«Эхо Москвы» опять разгавкалось - Ад в центре Москвы на акции «Он нам не царь»

Суть такая – там собрались пидарасы, на Пушке, и стали хамить Путину. Ну, их слегка помяли – космонавты с казаками. Вот ссылка, кому интересно - https://echo.msk.ru/blog/nasedkin_a/2196990-echo/?utm_referrer=https%3A%2F%2Fzen.yandex.com

Так вот, робяты, это не ад. Это детский сад. А чтобы создать какое-то представление насчет ада – вот вам сказочка. Стопроцентный вымысел. Прям как про Гари Потера. И вообще оно не на Земле происходит, а, скажем, на Арканаре. А совпадения названий и имен - чистая случайность! Гадюкой буду!

-==-

Радиостанция «Отзвук Хуспы». Весь бомонд в сборе. И Абзац тут. И все остальные. Самое главное уебище, с бородой как у Кырлы-Мырлы, орет, заикаясь, в микрофон:

- Это что-то невероятное! Нарашуются права человека! Они ни предедьявляют никаких ордеров! Гомосексуалистов они немедленно расстреливают! Наркоманов выбрасывают в окно или заливают им в глотку кипящее зелье с уксусом и туда же заталкивают шприцы, причем не снимая иголок. Публичные дома и ночные клубы они сжигают из ранцевых огнеметов, не разбирая, кто посетитель, а кто штатный сотрудник. Они ворвались в несколько банков и полностью расстреляли всех, кто там в этот момент находился…

Скрип раскрывающейся двери. Негромкий.

На пороге трое в форме НКВД.

Диктор обрывается и так и остается с разинутым ртом над микрофоном.

Который в центре, расстегивает кобуру, она из кожи и со скрипом, и извлекает оттуда наган. Подходит к мадам Абзац и наставляет ей ствол между глаз. Вращается барабан, поднимается и срывается курок – выстрел. Мадам Абзац падает. Отмучилсь.

Прочие тоже не стоят без дела. Подходят то к одному, то к другому и расстреливают. Причем, что очень странно, никто не пытается ни оказать сопротивления, ни хотя бы убежать или спрятаться.

Потом, когда никого не осталось, все трое подходят к Кырле-Мырле.

Главный: Ну все. Это твое последнее слово. Если хочешь – скажи. Микрофон- то включен.

Кырла-Мырла: Ы! Ы-ы! А, а, а… э, э, э…

Главный: Ладно, можешь не напрягаться.

Стреляет Кырле-Мырле между глаз. Тот падает прямо на микрофон и еще и дергается, сволочь.

- Уберите его. Мне нужно сказать пару слов слушателям.

Главный прячет наган в кобуру, опускает клапан, еще и пуговку застегивает; из-под клапана идет слабенький дымок.

Кырлу-Мырлу сволакивают в угол.

Главный (без поспешности усаживается перед микрофоном): Дорогие друзья! Кончилось их время. Им был дан шанс показать, что они могут. Они показали. Мы взяли их всех. И олигархов и их пособников. Их сейчас судят особые тройки. В приговорах сомневаться не надо. Демократии и гуманизму в России конец. Пособники будут расстреляны кто где - или на Коммунарке, или в Бутово, или просто в подвале. А олигархи будут казнены публично, на Красной площади, на Лобном месте. Казнь через повешение или четвертованием – это уже кому как присудят. Исполнение состоится где-то через неделю, или через месяц, этот вопрос сейчас решается и на этот счет будет дополнительное оповещение. Первым повесят Березовского. Дорожка к Лобному месту будет расчищена от снега и устлана коврами. И последнее – нам не хватает палачей. Желающим просьба звонить. Гарантируется уважение и любовь всей России, усиленное питание, решение жилищного вопроса, награды за доблестный труд, льготы и все остальное. У меня все. Благодарю за внимание.

И выключает микрофон.

-==-

Москва. Работают все радиостанции России. Красная площадь покрыта народом. Полностью. На башнях Кремля снег, и вообще зима. Снега очень много.

Лобное место.

К нему ведет красная ковровая дорожка.

Комментатор в своей кабине (потирая руки): Дорогие друзья! Мы ведем свой репортаж с Красной площади. Сейчас на ваших экранах Лобное место. Вы видите установленную на нем виселицу, и чуть позади нее плаху, в которую вонзен большой мясницкий топор – это для четвертования. Уместно пояснить, что Прокурор велел непременно отпустить на все четыре стороны любого олигарха, если хоть кто-нибудь из собравшихся на Красной площади граждан потребует его пощадить. Однако это повеление выглядит всего лишь дополнительным утонченным издевательством, ибо наперед известно, что ни один из граждан Государства Российского такого требования не возгласит. А если и возгласит… то лучше бы он этого не делал, потому что ОМОН может и не успеть спасти его из рук возмущенных сограждан…

А вот и первый воронок. Он подкатывает к началу ковровой дорожки, разворачивается, сдает назад, двери широко распахиваются, и мы видим, как из внутренности пинком выбрасывают нашего знаменитого Бориса Абрамовича Березовского!

Борис Абрамович падает, но наши доблестные палачи, мастера заплечных дел, тут же подхватывают его под белы руки и бегом волокут по ковровой дорожке к Лобному месту. Можно видеть, что Борис Абрамович вырывается и как бы не хочет идти. Православный христьянин, не как-нибудь.

Вы слышите восторженный рев Красной площади! О-о, на это стоит посмотреть! Как долго мы об этом мечтали!

Обратите внимание, что изо рта Бориса Абрамовича торчит какой-то предмет. Это железный кляп. Это средневековая винтовая груша, специально извлеченная из запасников инквизиции. Она вставляется в рот осужденному, винт закручивается, стальные лепестки расходятся, раздирая осужденному челюсти, так что он не может произнести ни слова. В лепестках имеются шипы, поэтому даже думать нечего выплюнуть эту грушу изо рта. Борису Абрамовичу решено вставить для того, чтобы он своим визгом и мольбами о пощаде не смог бы смутить мягкое сердце кого-либо из присутствующих. Тем более, что все, что он мог, Борис Абрамович на этом свете уже сказал.

…Мы слышим тревожную барабанную дробь. На ваших экранах сводный оркестр народного комиссариата внутренних дел.

Тут на Лобное место выскакивает какой-то тип, поэт, по всей вероятности, и начинает выкрикивать:

Товарищ! Вот! Прошла она!

Так называемая гласность!

И вот теперь госбезопасность

Припомнит наши имена!

И спрыгивает со сцены и скрывается в толпе. Менты дернулись было – за нарушение общ порядка, но не слишком рьяно. Ушел, гад! Вряд ли он поэт. Так, хулиган какой-то… настоящие поэты тоже тут - их сажают голыми жопами прямо в снег и яйца прибивают к брусчатке здоровенными гвоздями. На совесть прибивают, качественно. Если кто и сорвется, то яйца все равно тут останутся.

Бориса Абрамовича выводят на лобное место, устанавливают на табуретку и палач надевает ему на шею петлю. Ассистенты придерживают Бориса Абрамовича, потому что он от избытка охвативших его чюйсв может упасть. Смолкает барабанная дробь.

Перед Борисом Абрамовичем появляется человек с белым листом бумаги в руках. Это глашатай.

Мертвая тишина на Красной площади. Сейчас мы услышим голос глашатая.

Глашатай:

- Се – сволочь. Он пил кровь трудового народа.

Комментатор: Вы видите, как дирижер поднял руки.

Глашатай: Убейте его!

Комментатор: Палач выбивает табуретку из-под ног Бориса Абрамовича. Вы видите, как Борис Абрамович пытается нащупать ногами хоть какую-то опору! Петля сжимает ему горло! Ему нечем дышать! Ах, как хочется жить! Но тем, кого он убил, жить ведь тоже хотелось, не так ли?

Мы видим, как дирижер делает резкий взмах руками, и над Красной площадью разносится зажигательная мелодия популярного танца Семь-сорок. И мы слышим жизнеутверждающий голос Ле́йзера Ио́сифовича Вайсбе́йна:

В семь-сорок он подъедет,

В семь-сорок он подъедет –

Это традиционная клезмерская танцевальная мелодия фрейлехс!

А Борис Абрамович делает ногами так, как если бы танцовал под эту музыку!

Мы слышим громовой хохот над Красной площадью!

Между тем к началу ковровой дорожки приближается новый воронок. Кого же выкинут из него пинком на Красную площадь? Сейчас мы это узнаем…

А площадь скандирует:

Ры! Же! Го! Ры! Же! Го! Ры! Же! Го!

-==-

И будет так! Придет ГУЛАГ!

Вас в лагерную пыль!

Найдется на скотов кулак!

Забыли эту быль?

И восстановится времен

Карающая цепь!

И вождь с известных всем знамен!

И труб военных медь!

Спиралью Бруно захлестнет

Истории виток!

И вас, ребята, засосет

Туда - в крововорот!

Последний кадр – уже когда идут титры. Куча трупов за лобным местом. Некоторые рожи можно даже узнать. Палач, склонившись над Борисом Арамычем, завинчивает винт на торчащей изо рта покойника инквизиторской груше. От этого лепестки сходятся и груша закрывается. И палач извлекает ее изо рта убиенного – она ему больше не нужна. Рот так и остается открытым. Вот теперь верю.

•