Ничто не предвещало...

Спокойный тихий осенний вечер, но черт меня дернул уронить недоглоданное свиное ребро. Оно закатилось под диван и пока я прикидывала, чем его оттуда достать, набежали коты и давай совать в поддиванную, прдн, щель, свои лааапки. Онотолей ради этого оставил котовник, Мишенька отвлекся от упования на Мышъ, старичок Ебобошенька выплюнул недожеванный алойный лист, Диктатор покинул теплый бункер. Он его и выудил, ребро это.

- Держите кота! – возопила я.- Если он сожрет ребро, то обдрищет весь дом!
- Да хрен вам! – зарычал Диктатор, до хруста сжимая ребро зубами. Зарычал страшно, с подвыванием.

Соваться к коту, который издает такие звуки, никому не хотелось. У всех немедленно нашлись важные дела и почему-то в огороде.

-Дай хоть лизнуть, - попросил Мишенька.
Диктатор взвился, словно злобный, брызжущий ядом, вихрь. Котосообщество в ужасе отпрянуло.
- Вававааааапщщщщщщффффффйууууррррррррвавававауууууу!!!
От диктаторского крика восстали с яиц соседские куры, надсадно, будто возвещая конец времен, взвыли деревенские собаки.
- Что это с ним? – округлил глаза Онотолей.
- Полагаю, сублимация, - старичок Ебобошенька запрыгнул на полку к алоэ. – Охотник из нашего величества такой… ху*вый, прямо скажем. Но ему надо как-то демонстрировать мощъ.
- Я бубу шражассо!- взревел Диктатор, не забывая, впрочем, еще и глодать кость. Как у него это получалось одновременно - загадка.
- Он лучше бы так котовник оборонял от Сёмы-Который-Не-Сёма (деревенский кот анрацитового цвету, ходит еженощно пенять Онотолею, что тот недостаточно альтернативноколорированный), - заметил Мишенька.

Я взяла веник. Мишенька и Онотолей отошли на безопасное расстояние. Диктатор, утробно завывая, шипя и рыча, попятился в угол. Не переставая глодать ребро, разумеется, многозадачный кот.

Тем временем, с огорода вернулись те, кто туда уходил.

- Хватайте сраного кота! – орала я, заглушая звуки обороны ребра.

Все стали хватать кота. Но хватали без энтузиазма и кот, прошмыгнув промеж многих ног, скрылся под кроватью.

- Все, - расстроился Онотолей, - окопался. Теперь не то, что лизнуть, понюхать не получится.
- Он вообще сатрап,- пожаловался Мишенька. - Я давеча принимал в себя Мышъ, чтил, как полагается, не спеша, с уважением, так он из бункера лапу загребущую свою высунул и хвостовую часть уволок. А раньше обещал, что никогда не посягнет!
- А что он сделал с коробкой! – укоризненно покачал головой старичок Ебобошенька.
- Не напоминай!- чуть не зарыдал Онотолей. – Он покусился на святое! На мои убеждения! Объявил коробку избирательной урной, себя бюллетенем, а когда ему надоело издеваться, наложил в урну ссанкции! Чтобы больше никто не смог почувствовать себя бюллетенем! А я так мечтал, так хотел!
- Настанет ли когда справедливость в нашем котосообществе? –возопил Мишенька. - Доколе?

И тут бункер рухнул, потому что не надо даже начинать двигать кровать, которая стояла на этом месте 43 года. В общем, обвалилась решетка и спинка, напугав до усрачки Диктатора, который пулей выскочил из бункера с костью в зубах. Был пойман за хвостовую часть при попытке скрыться в котовнике. Ребро отняли. Кровать починили.

- Это вмешательство в мои внутренние дела! – возмущался Диктатор.

Он сделал попытку прорваться в дедову комнату, чтобы наложить на подушку сракции, но не был допущен. А Онотолею подарили новую коробку. Торжественно вынесли из сарая и вручили, потому что мечты должны сбываться. Даже если ты мечтаешь ощутить себя бюллетенем в урне.

©  Лилу Деймон