Прощай, милиция!

        Уже несколько лет, как милицию переименовали. Надписи, по-моему, заменили в один день. А вот новое название в разговорах приживается с трудом. Многие по прежнему говорят «милиция», а многие из тех, кто говорит по новому, запинаются, не сразу получается произнести слово полиция. Всё-таки почти СТО лет жили с милицией.

        В воскресенье ходил по делам, на площади, перед домом культуры, присел на скамейке, закурил. Группа подростков напротив вдруг затеяла потасовку, которая переросла в драку. Довольно-таки быстро послышалась сирена приближающейся милицейской машины. Часть подростков убежала, двое остались. Как я понял, остались те, которые считали себя правыми и надеялись на справедливое разбирательство. Они пытались что-то объяснить сотрудникам милиции, говорили по-юношески запальчиво, их слова подтверждала женщина, которая, видимо, наблюдала всё происходящее сначала. Сотрудники милиции были спокойны, вежливы, аккуратны и ухожены. Они холодно и в доступных выражениях объяснили юнцам, что они нарушили общественный порядок и будут доставлены в отделение для составления протокола и последующего разбирательства, а если они к кому-то имеют претензии, то могут обратиться в суд в порядке частного обвинения. У ребят в глазах появились слёзы обиды, они ведь не убежали, дождались блюстителей Закона! Их аккуратно посадили в машину, дверь захлопнулась….. и глаза резанула всё ещё непривычная надпись «полиция».

        Размышляя об увиденном, вдруг вспомнил свои «семнадцать лет». Конец 70-х. Небольшой посёлок в Подмосковье. Старшие классы, начало «взрослой» жизни, танцы по вечерам, в выходные, в клубе. Типичные проблемы 16-17-ти летних ребят, в том числе драки на танцах, другие конфликты с законом. И ненавистный участковый. Красномордый, здоровенный бугай в вечно помятой форме. Звали его Андрей Матвеевич. По кличке «морда» или «кабан». Он всегда появлялся не вовремя и после общения с ним или пару дней болели рёбра или, извините, на задницу всю неделю садишься ну очень аккуратно. Как же мы его ненавидели!!! Ещё большее возмущение у нас вызывал тот факт, что наши родители, почему-то становились на его сторону. Когда «кабан» вылавливал кого то из нас, за драку, например, или, не дай Бог, с бутылкой вина (помните, ровесники? «777», «Солнцедар», «Улыбка» и т.д.), то, после оплеухи, нам было велено обо всём рассказать отцу. Это худший вид садизм. Не рассказать нельзя – ещё хуже будет, а рассказать – страшно! Да что там вино!!! Страшно было с сигаретой показаться в открытую. Мог заставить сжевать всю пачку! Но вот бумаг писать не любил. Говорил, если жизнь не научит, то бумаги не помогут. Максимум, что мог сотворить в совсем уж крайних случаях – это сообщить в школу. Это для нас уже было за пределами добра и зла. Проработка на собрании, смешки в стенгазете, позорище на линейке, завуч полгода вспоминать будет. Девчонки издевательски смеются. Хоть вешайся. Вообще «кабан» для нас  олицетворял собой абсолютное зло. И мы придумывали для него всевозможные способы мести и сладострастно представляли его мучения. И небеса нас услышали.

       У нас появился новый участковый. Спортивный, чистенький, улыбчивый. С аккуратным портфелем чёрного цвета. Короче образцово-показательный милиционер. Он с нами разговаривал почти на равных, всегда спрашивал о чём-нибудь, давал дружеские советы. Как мы радовались. Только наши родители (особенно отцы) почему-то насторожились. Примерно через месяц мой отец КАТЕГОРИЧЕСКИ запретил мне о чём-либо разговаривать с новым участковым. Особенно «за жизнь». Я недоумевал. Отец сказал: - Подрастёшь, поймёшь! 

       Начало понимания произошло через пару месяцев. К нам на танцы нагрянули ребята из соседней деревни. Завязалась драка. И продолжалась необычно долго. Раньше «кабан» как из-под земли вырастал на своём «Урале». Пинками и тумаками разгонял драчунов, быстренько выяснял, что к чему, особо настырным мог добавить. И всё. В этот раз приехал новый участковый, но не один, а с милицией из района. Драка уже закончилась сама по себе. И вдруг приехавшие милиционеры похватали, кого смогли и увезли в район. Такого у нас не было. 

       Через день я увидел мать одного из тех, кого увезли в район. Она сказала, что сына посадят. Я удивился, за что? Через некоторое время в школу приехал тот самый чистенький ухоженный участковый, и очень доходчиво объяснил смысл 206 статьи УК РСФСР, а также, то, что скоро будет показательный суд. Суд состоялся в нашем клубе. Двое наших получили по два года, а парень из деревни – три года. Мрачное настроение поселилось в посёлке. Мы вначале были в растерянности. Как так?? За что?? Через полгода судили ещё двух ребят, но суд был не показательным и поэтому ребята получили условные сроки. Потом суды стали регулярными. Драк стало больше, пьянок - намного больше. А по посёлку ходил чистенький ухоженный участковый, спортивный и улыбчивый. Он соблюдал Закон и не допускал рукоприкладства. Ненависти к нему не было, его никто не боялся. Его считали врагом. Ментом поганым! И мы, и наши родители. Он испоганил многим из нас жизнь.

Приехавшие на драку подростков сотрудники в машине с надписью «полиция», мне почему-то напомнили как раз того, «нового» чистенького улыбчивого участкового.

Милиция умерла. Да здравствует полиция?  

Сергей Макаров.