Почему Факты Не Меняют Наше Мнение

Эту работу я хочу посвятить Александру 44, затратившему колоссальные количество времени и жизненной энергии, в попытке донести до почтенной публики своё понимание текущих глобальных событий и грядущих перспектив. Его многолетний труд уничтожен. Надеюсь, что он трезво оценивает ту почву, которую пытался засеять.

Однако, история явно говорит нам о том, что самые справедливые и гуманистические идеи находят мизерный отклик у современников. Был такой персонаж, чьи идеи пережили более двух тысячелетий и впоследствии были растиражированы на весь глобус. Но у современников он нашел только 12 последователей (13-й не в счёт). И толпу, по сути, интересовали только его способности превратить воду в вино, накормить двумя хлебами многих и многих, оживлять мертвых и.т.д.

Итак, я решился дать аргументированный взгляд о том, что подавляющее количество холиваров по ЛЮБЫМ темам, имеющим массовый отклик на платформе КОНТ, по сути своей - бессмысленное занятие. Возможно, ну хоть кому-то, приведённые ниже профессиональные аргументы покажутся убедительными, и этот человек перестанет метать икру, как баклажан, в доказательстве своей правоты иным форумчанам и употребит освободившееся время на создание отдельной статьи с аргументированным изложением своих взглядов или нечто более полезное и материальное. Итак, предлагаю прозрачное обоснование написанному выше тезису:

Почему Факты Не Меняют Наше Мнение

Новые открытия о человеческом разуме показывают ограниченность разума.

В 1975 году исследователи из Стэнфорда пригласили группу студентов принять участие в исследовании, посвященном самоубийству. Им были вручены пары предсмертных записок. В каждой паре одна нота была составлена случайным человеком, другая - человеком, который впоследствии покончил с собой. Затем студентов попросили отличать подлинные банкноты от фальшивых.

Некоторые студенты обнаружили, что у них есть гениальные способности для этой задачи. Из двадцати пяти пар банкнот они двадцать четыре раза правильно определили настоящую. Другие обнаружили, что они безнадежны. Они опознали настоящую банкноту только в десяти случаях.

Как это часто бывает с психологическими исследованиями, вся постановка задачи была ложной. Хотя половина банкнот действительно была подлинной—они были получены из офиса коронера округа Лос—Анджелес, - оценки результата были вымышленными. Студенты, которым говорили, что они почти всегда правы, в среднем, были не более проницательны, чем те, кому говорили, что они в основном ошибаются.

На втором этапе исследования обман был раскрыт. Студентам сказали, что настоящая цель эксперимента-оценить их реакцию на мышление, были они правы или нет. (Это, как оказалось, тоже был обман.) Наконец, студентов попросили оценить, сколько предсмертных записок они на самом деле классифицировали правильно, и сколько, по их мнению, средний студент определит правильно. В этот момент произошло нечто любопытное. Студенты из группы с высокими баллами сказали, что, по их мнению, они действительно хорошо справились-значительно лучше, чем средний студент,—хотя, как им только что сказали, у них не было никаких оснований верить этому. И наоборот, те, кто был отнесен к группе с низким баллом, сказали, что, по их мнению, они сделали значительно хуже, чем средний студент,- вывод, который был столь же необоснованным.

“Однажды сформированные,” сухо заметили исследователи, - впечатления удивительно устойчивы”.

Несколько лет спустя для аналогичного исследования был набран новый набор студентов Стэнфорда. Студентам были вручены пакеты с информацией о паре пожарных, Фрэнк К. и Джордж Х. В биографии Фрэнка отмечалось, что, помимо всего прочего, у него есть маленькая дочь и он любит нырять с аквалангом. У Джорджа был маленький сын, и он играл в гольф. Пакеты также включали ответы мужчин на то, что исследователи назвали тестом Рискованно-консервативного выбора. Согласно одной из версий пакета, Фрэнк был успешным пожарным, который на тесте почти всегда выбирал самый безопасный вариант. В другой версии Фрэнк тоже выбрал самый безопасный вариант, но он был паршивым пожарным, которого несколько раз вызывали “на доклад” его начальники. Еще раз, в середине исследования, студентам сообщили, что они были введены в заблуждение, и что информация, которую они получили, была полностью вымышленной. Затем студентов попросили описать их собственные убеждения. Как, по их мнению, должен относиться к риску успешный пожарный? Студенты, получившие первый пакет, думали, что он его будет избегать. Студенты во второй группе думали, что он примет этот риск.

Даже после того, как доказательства “их убеждений были полностью опровергнуты, люди не в состоянии внести соответствующие изменения в свои убеждения”, отмечают исследователи. В этом случае неудача была “особенно впечатляющей”, поскольку двух исходных данных никогда не хватило бы для обобщения.

Стэнфордские исследования стали знаменитыми. Высказанное группой ученых в семидесятые годы утверждение о том, что люди не могут мыслить здраво, было шокирующим. Этого больше нет. Тысячи последующих экспериментов подтвердили (и развили) это открытие. Как и все, кто следил за исследованиями—или даже иногда брал в руки экземпляр "Психологии сегодня".—знает, любой аспирант с планшетом может продемонстрировать, что разумные на вид люди часто совершенно иррациональны. Редко это понимание казалось более актуальным, чем сейчас. И все же остается одна существенная загадка: как мы стали такими?

В новой книге “Загадка разума” (Гарвард) ученые-когнитивисты Хьюго Мерсье и Дэн Спербер пытаются ответить на этот вопрос. Мерсье, работающий во французском исследовательском институте в Лионе, и Шпербер, ныне работающий в Центральноевропейском университете в Будапеште, указывают, что разум-это эволюционировавшая черта, подобная двуногости или трехцветному зрению. Он возник в саваннах Африки и должен быть понят в этом контексте.

Лишенный многого из того, что можно было бы назвать когнитивной наукой, аргумент Мерсье и Спербера звучит примерно так: самое большое преимущество человека перед другими видами -это наша способность к сотрудничеству. Сотрудничество трудно установить и почти так же трудно поддерживать. Для любого человека халява - это всегда лучший образ действий. Разум развивался не для того, чтобы мы могли решать абстрактные, логические задачи или даже делать выводы из незнакомых данных; скорее, он развивался для решения проблем, возникающих при жизни в совместных группах.

“Разум-это адаптация к гиперсоциальной нише, которую люди развили для себя”, - пишут Мерсье и Спербер. Привычки ума, которые кажутся странными или глупыми или просто глупыми с “интеллектуалистской” точки зрения, оказываются проницательными, если смотреть с социальной “интеракционистской” точки зрения.

—Еще раз спасибо, что пришли-обычно я нахожу эти офисные вечеринки довольно неловкими.

Рассмотрим то, что стало известно как “предвзятость подтверждения”, склонность людей принимать информацию, которая поддерживает их убеждения, и отвергать информацию, которая им противоречит. Из многих выявленных форм ошибочного мышления предвзятость подтверждения - одна из лучших; она является предметом экспериментов, достойных целого учебника. Один из самых известных из них был проведен, опять же, в Стэнфорде. Для этого эксперимента исследователи собрали группу студентов, которые имели противоположные мнения о смертной казни. Половина студентов была за него и считала, что он сдерживает преступность; другая половина была против него и считала, что он никак не влияет на преступность.

Студентам было предложено ответить на два исследования. Один предоставил данные в поддержку аргумента отмены, а другой - данные, которые поставили его под сомнение. Оба исследования, как вы уже догадались, были выдуманы, и были разработаны, чтобы представить то, что было, объективно говоря, одинаково убедительной статистикой. Студенты, которые первоначально поддерживали смертную казнь, оценили данные за сохранение весьма достоверными, а данные против отмены неубедительными; студенты, которые первоначально выступали против смертной казни, сделали обратное. В конце эксперимента студентов еще раз спросили об их взглядах. Те, кто вначале выступал за смертную казнь, теперь еще больше поддерживали ее; те, кто выступал против нее, были еще более враждебны.

Если разум предназначен для выработки здравых суждений, то трудно представить себе более серьезный недостаток дизайна, чем предвзятость подтверждения. Представьте себе, предлагают Мерсье и Спербер, мышь, которая думает так же, как мы. Такая мышь, “стремящаяся подтвердить свое убеждение, что вокруг нет кошек”, скоро станет обедом. В той мере, в какой предвзятость подтверждения заставляет людей отвергать доказательства новых или недооценивать угрозы -человеческий эквивалент кошки за углом — это особенность, которую следовало бы отобрать для изъятия. Тот факт, что и мы, и обладатель особенности выжили, утверждают Мерсье и Спербер, доказывает, что он должен иметь некоторую адаптивную функцию, и эта функция, как они утверждают, связана с нашей “гиперсоциальностью”.

Мерсье и Спербер предпочитают термин “моя предвзятость". Люди, подчеркивают они, не случайно доверчивы. Предъявив чей - либо аргумент, мы довольно искусны в выявлении слабых мест. Почти без вариантов, точки зрения, в которых мы слепы, являются нашими собственными.

Недавний эксперимент, проведенный Мерсье и некоторыми европейскими коллегами, наглядно демонстрирует эту асимметрию. Участникам было предложено ответить на ряд простых логических задач. Затем их попросили объяснить свои ответы, и им дали возможность изменить их, если они обнаружат ошибки. Большинство было удовлетворено своим первоначальным выбором; менее пятнадцати процентов изменили свое мнение на втором этапе.

На третьем этапе участникам показывали одну и ту же задачу вместе с их ответом и ответом другого участника, который пришел к другому выводу. И снова им дали возможность изменить свои ответы. Но была проделана хитрость: ответы, представленные им как чужие, на самом деле были их собственными, и наоборот. Примерно половина участников поняла, что происходит. Среди другой половины, внезапно, люди стали гораздо более критичными. Почти шестьдесят процентов теперь отвергли ответы, которыми они были удовлетворены раньше.

Эта однобокость, согласно Мерсье и Сперберу, отражает задачу, для выполнения которой эволюционировал разум, а именно-не допустить, чтобы другие члены нашей группы облажались. Живя небольшими группами охотников-собирателей, наши предки в первую очередь заботились о своем социальном положении и о том, чтобы не быть теми, кто рискует своей жизнью на охоте, в то время как другие бездельничают в пещере. Ясные рассуждения давали мало пользы, тогда как выигрышные аргументы приносили много пользы.

Среди многих, многих вопросов, о которых наши предки не беспокоились, были сдерживающие эффекты смертной казни и идеальные атрибуты пожарного. Им также не приходилось бороться с сфабрикованными исследованиями, фальшивыми новостями или Твиттером. Неудивительно, что сегодня разум часто подводит нас. Как пишут Мерсье и Спербер, “это один из многих случаев, когда окружающая среда меняется слишком быстро, чтобы естественный отбор мог ее догнать”.

Стивен Сломен, профессор Университета Брауна, и Филип Фернбах, профессор Университета Колорадо, также являются когнитивистами. Они также считают, что общительность - это ключ к тому, как функционирует или, возможно, более уместно, работает человеческий разум. Они начинают свою книгу “Иллюзия знания: почему мы никогда не думаем в одиночку” (Riverhead) со взгляда на туалеты.

Практически все в Соединенных Штатах, да и во всем развитом мире, знакомы с туалетами. Типичный туалет со смывом имеет керамическую чашу, наполненную водой. Когда ручка нажата или кнопка нажата, вода—и все, что в ней отложилось,- всасывается в трубу, а оттуда в канализацию. Но как это происходит на самом деле?

В исследовании, проведенном в Йельском университете, аспирантов попросили оценить их понимание повседневных устройств, включая туалеты, молнии и цилиндровые замки. Затем их попросили написать подробные, пошаговые объяснения того, как работают устройства, и снова оценить их понимание. По-видимому, это усилие открыло студентам их собственное невежество, потому что их самооценки упали. (Туалеты, оказывается, сложнее, чем кажется.)

Сломен и Фернбах видят этот эффект, который они называют “иллюзией объяснительной глубины”, почти везде. Люди верят, что знают гораздо больше, чем на самом деле. То, что позволяет нам упорствовать в этой вере, - это другие люди. В случае с моим туалетом кто-то другой спроектировал его так, чтобы я мог легко им управлять. Это то, в чем люди очень хороши. Мы полагались на опыт друг друга с тех пор, как научились охотиться вместе, что, вероятно, было ключевым событием в нашей эволюционной истории. Мы так хорошо сотрудничаем, утверждают Сломен и Фернбах, что едва ли можем сказать, где заканчивается наше собственное понимание и начинается понимание других.

“Одним из следствий естественности, с которой мы разделяем когнитивный труд, - пишут они, - является то, что” нет резкой границы между идеями и знаниями одного человека” и “идеями и знаниями других членов” группы.

Эта беспредельность, или, если хотите, путаница, также имеет решающее значение для того, что мы считаем прогрессом. По мере того, как люди изобретали новые инструменты для нового образа жизни, они одновременно создавали новые сферы невежества; если бы каждый настаивал на том, чтобы, скажем, овладеть принципами обработки металла, прежде чем взять в руки нож, Бронзовый век не достиг бы многого. Когда дело доходит до новых технологий, неполное понимание дает новые возможности.

Если верить Сломену и Фернбаху, это приводит нас к неприятностям в политической сфере. Одно дело, когда я спускаю воду в туалете, не зная, как он работает, и совсем другое-когда я поддерживаю (или выступаю против) иммиграционного запрета, не зная, о чем говорю. Сломен и Фернбах приводят данные опроса, проведенного в 2014 году, вскоре после того, как Россия аннексировала украинскую территорию Крым. Респондентов спросили, как, по их мнению, должны реагировать США, а также могут ли они идентифицировать Украину на карте. Чем дальше от искомой точки они находились по географическому признаку, тем больше была вероятность того, что они выступят за военное вмешательство. (Респонденты были настолько не уверены в местоположении Украины, что среднее предположение было неверным на тысячу восемьсот миль, примерно расстояние от Киева до Мадрида.)

Опросы по многим другим вопросам дали столь же удручающие результаты. “Как правило, сильные чувства по поводу проблем не возникают из глубокого понимания”, - пишут Сломен и Фернбах. И здесь наша зависимость от других умов усиливает проблему. Если ваша позиция, скажем, в отношении Закона о доступном медицинском обслуживании безосновательна, и я полагаюсь на нее, то мое мнение также безосновательно. Когда я разговариваю с Томом, и он решает, что согласен со мной, его мнение также безосновательно, но теперь, когда мы трое согласны, мы чувствуем себя гораздо более самодовольными в своих взглядах. Если мы все сейчас отбросим, как неубедительную любую информацию, противоречащую нашему мнению, вы получите, ну, администрацию Трампа.

“Вот как сообщество знаний может стать опасным”, - замечают Сломен и Фернбах. Эти двое провели свой собственный вариант эксперимента с туалетом, заменив общественную политику бытовыми гаджетами. В исследовании, проведенном в 2012 году, они спросили людей об их позиции по таким вопросам, как: Должна ли существовать система здравоохранения с одним плательщиком? Или оплата труда учителей, основанная на заслугах? Участникам было предложено оценить свои позиции в зависимости от того, насколько сильно они согласны или не согласны с предложениями. Затем им было поручено объяснить как можно более подробно последствия реализации каждого из них. Большинство людей в этот момент попадали в беду. Попросив еще раз оценить их взгляды, они снизили безапеляционность, так что они либо соглашались, либо не соглашались менее яростно.

Сломен и Фернбах видят в этом результате маленькую свечку для темного мира. Если бы мы - или наши друзья, или ученые мужи на Си-Эн-ЭН-тратили меньше времени на понтификацию и больше пытались разобраться в последствиях политических предложений, мы бы поняли, насколько мы невежественны, и умерили бы свои взгляды. Это, пишут они, “может быть единственной формой мышления, которая разрушит иллюзию глубины объяснений и изменит отношение людей”.

Один из способов взглянуть на науку - это система, которая исправляет естественные склонности людей. В хорошо управляемой лаборатории нет места для предвзятости myside; результаты должны быть воспроизводимы в других лабораториях, исследователями, у которых нет мотива их подтверждать. И это, можно утверждать, является причиной того, что система оказалась столь успешной. В любой момент времени в той или иной области могут преобладать ссоры, но в конце концов, методология берет верх. Наука движется вперед, даже когда мы застреваем на месте.

В книге “Отрицание до гроба: почему мы игнорируем факты, которые нас спасут” (Оксфорд) психиатр Джек Горман и его дочь Сара Горман, специалист по общественному здравоохранению, исследуют разрыв между тем, что говорит нам наука, и тем, что мы говорим себе. Их беспокоят те устойчивые убеждения, которые не только явно ложны, но и потенциально смертельны, как убеждение в том, что вакцины опасны. Конечно, то, что опасно, это не вакцинация - вот почему в первую очередь были созданы вакцины. “Иммунизация-это один из триумфов современной медицины”, - отмечают Горманы. Но независимо от того, сколько научных исследований приходит к выводу, что вакцины безопасны и что нет никакой связи между иммунизацией и аутизмом, анти-ваксеры остаются равнодушными. (Теперь они могут рассчитывать переманить на свою сторону — своего рода — Дональда Трампа, который сказал, что, хотя он и его жена сделали прививку своему сыну Баррону, они отказались сделать это по графику, рекомендованному педиатрами.)

Горманы также утверждают, что способы мышления, которые сейчас кажутся саморазрушительными, должны были в какой-то момент быть адаптивными. И они тоже посвящают много страниц предвзятости подтверждения, которая, как они утверждают, имеет физиологическую составляющую. Они ссылаются на исследования, предполагающие, что люди испытывают подлинное удовольствие—прилив дофамина—при обработке информации, которая поддерживает их убеждения. “Приятно ‘держаться за оружие", даже если мы ошибаемся", - замечают они.

Горманы не просто хотят перечислить наши ошибки, они хотят исправить их. Они утверждают, что должен быть какой-то способ убедить людей в том, что вакцины полезны для детей, а пистолеты опасны. (Еще одно широко распространенное, но статистически неподтверждаемое убеждение, которое они хотели бы дискредитировать, заключается в том, что владение оружием дает вам безопасность.) Но здесь они сталкиваются с теми самыми проблемами, которые они перечислили. Предоставление людям точной информации, похоже, не помогает; они просто сбрасывают ее со счетов. Обращение к их эмоциям может работать лучше, но это явно противоречит цели продвижения здоровой науки. “Задача, которая остается, - пишут они в конце своей книги, - состоит в том, чтобы выяснить, как бороться с тенденциями, которые ведут к ложной научной вере”.

“Загадка разума", “Иллюзия знания” и “Отрицание до гроба” были написаны еще до ноябрьских выборов. И все же они предвосхищают появление Келлиэнн Конвей и появление “альтернативных фактов”. В наши дни может показаться, что вся страна была отдана под огромный психологический эксперимент, который никто не проводил или проведён Стивом Бэнноном. Рациональные авторы смогут найти свой путь к решению. Но на этот счет литература не обнадеживает.

И напоследок иллюстрация.

Эффект Даннинга — Крюгера — когнитивное искажение, которое заключается в том, что «люди, имеющие низкий уровень квалификации, делают ошибочные выводы и принимают неудачные решения, но не способны осознавать свои ошибки в силу своего низкого уровня квалификации». Это приводит к возникновению у них завышенных представлений о собственных способностях, в то время как действительно высококвалифицированные люди, наоборот, склонны занижать свои способности и страдать недостаточной уверенностью в своих силах, считая других более компетентными. Таким образом, менее компетентные люди в целом имеют более высокое мнение о собственных способностях, чем это свойственно людям компетентным, которые к тому же склонны предполагать, что окружающие оценивают их способности так же низко, как и они сами.

В результате эффекта Даннинга-Крюгера (метакогнитивное искажение типа «чем тупее, тем уверенней в себе»), мир неуклонно глупеет.

https://livelovelook.ru/lifest...

Но вот, что любопытно...

Те же самые люди, которые находятся в левой части графика Даннинга-Крюгера, крайне подвержены эффекту внушения, например по TV.

«Эффект стула» и феномен...(фамилию подставьте сами)

Вы наверняка встречались с феноменом абсолютно неинтересного и пустого человека, который постоянно упоминается или даже присутствует в топе средств массовой информации.

На самом деле разгадка совсем не сложная. Это всего лишь «Эффект стула».

В конце девяностых годов прошлого века в Голландии на одном из телеканалов решили устроить экспериментальное реалити-шоу. Каждый час в эфире (на одну минуту) включали прямую трансляцию из пустой комнаты, в которой стоял деревянный стул.

Стул был самый обычный. Он не умел петь или танцевать. У него не было никаких дизайнерских фишек. Такой стул мог найтись практически в каждом доме.

Зрители удивлялись, а зачем нам это показывают? В местной прессе даже вышло несколько статей о самом бессмысленном шоу в мире. Зрители и телекритики хихикали и подсмеивались, а некоторые наблюдатели даже откровенно издевались над создателями проекта.

В чём фишка?

Но через неделю стул повернулся немного влево. Те, кто заметили, задались следующим вопросом: «Зачем это было сделано?»

Некоторые особо впечатлительные люди даже потребовали вернуть расположение стула обратно. Началась оживлённая дискуссия.

Никто ничего не понимал, но у каждого уже сложилось своё представление о том, как должен правильно стоять стул. Прямо или немного влево.

Ещё через неделю стул резко повернулся на 180 градусов. И тут случилась настоящая истерика. К обсуждению того, как должен стоять стул, подключились даже информационные программы других каналов.

Прошла ещё неделя, и стул начал менять своё положение каждые сутки, а ещё через неделю — каждый час прямого эфира. Аудиторию реалити-шоу разрывало на части от любопытства.

Зрители гадали и делали ставки, пытались предсказать следующую позицию. У стула появились свои фан-клубы и хейтеры. Вся Голландия обсуждала стул. Стул, стул и только стул.

Дальше стало ещё интереснее. Что именно, я рассказывать не буду, Гугл в помощь.

--------------

К феномену Бузовой это уже отношения не имеет. Так вот…

Любой объект, погружённый в медиапространство, даже самый бессмысленный, способен накапливать информационную энергию.

Важна только частота или периодичность его трансляций и упоминаний.

Объекту всего лишь нужно крутиться на одном месте, время от времени меняя градус своего расположения. Если мы часто на что-то смотрим (читаем/слушаем), то это автоматически пробуждает в нас бессознательный интерес и приковывает наше внимание.

Как у собачек Павлова при виде еды выделяются слюни, у современного потребителя медиа в голове появляются «мозговые слизни» с большими присосками. Это не Оля Бузова плохая или хорошая. Глупая или гениальная. Это мы с вами так устроены.

https://www.ridus.ru/news/2775...