Полная пустышка

По мотивам произведений А. и Б. Стругацких, С. Лукьяненко

и событиям в мире и на КОНТе.

Вместо предисловия

«...И человек творит свою Вселенную. Творит из самого себя, потому что больше в мире нет ничего реального. Человек растёт – и начинает отдавать всё больше и больше. Его Вселенная растёт из произнесённых слов и пожатых рук, царапин на коленках и искр из глаз, смеха и слёз, построенного и разрушенного. Человек отдаёт своё семя и человек рождает детей, человек сочиняет музыку и приручает животных. Декорации вокруг становятся всё плотнее и всё красочнее, но так и не обретают реальность. Пока человек не создаст Вселенную до конца – отдавая ей последнее тепло тела и последнюю кровь сердца. Ведь мир должен быть сотворён, а человеку не из чего творить миры. Не из чего, кроме себя...»

С. Лукьяненко «Спектр»

Рэдрик Шухарт сидел за рулем своего «Лэндровера» и немигающим взглядом смотрел через лобовое стекло в одну точку. Лицо его не выражало никаких эмоций, глаза были потухшие, уголки губ опущены. Начинался рассвет.

На соседнем сиденье, также безмолвно и с застывшим взглядом, сидел Рудольф Сикорски. Говорить не хотелось обоим; вчера всё случилось настолько стихийно, все события промчались с такой скоростью, что оба они сейчас чувствовали себя очень уставшими и выговорившимися на добрую сотню лет вперед. «Счастья всем. Даром. И пусть никто не уйдёт обиженным», - эта фраза неумолчным гулом океанической волны ворочалась в мозгу Сикорски.

«Лэндровер» стоял на том-же самом месте, где некоторое время назад рыжий сталкер запихивал на заднее сиденье обезножевшего Стервятника Барбриджа...

Вчера всё начиналось как обычно – Экселенц уже с раннего утра был в служебном кабинете, работал с поступившими за последние сутки документами. Записка внутренней службы сообщала, что авторский коллектив жизнерадостных дебилов имени кота Василия выдавил из себя очередную порцию духовной жвачки. «Ага, и всёж-таки строгий выговор с занесением в грудную клетку не прошел даром: накал идиотии в их статейке снижен. И в комментариях у них сплошное «благорастворение на воздусях и во человецех благоволение». Дальше - будем посмотреть», - сквозь зубы выдохнул Экселенц.

«Ну и что-же вам, батенька, мешает быть счастливым?», - такой фразой обычно начинал свой психотерапевтический сеанс Милтон Эриксон. Молодчина-доктор, знал за что зацепить человека. Извечный вопрос человечества о счастье – притча во языцех. И тут Экселенц замер от мысли, пронесшейся с космической скоростью: а ведь есть у нас не только теоретики счастья, но и практики... Рыжий Рэдрик! Дальше руки и голова Экселенца начали действовать в стиле Юлия Цезаря – руки отправляли запрос в базу данных КОМКОН-2 на определение нынешнего адреса проживания Рэдрика Шухарта, голова отдавала по телефону приказы подчинённым (Экселенц сегодня очень занят, ему не звонить, ничем не отвлекать, команда «вольно, разойтись, можно курить»).

Через час Экселенц был уже у кабины нуль-Т перехода. Повидавшие всякое джинсы, футболка, тонкая походная куртка, берцы. За спиной его висел новёхонький внушительных размеров туристический рюкзак, а в нём – бутылка «Ахтамара», телескопический спиннинг и ящичек со всякими блеснами, воблерами, поводками (всё - Рэду в подарок). Для Гуты – букет неувядаемых полевых цветов (вот ведь до чего дошел прогресс!) и коробка конфет. Мартышке – охапку плетеных фенечек и всевозможных девчачьих украшательно-декоративных прибамбасов. Кроме того, две бутылки по 0,7 («...Ноль семь, как и подобает культурным, малопьющим ... людям, не собирающимся засиживаться допоздна и пугать соседей песнями...»(с)), и два кило настоящих сибирских пельменей.

Собравшись с мыслями, Экселенц зашел в кабину, набрал на клавиатуре: Хармонт, вздохнул и нажал «Ввод»...

...А время тогда потекло сквозь пальцы

К зиме обмелела река

И тот, кто жил здесь всегда, стал винить

Пришедших издалека

У одних подрастали дочери,

У других сыновья,

Но все мы пили из одного ручья... (С)

« »

Хармонт. Рудольф Сикорски вышел из кабинки нуль-Т перехода, огляделся и направился к стоянке такси, расположенной неподалёку. Всё это время Сикорски продолжал обдумывать свою легенду, под которой он должен был войти в дом Рэдрика Шухарта; журналист? писатель? Ну-да, что-то около того, - хочу написать о сталкере-легенде, без розового сиропа и соплей с сахаром, но и без излишней суровости будней.

Такси было только одно, из открытых окон машины по округе неслось:

Я лежу на своих диванах

В рваных трусах и заблеванной майке,

Сломан телевизор, и кран протекает -

В этом во всем виноваты евреи!

Кругом тараканы и тухлые объедки,

И водки паленой последняя бутылка,

Кончилась "Прима", я обосрался -

В этом во всем виноваты евреи!

«Ну надо-же, «Беломорс». В Хармонте!?», - подумал Сикорски и вплотную подошёл к водительской двери. Таксист был погружен в чтение и не обращал внимания на нагрянувшего пассажира. «Шеф, свободен?», - осведомился Рудольф, чем вывел таксиста из нирваны духовного обогащения. Музыка была немедленно выключена, а книга - бережно закрыта: на корешке Сикорски успел заметить название – «Андрей Кураев. Как делают антисемитом». Таксист подхватился с сиденья, мгновенно пристроил рюкзак Рудольфа в багажник и жестом пригласил в машину. На истёрто-выгоревшем бэйджике водителя разглядеть удалось только начальные буквы – «Ант.. Бла...», дальше неразборчиво. Сикорски назвал адрес, Ант.. Бла... воткнул этак в прикуриватель и машина беззвучно тронулась с места.

За всё время пути таксист даже словом не обмолвился, только бормотал все время себе под нос: «Две за одну!». Так и домчались. Сикорски расплатился, забрал рюкзак из багажника и махнул таксисту, - мол, спасибо и пока. В ответ из отъезжающей машины он услышал всё ту же песню:

Как я этих тварей люто ненавижу:

Жируют и пьют, пьют и жируют,

Русских истребляют, спаивают, дурят,

Продают Россию! Россию продают!

Рудольф пожал плечами и направился к двери. Аккуратно постучал (кнопки звонка нигде не наблюдалось) и стал ждать. Послышались шаги, дверь распахнулась и на пороге появился рыжий человек. Рыжий-то рыжий, вот только засеребрившиеся виски, да и в вихрах проседи хватало.

«Рэдрик?» - спросил Сикорски. «Угу, он самый и есть! А я как чувствовал, что у нас будут сегодня гости!», - улыбнулся сталкер и протянул руку. «Рудольф», - представился Сикорски и пожал протянутую руку. В доме было уютно, аромат домашней еды сразу напомнил Рудольфу, что завтракал он ранним утром. Из кухни появилась Гута, поздаровалась, следом за ней выскочила Мартыш... а вот и нет, выскочила бойкая девчушка и сама представилась Сикорски: «Мария!». Никакой густой шёрстки, вот только глаза девчушки были такие взрослые, что Рудольфа передёрнуло. «А ведь, говорили, что она уже вроде и не человек», - вдруг вспомнил Рудольф, скинул рюкзак с плеч и начал вытаскивать подарки.

Вечерело. Сумерки начали затягивать Хармонт. Темнеть начало как-то сразу и вдруг. На крыльце дома появились Рэдрик и Рудольф. Оба уже достаточно тёпленькие, они вышли покурить и проветриться. Рассказанного сталкером хватило-бы на толстую повесть, но Сикорски чувствовал какую-то недосказанность во всем этом материале. Вот и сейчас было видно, что Шухарт чего-то задумал, и решает, можно-ли доверить главное писателю или пока оставить при себе.

О том, что решение сталкером принято, Рудольф понял, когда Рэдрик внезапно шумно выдохнул и отправил окурок щелчком далеко в кусты. Из заднего кармана ушатанных джинс Шухарт вытащил ключи от «Лэндровера», приоткрыл дверь дома и крикнул внутрь: «Гута, мы с Рудольфом немного прогуляемся!». Затем без слов кивнул Сикорски в сторону машины и направился к водительской двери. «Лэндровер» рыкнул, хрюкнул передачей и помчался по дороге, унося с собой двоих седоков...

«А патруль?», - спохватился Рудольф. «Где? Здесь?!», - повернувшись, хохотнул Шухарт. Что-то тут было не так, Сикорски напряженно пытался сосредоточиться на только-что услышанном. Странное непривычное чувство начало охватывать Рудольфа – он начал догадываться, куда сейчас несётся «Лэндровер», - в Зону!

Уже кончались одинокие домики пригорода Хармонта, впереди открывались какие-то пустоши и перелески. Мысли лезли одна на другую, толпились, наступали друг другу на ноги в голове Сикорски – в Зону? На джипе?! Но ведь раньше сталкеры почти по-пластунски передвигались по Зоне, след в след, разбрасывая гайки налево и направо. Фары начали высвечивать впереди какую-то громаду: склад не склад, амбар? Лихо подлетев к воротам громады, «Лэндровер» затормозил с юзом. «Всё. Выходим. Остановка по требованию», - каким-то утробным голосом сказал Рэдрик и буквально вывалился из машины.

Они стояли у самых ворот громады, курили и внимали непривычной тишине. Ощущение времени полностью потерялось – то-ли секунды мчались, то-ли века тягуче тянулись. «Это и есть тот самый ангар, где Кирилл тогда... Полной пустышкой я его сманил сюда, а он возьми да и вляпайся в паутину», - глухим голосом рассказывал Шухарт. Сикорски стоял в оцепенении – он в Зоне! Вот так, внаглую, без гаек?! Не на пузе вползает, а влетает на джипе, как на лихом коне! И ничего не происходит, никаких странностей, внезапностей и опасностей. Выпитый алкоголь выветрился окончательно, Рудольф сжал кулаки и вошёл в ангар. У ворот остался стоять Рэдрик, пристально глядя ему в спину. «Иди-иди, не боись. Ничего уже не будет», - услышал Сикорски себе вслед. Спустя минут пять Рудольф вышел из ангара и молча сел в «Лэндровер». На водительское сиденье вскочил сталкер: «Ну что, клиент дозревает?!», - с некоторой ехидцей спросил Шухарт. «Пока ещё не совсем», - буркнул ошарашенно Сикорски. «Ну что-ж, тогда продолжаем разговор!», - бодро возвестил сталкер, завел машину и помчался внутрь Зоны.

Часа через полтора они подкатывали к какой-то строительной площадке, свет фар обозначил спуск в карьер. «Лэндровер» замер, обе двери распахнулись. «Дальше лучше пешком...», - сказал и осёкся Шухарт. Рэдрик, а за ним Сикорски, начали неспешно сходить в карьер. «Так ведь тут должен быть Золотой Шар?! А перед ним – мясорубка!», - вдруг осенило Рудольфа. Но он так ничего и не сказал, и они молча дошли до участка земли, в котором была видна небольшая сферическая вмятина...

«А Зона – ушла...», - сказал, будто сам себе, Рэд. «Поначалу сталкеры вроде как только подшучивали, мол, хабара стало много меньше – наверное, конкуренты появились. А потом убедились и сами – там, где «комариная плешь» была или «ведьмин студень» плескался – теперь стало совсем безопасно. Но вместе с этим и хабар весь пропал».

«Ушла...ушла...», - повторял вполголоса Сикорски, разглядывая окрестности. «И КУДА она ушла?!», - вдруг громко спросил у Рэдрика, вглядываясь в глаза Шухарта. «Во-о-от! Самый правильный вопрос!», - радостно откликнулся сталкер.

«Зона ушла в... сеть, в мировую паутину, интернет, киберпространство. Всё, всё это теперь там – и ведьмин студень, и мясорубка, и комариная плешь, ну и хабар тоже весь там!», - твердо сказал Рэдрик. «Ведь если подумать, ну сколько нас в Зону ходило? Сотня, две? А тут миллионы посещений в день, есть где Зоне собрать богатую жатву. Кому свезет, тот с хабаром, а нет – ну, извини... сам полез, похороны за ваш счет», - продолжил сталкер.

Рудольф Сикорски стоял, будто громом пораженный. Новость эта была настолько внезапной, что все мысли и чувства смешались и он был близок к умопомрачению. Дальше он не очень-то помнил, что происходило потом: Рэдрик загрузил его в машину, они еще где-то ездили по Зоне. Рэдрик что-то там еще рассказывал: кто и как из сталкеров погиб, показывал места их гибели. А в конце концов привел машину к тому месту, где он когда-то спасал никчемную душонку Барбриджа.

Светало. «Ну, что пора уже и к дому, а, Экселенц?!», - внезапно вырвался из тишины голос Шухарта. «Но откуда?!...а впрочем, какая разница. Да, давай домой, Рэд!», - откликнулся Сикорски. «Лэндровер» взревел, и, разбрасывая клочья земли, помчался в сторону города...

Продолжение следует