Темные страницы жизни Самсона Суханова: каменных дел мастер или...просто "эффективный менеджер"?

Подавляющее большинство ресурсов и книг, рассказывающих нам биографию знаменитого каменотеса Самсона Суханова, описывают его как героя из народа, бессребреника и патриота, отстроившего своими собственными руками чуть ли не весь Петербург, а в конце жизни оставленного и неблагодарно забытого своей страной. Но так ли был бескорыстен, честен и добр этот прославленный каменных дел мастер? Есть редкие и малоизвестные сведения, которые позволяют серьезно усомниться в этом. Предлагаю и вам посмотреть на темные стороны жизни нашего "героя" - Самсона Ксенофонтовича Суханова. Посмотреть по новому, строго и не предвзято.

А помогут нам в этом докладные записки и письма комиссара строительных работ при Исаакиевском Соборе, подполковника - Петра Ефимовича Борушникевича. 

Петр Ефимович Борушникевич - на то время 39 лет, холост, участник Отечественной Войны 1812 года,  за отличие во время боевых столкновений награжден орденом св. Владимира 4 степени, по сильному ранению ("в живот, через спину навылет") списан в отставные в чине подполковника с сохранением пенсии. И что любопытно, оказался Борушникевич в должности комиссара при интересных обстоятельствах.

5 сентября 1819 г. архитектор О. Монферран предложил Комиссии по окончательной перестройке Исаакиевского собора, чтобы "все отдано было в его распоряжение» – от приемки материалов до установления численности рабочих людей. Комиссия согласилась. Но  единоличная хозяйственная деятельность архитектора оказалась настолько "плодотворной", что уже примерно через два месяца  Александр I повелел назначить одного "исправного офицера" комиссаром при строительстве Исаакиевского собора. Намонферанил наш Огюст за столь малый срок, по всей видимости, преизрядно... Ну а  "исправным офицером" и и был выбран Борушникевич. Явившись за предписанием о вступлении в должность к председателю Комиссии графу Головину, Борушникевич услышал от него буквально следующее: "Мне нужно иметь при строении свои глаза; главнейшая должность ваша честность и безкорыстие. Не щадите никого. Я сижу на деньгах и окружен ворами со всех сторон. Надеюсь что человек подвергавший жизнь за Царя и Отечество будет служить верно".

И Петр Ефимович приступил к исполнению обязанностей. И первым, кто попался на "горячем", оказался...Самсон Суханов. Борушникевичем было открыто на него дело "Об учинении следствия по подозрению, выводимому Комиссаром Барушнекевичем на купца Суханова, в продаже якобы казенного гранита за собственный". Однако назначенный на к разбирательству следственный пристав Мылов в буквальном смысле "замылил" дело и оно сошло на тормозах. Но дальше - больше. В октябре того же 1821 года Борушникевич письменно сообщил Комиссии "о разных злоупотреблениях Суханова" и краже им с казенной ломки пьедестала и двух лещадных плит: 

"5-го мая 1821 года заметил, что доставленные купцом Сухановым 30 камней по сличении слоя и цвета очень схожи с казенным гранитом.

По прекращении работ на казенной гранитной ломке, люди, на оной работавшие, прибыли в С.-Петербург для получения заработанных ими денег, некоторые из них, всего 19 человек, узнав от своих товарищей, что Суханов замечен в продавании казенного гранита за собственный, пришли ко мне и сказали о разных его злоупотреблениях и о похищении с казенной ломки пьедестала с 2 лещадками, который некоторые из сих людей сами обрабатывали"

Следствие вновь поручили следственному приставу Мылову. Следует ли говорить, чем закончилось "сие следствие"?

14-го мая 1821 года - записка о пропаже 8 кубических сажень 5 аршин и 93 вершков гранита, кои еще в 1819 году должны были быть доставлены Сухановым для здания Собора, однако в следствии плохой навигации зазимовавшие близ ломок до 1820 года...да так и пропавшими в неизвестном направлении.

10 апреля 1822 года - записка надворного советника (подробнее об этом чуть позже) Борушникевича «о злоупотреблениях Комиссионера Купца Суханова, о похищении Гранита с Казенной Ломки, о дорогой цене взятой за доставку Колонн и о безпорядках при подрядах на материалы и рабочих Людей». Так же - о использовании Сухановым детского труда на ломках:

"у Суханова при работе находятся мальчики, коих сила по возрасту и летам, не соответствовала тяготам работы, то же касается Шихина"

и продаже Сухановым колонн для Собора по завышенной цене - 40 тыс. за штуку, в то время как Шихин изготавливал по 16 тыс. за штуку. С согласия Комиссии, между прочим...

Следует ли говорить, что такой комиссар Комиссии был не нужен. Записки Борушникевича были названы "доносами", а сам Петр Ефимович  - "кляузником и ябедником". При живом содействии членов Комиссии (Милорадовича, Столыпина и Бетанкура, а так же Монферрана и, в том числе, при содействии президента Академии Художеств Оленина) Борушникевич был переведен из военных в статские (отсюда и "надворный советник Борушникевич"), ему были даны самые "лестные" оценки по работе, начали приходить письма с угрозами, начались требования отстранить комиссара от его работы при Исаакии. Комиссионера же Комиссии, купца 3-ей гильдии, Самсона Суханова, полностью оправдали. 

8 августа 1822 г. комиссаром Комиссии назначили другого человека. Но сослать Борушникевича в «отдаленные губернии» членам Комиссии не удалось. Петр Ефимович был оставлен при Комиссии с сохранением и жалованья, и военной пенсии.  В том же 1822 году Монферрана полностью отстранили от всех хозяйственных дел, связанных со строительством собора, а в следующем году выбыл из Комиссии граф М.А. Милорадович, коему его современник Ф. Вигель в своих мемуарах оставил весьма интересную характеристику: 

"Только после трехлетнего управления его открылся ужасный дефицит как в городских, так и в театральных суммах. Он без счету бросал некогда собственные деньги; когда их не стало, принялся за чужие и, зная, что ему нечем будет заплатить, где только можно, особенно у подчиненных, везде занимал. Спрашивается, можно ли назвать это кражей?"

В 1827 г., уже при новом императоре, к запискам Борушникевича вернулся Комитет министров. Однако Николай I решил оставить записки "без дальнейшаго действия и дело сие считать оконченным".

Можем ли мы сегодня доверять запискам Петра Ефимовича Борушникевича? Как думается, можем, на что есть следующие причины:

1. В своей записке на имя Александра I Петр Ефимович честно указал, что, хотя был зачислен к "строению" Исаакиевского Собора 20 ноября 1819 года, однако же почти 10 месяцев "был праздным" и преступил к выполнению обязанностей лишь в конце июля 1820 года. Это наш Огюст Монферран так упорствовал и не желал ни с кем делиться контролем над ходом строительства собора.

2. Петр Ефимович, не имея к тому никакой личной выгоды, на протяжении нескольких месяцев "сражался" с Комиссией насчет необходимости построения забора и усиления охраны вокруг мрамора, оставшегося от прежнего, перестраиваемого собора, и сваленного в кучу неподалеку от строительной площадки. Мрамор лежал там под всеми ветрами и дождями, в то время как Борушникевич указывал на то, что, что от неправильных условий хранения могут пострадать люди (камни могут в непогоду упасть на кого-нибудь, проходящего мимо, что, к слову, уже до этого случалось) и что мрамор могут украсть при его "цене в 400 рублей за штуку". Следует ли заметить, что Комиссии было, мягко говоря, все равно, и забор вокруг мрамора так и не устроили.

3. Не только Борушникевич уличал Суханова. Так, в отчетных документах Комитета об устроении Екатерингофа имеется иск  "следственному приставу Пипину для удовлетворения крестьян, объявивших претенцию на купца С. Суханова - 178 руб. 84 1/2 коп.", а в 1819 году поступила жалоба на имя председателя Комиссии по Исаакиевскому Собору Головина от шести каменотесов о том, что подрядчик С. Суханов не выплачивает им денег за уже проделанную работу. (Н. Никитин "О. Монферран", стр. 184). У того же Никитина содержатся и другие сведения, так или иначе уличавшие С. Суханова в ведении "нечестных дел" (там же, стр. 180-189)

Так что же наш "герой" Самсон Суханов? Известно, что дела его, поначалу лихо поднимавшиеся, далее пошли худо. По контракту 1819 года Суханов был обязан добыть и привезти 36 колонн, 10 в 1819 году, 12 в 1820 году и потом остальные 14. Так же он должен был предоставить некоторое количество других гранитных изделий для собора. По какой-то причине (думается, из-за плохого обращения с рабочими и мошенничестве с ценами за работу), Суханов не справился с заданием и изготовил лишь часть колонн.  Подряд на остальные колонны передали Архипу Шихину.

"Комиссия заключенный со мной контракт вовсе нарушила, не дозволив мне выломать всех 36 колонн, и через то лишила меня 37 500 рублей, а также не приняла от меня и всего количества камня, заготовленного мною на основании условия 1819 года заключенного, отчего я принужден был войти в долг и разориться." Обращение Самсона Суханова в Комиссию по строению Исаакиевского собора от 20 декабря 1826 года.

Затем - проблемы с Царь - Ванной. Суханов получил за нее 16 000 руб по контракту и еще  сверх того 2 000 по велению императора. В то время он пишет, что издержался сверх еще на 7 000, несколько "поувлекшись":

"Ванна, из цельного отруба огромной величины гранита, которую сделал я по повелению в бозе почившего...Вашего Императорского Высочества Дяди, ...Государя Императора Александра Павловича, заслужила одобрение... понес в сей работе действительного убытку не менее семи тысяч рублей" Прошение С. Суханова на имя Александра II, фрагмент , 5 октября 1840 года

Причины разорения, думается, просты и очевидны. Жадность, воровство, мошенничество, плохое обращение с работниками (неподобающие рабочие и жилищные условия, удержание зарплаты и т.п.). Где же он, тот бескорыстный труженик из народа, воспетый П. Свиньиным, задавшим, как сказали бы сегодня, тренд и сделавшим имя Самсону Суханову?

Отменяет ли все вышеизложенное то, что С. Суханов действительно умел обращаться с камнем и что в его жизни действительно могли быть те события (борьба с белым медведем, например), которые описал Свиньин. Конечно нет. Скорее всего, Суханов действительно знал, с какой стороны нужно держаться за зубило, действительно что-то умел изготовить своими руками. Однако героя из него не получилось, увы. Каменных дел мастера испортил живущий у него глубоко внутри  "эффективный менеджер".

По книге  В. Ходановича "Екатерингоф. От императорской резиденции до рабочей окраины"