Почему «теории заговора» раз за разом оказываются реальностью — о методологии познания общественных процессов

Феномен массового распространения конспирологических теорий – вера в тайные мировые заговоры, цифровое порабощение или скрытое управление – представляет собой значимую черту современной культуры. Возникновение и живучесть этих теорий нельзя удовлетворительно объяснить лишь как продукт индивидуальной иррациональности или невежества. Подобно древним мифам, пытавшимся объяснить грозу гневом божеств, современная конспирология является попыткой осмыслить сложные и часто угрожающие материальные процессы, корни которых лежат в структуре глобального капитализма. Эти теории, будучи идеалистическими по форме (ищущими причину в злой воле неких субъектов), имеют глубоко материалистическое происхождение.

Всплеск конспирологического мышления после Второй мировой войны и особенно после распада СССР не случаен. Он коррелирует с периодом беспрецедентной консолидации экономической и политической власти в руках транснациональных корпораций (ТНК) и формированием системы ультраимпериализма. На бессознательном уровне глобальное общество ощущает реальную угрозу: решения, влияющие на судьбы миллионов, принимаются узкими группами акционеров и топ-менеджеров ТНК, чьи интересы часто противоречат общественным и национальным. Концентрация ресурсов достигла исторического максимума. Согласно отчету Oxfam «Survival of the Richest» (2023), крупные корпорации и их сверхбогатые владельцы получают непропорционально высокую долю мировой прибыли и обладают значительной рыночной властью. Эта власть транснационального капитала, выходящая за рамки национальных юрисдикций и способная влиять на политические аппараты государств, воспринимается как невидимая и всепроникающая сила. Обыватель, лишенный инструментов политэкономического анализа, интуитивно чувствует эту силу, но объясняет ее через призму субъективных намерений «зловещих групп», порождая мифы о «мировом правительстве» или «тайных обществах».

Материальной основой этих страхов являются конкретные механизмы власти ТНК. Экономическая гегемония крупнейших корпораций позволяет им не только доминировать на рынках, но и формировать информационную и культурную среду. Контроль над основными медиаресурсами обеспечивает возможность влиять на общественное мнение, задавать рамки «нормативности» и «разумного» дискурса, маргинализируя альтернативные точки зрения. Аналитики указывают на тенденции в системах образования, подверженных влиянию неолиберальных установок, где под предлогом прагматичности и соответствия «рыночным запросам» могут сокращаться программы, развивающие критическое мышление, глубокий исторический анализ и понимание социально-экономических процессов. Примеры включают сокращение часов на изучение философии, политэкономии или критической теории в ряде университетских программ в США и Европе, а также акцент в школьном образовании на узких компетенциях в ущерб широкому гуманитарному знанию. Как верно подмечено:

«Они вымарывают неудобные факты из истории или целенаправленно переписывают её, они контролируют само понятие нормальности через идеологический дискурс».

Эта характеристика отражает механизм культурной гегемонии, описанный Антонио Грамши, где господствующий класс утверждает свое мировоззрение как общепринятую норму.

Конспирология, однако, совершает принципиальную ошибку в интерпретации этих реальных процессов. Она сводит системные объективные закономерности развития капитализма (концентрацию капитала, стремление к монополии, эксплуатацию) к субъективным замыслам неких персонифицированных «кукловодов». Она гиперболизирует возможности элит, приписывая им почти мистическое всесилие и вездесущность, игнорируя внутренние противоречия капитализма и сопротивление ему. Научные исследования, такие как математическая модель Дэвида Граймса (опубликованная в PLOS ONE в 2016 году), показывают, что масштабные и долгосрочные заговоры с участием тысяч людей статистически крайне маловероятны из-за неизбежности утечек информации. Власть ТНК – это не результат тайного сговора, а следствие открытого действия рыночных механизмов в условиях монополистического капитализма, слабости контролирующих институтов и структурного неравенства. Конспирология не понимает диалектики базиса и надстройки: контроль над СМИ и образованием – это следствие экономического господства, а не его первопричина.

Как демонстрирует пример критического прочтения Платона,

 марксистский метод позволяет вычленить рациональное зерно даже в идеалистических конструкциях. Реальные основания конспирологических страхов существуют. Угроза цифрового контроля не иллюзорна: системы массового наблюдения, социальные рейтинги, коммерческая эксплуатация Big Data корпорациями – все это инструменты потенциального управления и манипуляции, порожденные логикой капиталистического накопления и стремлением к контролю над рынками и поведением. Те же фармацевтические гиганты, заинтересованные в расширении рынка сбыта психотропных препаратов, действительно продвигают определенные модели «нормальности» и терапии. Однако марксистский анализ требует видеть в этих явлениях не результат злого субъективного умысла, а закономерные проявления противоречий капиталистического способа производства, где данные, внимание и даже психическое здоровье становятся товаром.

Задача научного материализма – перевести интуитивное ощущение угрозы в системное понимание. Это означает замену образа «тайного правительства» анализом структуры и интересов класса транснациональной буржуазии; превращение страха перед «чипированием» в критику цифрового отчуждения и коммодификации личности в условиях современного капитализма; перевод тревоги о «фармацевтических заговорах» в исследование товарного характера медицины и влияния корпоративных интересов на здравоохранение.

Конспирология остается симптомом глобального капиталистического порядка и отчуждения масс от реальных рычагов власти. Ее преодоление лежит не только в области просвещения и критики идеалистических заблуждений, но и в устранении самой материальной основы этих страхов – бесконтрольной власти транснационального капитала и системы ультраимпериализма. Как указывал Карл Маркс в своем одиннадцатом тезисе о Фейербахе:

«Философы лишь объясняли мир различным образом, но дело заключается в том, чтобы изменить его».

Научное понимание корней конспирологии дает инструменты не только для объяснения этого феномена, но и для его преодоления через преобразование порождающих его социально-экономических условий.