Кубинский революционер Эрнесто Че Гевара говорил: «Рискуя показаться смешным, хотел бы сказать, что истинным революционером движет великая любовь. Невозможно себе представить настоящего революционера, не испытывающего этого чувства... Наши революционеры должны поднять до уровня идеалов свою любовь к народу, к своему святому делу, сделать её нерушимой и целостной».
В отношении Феликса Эдмундовича Дзержинского эти слова верны на все сто процентов. Феликс Эдмундович часто пишет о любви к народу, и о том, что эта огромная любовь не позволяет ему оставаться безучастным к творящемуся вокруг злу, к бедам и страданиям людей. Наверное, кто-нибудь может подумать, будто Дзержинский – революционный романтик, что он приукрашивает или хочет покрасоваться. Однако, все это к Дзержинскому не имеет ни малейшего отношения. Революционная романтика быстро исчезает при жестком столкновении с реальной жизнью. Дзержинский столкнулся с жизнью очень жестко. Когда год за годом проходит в тюрьме, когда встречаешься с кандалами, каторгой, человеческим унижением, когда на твоих глазах уводят товарищей на виселицу, тогда и проявляется сущность человека. Убеждения Дзержинского прошли проверку на прочность, он остался верен идеалам революции. Следовательно, он действительно верит в то, о чем пишет. Эта вера – стержень его личности.
Говорят, в детстве Дзержинский хотел стать ксендзом (католическим священником). Вполне возможно, так оно и было, однако в зрелом возрасте его отношение к ксендзам было довольно прохладное. Он обвиняет католических священников в том, что они внушают людям покорность судьбе, и что из-за этой покорности происходит много зла и несчастий. В 1902 году он пишет сестре:
23 сентября 1902 г.
«Темна и неразумна мать, которая вешает ребенку образок, думая, что этим путем она охранит его от бед. Она не знает, что будущее счастье ребенка во многом зависит от родителей, от их умения воспитать ребенка, от умения подавлять в корне все плохие задатки ребенка и развивать хорошие. А это дает не религия... Надо воспитать в детях любовь к людям, а не к самому себе. А для этого самим родителям надо любить людей…»
Любовь к людям в понимании Дзержинского должна быть деятельной, а деятельная любовь подразумевает активную борьбу со злом. Это и есть путь революционера. Дзержинского не устраивает ожидание вознаграждения или воздаяния злу в загробном мире, он хочет бороться за то, чтобы сделать лучше человеческий мир.
Но если не вера в Бога, то что поддерживает Дзержинского? В чем самая суть его веры?
[X павильон Варшавской цитадели] 2 декабря 1913 г.
«Я обладаю одним, что поддерживает меня и заставляет быть спокойным даже тогда, когда бывает так страшно грустно. Это не просто черта моего характера, это непреклонная вера в людей...
Условия жизни изменятся, и зло перестанет господствовать, и человек станет человеку самым близким другом и братом, а не как сегодня – волком...»
Вера в людей, в восходящее человечество, которое сумеет отменить волчий закон жизни и будет жить по законам братства – вот тот огонь, который зажег Дзержинского. Это подлинно коммунистический огонь. Об этом мечтали коммунисты, начиная с Маркса, и никто кроме коммунистов-марксистов XIX и XX веке веру в человека на щит не поднял.
Феликс Эдмундович не раз упоминает разлитое в обществе зло, и особенно его беспокоит, что это зло уродует и калечит детские души.
[X павильон Варшавской цитадели] 2 декабря 1913 г.
«Передо мной карточки Ясика [сына Дзержинского] и его товарища. Как хорошо, что мальчики-ровесники воспитываются вместе, могут вместе играть, любить друг друга, ссориться и да «же драться, узнавать друг друга… Они переживают счастливейший возраст. Вскоре яд жизни в большей или меньшей степени станет просачиваться и в их души, и невозможно в теперешних условиях уберечь их от этого яда. Мне кажется, что жизнь рабочих – уже мыслящих рабочих – является средой, где меньше всего этого яду, где легче всего сохранить и обогатить душу, где недостает лишь внешней формы – «хороших манер». Это мир объединения жизни и идеи, мир страдания и великих радостей. Я не идеализирую этой жизни, я понимаю весь ее ужас, но там живо стремление к свету и красоте, и там легче всего привить ребенку это стремление...»
Дзержинский пишет, что боль и страдания жизни лишь укрепляют его решимость бороться за новый мир.
[X павильон Варшавской цитадели] 3 февраля 1914 г.
«Сегодня нет такого человека, исключая лишь узкую горстку богачей, который мог бы сказать, что он не знает, что такое страдание. И твои страдания так тяжелы, как у многих других. Однако если мыслью и чувством сумеешь понять жизнь и собственную душу, ее стремления и мечты, то само страдание может стать и становится источником веры в жизнь, указывает выход и смысл всей жизни. И в душу может возвратиться спокойствие – не кладбищенское спокойствие, спокойствие трупа, а уверенность и вера в радость жизни, несмотря на боль и вопреки ей... И сегодня из этих страданий человечества скорее, чем когда-либо, может прийти царство любви и всеобщей справедливости, мечта о которой выпестована в жестокой борьбе. Боль человека, если она открывает глаза на боль других людей, если она приводит к поискам причины зла, если она соединяет его сердце с сердцами других страдающих... если дает человеку идею и твердость убеждений, – такая боль плодотворна...»
Не потому ли потускнела в XXI веке мечта о царстве любви и справедливости, что люди слишком тщательно оберегают свою душу от боли и страданий, разучились сострадать?
Продолжение следует...
Оценили 4 человека
10 кармы