общем объёме промпроизводства предприятий по итогам 2017 года составила 17,5%. В нынешнем году ее хотят повысить до 18%. Лишь к 2040 (!) году этот показатель должен составить 25%. Для сравнения, в Великобритании на инновационное производство приходится 43,5%, во Франции — 23,6%, в Германии — 19,4%.
Расходы на НИОКР в Беларуси (т. н. «наукоёмкость ВВП») составляют 0,5% ВВП (282 млн долларов), в Германии — 3% (почти 100 млрд долларов, два наших ВВП), в Чехии — 2% (3,7 млрд долларов), в Эстонии — 1,5% (336 млн долларов), в Венгрии — 1,4% (1,7 млрд долларов).
По глобальному индексу инноваций Беларусь занимает 88 место из 127 (данные Всемирной организации интеллектуальной собственности). Это между Индонезией и Ботсваной.
ПВТ по итогам 2017 года произвёл программного обеспечения на 1 млрд долларов (примерно 1/50 ВВП). И почти всё экспортировал. К концу весны в парке «Великий камень» насчитывалось 38 резидентов. Пока речь шла лишь про инвестиции в размере 1,5 млрд долларов, а первый продукт мы увидим в лучшем случае в середине 2019 года. Главные инновации «Великого камня» — производство тонкоплёночных солнечных панелей, а в остальным — стандартные индустриальные производства;
В течение «инновационной» пятилетки принято два основных правовых документа, направленных на раскрытие потенциала IT-страны: декрет №7 «О развитии предпринимательства» и декрет №8 «О развитии цифровой экономики».
Что же скрывается за этими цифрами?
Бюрократы от науки
Начнём с того, что белорусская наука целиком перенесла в современные условия неэффективную советскую модель внедрения инноваций (новшеств, обеспечивающих качественный рост эффективности процессов или продукции, востребованной рынком). Напомним, в СССР наука контролировалась исключительно государством и хуже всего было с внедрением научных и новаторских достижений в реальную экономику и производство. Условный изобретатель докладывал начальству о разработке. Её рассматривала комиссия, затем определяла отрасль экономики, где изобретение могло быть полезным, и вносила в план. Перестроение производства также вносилось в план, при том, что производственная сфера очень консервативна и поставить условный завод на новые рельсы было очень дорого и долго. На это уходили годы. В итоге «инновационная» технология в СССР устаревала уже к моменту запуска в производство и к концу 80-х на 5-10 лет отставала от западных аналогов, особенно в сфере ширпотреба.
Исключения составляли космическая сфера и ВПК. Они действительно находились на острие советской науки. Всё остальное — автомобили, игровые приставки, кассетные плееры, ЭВМ, микроволновые печи, видеомагнитофоны, наручные электронные часы — являлись аналогами чаще всего европейских и японских устройств, особенно к последнему десятилетию существования Союза. Копировать оказалось проще, чем заниматься собственными разработками.
Председатель ГКНТ А. Шумилин. Изображение: twitter.com
Почему? Я бы связал это с административным давлением и консервативностью экономики, а также избирательностью наукоёмких производств ответственными лицами в пользу «космоса» и оборонки, которое полностью перешло в белорусские реалии. Именно «закрытость» экономики (построенной по принципам административно-командной системы) является препятствием на пути к инновациям. Сейчас управление белорусской наукой отдано двум структурам — Государственному комитету по науке и технологиям Республики Беларусь (коим руководит доктор экономических наук А. Шумилин) и Академии наук (председатель президиума ученый-аграрий В. Гусаков). Именно эти учёные мужи и их подчинённые отвечают за финансирование из бюджета и внедрение инновационных проектов. Они решают, какие проекты имеют право на существование, а какие будут искать средства на исследования своими силами. При том, что частные инвестиции в отечественную науку напоминают крохи и внедрить «несогласованные» инновации на те же МТЗ или БелАЗ никто не даст. Статус вышеназванных учреждений прямо закреплён в Госпрограмме развития страны на пятилетку.
Где белорусские процессоры и смартфоны?
Какие приоритеты выделены в современной белорусской науке? Они обозначены в Программе социально-экономического развития Беларуси на 2016-2020 гг. Ядром инновационно ориентированной экономики будут высокотехнологичные производства. Приоритетными направлениями станут: индустрия информационно-коммуникационных технологий; атомная и возобновляемая энергетика; био- и наноиндустрия; фармацевтическая промышленность; приборостроение и электронная промышленность; авиакосмические технологии. Как видим, никакого конкурентоспособного ширпотреба здесь нет.
Далее следует обширный перечень планируемых к открытию технопарков и ответственных за их создание структур. Ещё раз подчёркивается роль государства: «для стимулирования интеграции науки, образования и высокотехнологичного сектора экономики будет создана система государственной поддержки кластерных проектов в высокотехнологичном секторе экономики».
Головной офис ОАО «Интеграл». Изображение: google.com
Рассмотрим, как обстоят дела с производством, например, процессоров. За полупроводники, микросхемы и матрицы для систем обработки информации отвечает ОАО «Интеграл». Но конкурировать с тем же Intel он не может по целому ряду причин:
Представитель Intel в России М. Рыбаков в 2015 году в интервью РБК указывал на то, что рынок процессоров — высококонкурентная отрасль. Вложения требуются колоссальные, чтобы серьёзно заявить о себе на мировом рынке, нужны десятки миллиардов долларов. К слову, годовой оборот Intel примерно равен белорусскому ВВП. Такие вложения только в отрасль микропроцессоров может себе позволить далеко не каждая страна.
Разрабатывать собственную архитектуру и налаживать производство в Беларуси сложно и неконкурентоспособно. Российский «Байкал», например, использует иностранную архитектуру MIPS и производится на Тайване. Тамошняя фабрика TSMC владеет 45% долей рынка в производстве микроэлектроники. «Байкал» пытается бить по конкурентам ценой, но это возможно только при использовании уже разработанной архитектуры и производстве за рубежом.
После распада СССР «Интеграл» последовательно пережил несколько кризисов, каждый из которых почти похоронил предприятие. В 1992-1993 гг. оказалось, что продукция не выдерживает конкуренции с западными аналогами. Это привело к резкому сокращению заказов, в том числе и в золотоносных «оборонке» и «космосе». После потери 80% рынков сбыта «Интеграл» устремился в Юго-Восточную Азию. Однако конкуренты, представленные Toshiba, Hitachi и другими, демпинговали белорусского производителя. Его спасло функциональное воспроизведение микросхем Philips и их установка в телевизоры «Горизонт» и «Витязь». В итоге 2017 год предприятие завершило с прибылью 16 млн долларов. О серьёзных вложениях в разработки с такой прибылью можно и не думать.
У госгиганта «Интеграла» есть частные конкуренты внутри страны. Например, компания NTLab, уже 20 лет занимающаяся дизайном микросхем для более чем 30 стран мира. Что интересно, основана она была выходцем из «Интеграла», который ушёл из-за «тупикового» направления развития микроэлектроники на предприятии. Компания существует, скорее, не благодаря, а вопреки. Её история показательна тем, что компания успешно продаёт на мировом рынке отвергнутые на «Интеграле» решения.
Нехватка кадров. Программист — это не микроэлектронщик. Если первых много, то вторых толком не готовит наша образовательная система. Привлечь их зарплатами не получается (те же Intel или AMD предложат в разы больше). Выход остаётся один — в условиях нехватки кадров копировать зарубежные разработки.
Что касается смартфонов, то здесь всё гораздо хуже. Любители мобильных гаджетов вспомнят гремевшие несколько лет назад телефоны SNAMI. Все они производились в Китае. Белорусская компания закупала «болванки» и немного дорабатывала их. Старые матрицы, ужасные камеры, пожилые ОС Android — в 2013 году первый «белорусский» смартфон отставал на 3-4 года от любых аналогов. Правда, и стоил он всего 90 долларов США. Неудивительно, что все телефоны и смартфоны «СНАМИ» сняты с реализации — они с трудом конкурировали даже с самыми убогими «китайцами».
Смартфон Venso. Изображение: vensomobile.ru
В 2017 году заявила о себе компания Venso. На сайте у них гордо бьёт в глаза лозунг «первый белорусский бренд смартфонов». Выглядят аппараты более солидно, с одним маленьким «но» — производятся тоже в Китае. В Беларуси ведётся лишь «разработка» аппаратов. Качество и производительность — хуже некуда, достаточно взглянуть на характеристики. Особенно остро ощущаются нехватка оперативной памяти, слабые процессоры и видеоядра. Единственный плюс — цена 80-90 долларов. Отметим, что Venso производит неплохие фитнес-браслеты.
Также существует бренд FLYCAT. Вы уже не удивитесь, узнав, что и данные аппараты производят в Китае, дизайн, например, создан при прямом участии китайской Oukitel. Присмотревшись к характеристикам, понимаешь, что скопирован не только дизайн. Болячки те же: старые процессоры, 1 ГБ оперативной памяти и непроизводительные видеоядра, малый запас работы батареи и невыразительная камера. Продаётся он за те же 80 долларов США в эквиваленте.
Фактически, все белорусские смартфоны — это плохой «Китай», отстающий от аналогов на несколько лет.
Удар по инновациям
Таким образом, белорусский инновационный рывок сдерживают как минимум несколько факторов: отсутствие кадров, технологическое отставание и жёсткое давление государства. Это привело к тому, что закрытая экономика постепенно лишается передовых разработок, а те, что остаются, внедряются со скрипом, да и то в первую очередь в машиностроении, сельском хозяйстве и прочих индустриальных отраслях. Инновации не формируют в Беларуси постиндустриальную экономику, а поставлены на службу индустриальной, пытаясь сделать её конкурентоспособной. Процитируем Стратегию «Наука и технологии 2018-2040», изданную Академией наук:
«Фундамент интеллектуальной экономики составят традиционные отрасли и виды деятельности (в которых будут определены приоритеты базового уровня), которые будут обеспечивать основные жизненные потребности человека, а также средства производства для их получения (промышленность, агропромышленный комплекс, строительство, энергетика, здравоохранение)».
Пятый и шестой технологические уклады в Беларуси должны сложиться к 2040 году. Трудно даже представить, на сколько десятилетий нас к этому времени опередят в Японии, Республике Корея, Сингапуре и США. Непонятно, зачем нам нужно ещё два десятилетия сидеть на машиностроении, перекачке ресурсов и добыче ископаемых, и чем занималась белорусская наука предыдущие 20 лет?
Авторы стратегии почему-то относят Беларусь к странам с высоким уровнем научно-технического развития, хотя несколькими абзацами ниже указывают скорее обратное. В частности, в научных исследованиях и разработках занято 0,6% от всех занятых в экономике лиц. Это примерно 26 тыс. человек. Число занятых в пересчёте на 1 млн жителей ниже, чем в России в 1,4 раза и в 2 раза ниже, чем в развитых странах. Из 2 515 докторов наук — 80% старше 60 лет.
Оператор управляет беспилотным белорусским БелАЗом. Изображение: stroyteh.ru
Белорусской молодёжи в науке нет. Откуда она появится и где гарантия, что через пару лет не уедет на Запад — непонятно. И как реализовать принцип Стратегии «обгонять не догоняя», перескочив сразу в шестой технологический уклад, копируя дешёвые китайские смартфоны и продавая программные продукты ПВТ в большей степени на экспорт?
Перед отечественной наукой поставлены амбициозные задачи. Но парадоксальным образом по ней бьёт в первую очередь само государство, загоняя «мозги» в Академию наук или ПВТ и выбирая космические и нанотехнологические отрасли (Беларусь в космосе — это, конечно, звучит). Но попытка поставить учёных исключительно на службу государству ведёт к закрепощению инициативы и свободного поиска. Ведь над всем царит резолюция ГКНТ и НАН. С одной стороны, трудно представить ОАО Apple Technologies или РУП «Тесла», а с другой — понятно, куда смотрит белорусское руководство. Есть примеры Республики Корея или Японии (где существует концерн Mitsubishi, производящий автомобили, самолёты, пиво, перекачивающий нефть и пр., обеспечивая 10% японского ВВП), которые очень хочется скопировать.
После Корейской войны обескровленную южную республику нужно было поднимать с колен. Заручившись моральной, но что главное — солидной материальной поддержкой со стороны США, в стране проводится комплекс реформ. Экономика Кореи становится экспортоориентированной. Под это берут займы, привозят в страну для изучения самые передовые технологии. Полученную прибыль пускают на развитие отраслей, кажущихся перспективными, закупку станков и оборудования. Лучшим бизнесменам открывают солидные кредитные линии, а все основные компании чётко делят между чеболями — «денежными семьями». Формируется конгломерат из 30 крупных компаний. Это Samsung, Daewoo, Hyundai, Goldstar и т. д. Каждая из них занимается своей нишей. «Самсунг» производит высококачественную электронику, «Дэу» — автомобили, а «Голдстар» — бытовую технику.
Беспилотный японский карьерный самосвал Komatsu Haulage. Изображение: rbstroy.by
Экономика Кореи растёт невероятными темпами — 6-14% в год. Вся продукция (более 80%) идёт на экспорт. Сейчас один только Samsung — это всемирный лидер в десятках отраслей с операционной прибылью размером в два наших ВВП. Они даже производили автомобили для внутреннего рынка. Именно рывок «азиатского тигра» хотят повторить белорусские лидеры путём создания крупных промышленных объединений, о чём прямо говорится в стратегии. Но «тигры» в Европе, как мы знаем, не водятся…
Читайте также: Беларусь — котёнок или тигр
Гибель неродившегося европейского «тигра»
Шансы повторить успех Южной Кореи у Беларуси были в начале 90-х. И частично остаются сейчас. Но для коммерческого успеха белорусской науки нужно параллельно формировать благоприятную деловую среду и создавать «научный олигархат» из предпринимателей. Пока заметные успехи в IT как раз у тех структур, где участие государства минимально (ПВТ-оффшор или самые крупные IT-компании Беларуси). Но представить, что нынешнее белорусское руководство разрешит существование даже одной «денежной семьи», которая, скажем, будет контролировать МАЗ, BeCloud, «Интеграл», Geely и половину «Великого камня», просто невозможно.
Здание белорусской Академии наук. Изображение: fotokto.ru
Получается замкнутый круг. Создать крупный концерн, отданный в управление местным предпринимателям («семьям» по примеру Кореи и Японии), государство не позволит. Максимум это будут те же ЗАО и ОАО с ежегодными публичными «порками», требованиями и обещаниями результатов, регулярные рокировки-перестановки и согласование предложений ГКНТ с внедрением в производство ещё через n лет. Чтобы создать крупный промышленный белорусский «Самсунг» нужно в значительной степени выпустить из правительственных рук управление и, если есть, акции. Нельзя быть беременным наполовину и нельзя создавать «частные» научные компании с долей государства 51% и ежегодными разносами на собраниях у президента. Отдали — значит не мешайте, всё равно у государства не получилось за столько лет собрать ни электромобиль, ни процессор, ни смартфон.
Коль этого не произойдёт, то будут существовать две параллельные и максимально дистанцированные друг от друга «ветки». Собранные под крылом Академии наук остатки советской школы и небольшие частноинициативные компании, существующие не благодаря, а вопреки, и успешно продающие за рубеж отвергнутые официальной наукой решения. Между ними будет существовать оффшорный ПВТ (как пример мегауспешной частной инициативы, не тронутой правительством), работающий на аутсорс, но которому также не суждено стать «Самсунгом», в первую очередь из-за исключительно программного характера производимой продукции, нехватки кадров и отсутствия полномочий по концентрации ресурсов в одних руках.
Словом, хотя в Стратегии вроде бы всё изложено красиво и логично, но без изменения целого ряда направлений общественной и экономической жизни вряд ли мы увидим что-то кроме скопированных у Китая электробусов, смартфонов и БелАЗов на дистанционном управлении. Ибо, как говорил Э. Бульвер-Литтон:
«Наука — океан, открытый как для ладьи, так и для фрегата. Один перевозит по нему слитки золота, другой удит в нём сельдей».
Источник: ЧЕСНОК
Если Вам интересна эта информация — жмите "мне нравится", оставляйте комментарии и делитесь ей с друзьями
в группе Вконтакте: https://vk.com/4esnok_by
Фейсбуке: https://www.facebook.com/groups/4esnok/
Твиттере: https://twitter.com/4esnok_by
Одноклассниках: https://ok.ru/group/54150698631417
Telegram: https://t.me/chesnokby
Лучшая награда - это репост!
Благодарим за интерес к нашим публикациям!
Вы можете поддержать общественно-политический журнал «Чеснок» финансово:
Yandex.Money: 410014217705914
Оценили 5 человек
4 кармы