Шумеро-аккадский коммунизм

Оригинал здесь: http://zaryad-zhizni.ru/shumer...

Согласно вульгарному историческому материализму, человечество в своем развитии проходит объективные стадии, именуемые общественно-экономическими формациями, высшей и последней из которых должен стать коммунизм, где отсутствует частная собственность на средства производства и люди освобожденного труда имеют возможности удовлетворять все свои материальные потребности. Древние цивилизации Востока были отнесены к рабовладельческой формации, что, как оказалось при дальнейшем изучении хозяйственной жизни этих государств, не соответствует действительности. На основании письменной информации, которую ученые смогли расшифровать, мы узнали о методах управления в этих перво-государствах, которые парадоксальным образом напоминают социальные эксперименты большевиков. Есть в этом родстве коммунистов с древним Аккадом какая-то странность, но ведь факт, что главный большевик – В.И.Ленин покоится в натуральном зиккурате, чертежи которого мистическим путем были переданы из древнего Ура.

Шумеро-аккадская поэма «О все видавшем» является древнейшим зафиксированным эпическим произведением, донесшей до наших дней живое слово жреца-интеллектуала перво-цивилизации, возникшей в Междуречье Тигра и Ефрата более пяти тысяч лет тому назад. Поэма повествует о духовном перерождении обожествленного правителя Урука Гильгамеша. Начав свое правление с тирании, он был вразумлен силой человека-зверя Энкиду, который стал его побратимом. Внутренняя агрессия сменилась внешней: друзья отправились в дальний поход за подвигами, убили чудовище Хубабу, затем Небесного Быка, насланного на Урук разгневанной богиней Иштар. Велением богов в наказание за убийства чудовищ умирает Энкиду. Потрясенный его смертью, Гильгамеш отказывается от царства, бежит в пустыню в поисках бессмертья. Он проходит дорогой Солнца через горы, переплывает Море Мертвых и достигает Страны Предков, где получает Цветок бессмертья. Однако на обратном пути Цветок похищает змея. Поэма заканчивается гимном в честь творения Гильгамеша: возведенных по его повелению стен Урука, утверждая мысль, что истинное бессмертие заключено в деле рук человека.

Окончательный вариант, т.н. Ниневийской версии поэмы относится к VIII веку до н.э., однако ее формирование происходило в течении длительного времени. Самые старые записи на аккадском языке датируют XVIII – XVII вв. до н.э., однако характер языка делает возможным предположение, что текст восходит к последней трети III тыс. до н.э.

Аккадский вариант поэмы базировался на шумерских сказаниях. В одном из них царь Гильгамеш представлен деспотом, но характер угнобления подданных не совсем ясен. Гильгамеш оказал услугу богине Инанне, за которую богиня наделила его некими магическими артефактами, с помощью которых Гильгамеш довел своих подданных до нервно-физического истощения. О характере магических артефактов и способах угнобления не стихают научные споры. Есть предположение, что это были барабан и палочки, с помощью которых Гильгамеш заставлял подданных танцевать до изнеможения, другая интерпретация текста отождествляет артефакты с мячом и битой, а подданные играли в вариант человеческого поло. Так или иначе, доведенные до отчаянья граждане города Урук взмолились богам, те отобрали магические артефакты и бросили их в Преисподнюю.

Данным сюжетом, как канвой, воспользовался аккадский сказитель, изложив свой вариант социальных экспериментов царя Гильгамеша, подозрительно напоминающие троцкисткие «трудовые армии». Надо сказать, что граждане Урука почему-то эти большевисткие реформы не оценили, посчитав их проявлением крайнего произвола.

Титул Гильгамеша обычно переводят как «царь», но это не совсем верно. Правитель Урука, в оригинале Эн или Энси – это одновременно верховный жрец, распорядитель работ и военачальник. Его власть была существенно ограничена народным собранием, от которого энси должен был получать одобрение, если затевались глобальные проекты. Впрочем, все течет, все изменяется.

Во времена 3 династии Ура (2 тыс. до н.э.) появилась концепция обожествления царей. Ур-Намму и его сын Шульги сосредоточили в своих руках огромную власть за счет присвоения как храмового хозяйства, так и частных землевладений. Бюрократизация достигла предела. От времен Ур-Намму и Шульги дошло больше хозяйственных документов, чем от всей остальной истории Шумера и Аккада. Цари вели непрерывные войны с сопредельными государствами, что требовало немалых расходов. Население было мобилизовано если не в армию, то в трудовую армию. Мужчины и женщины работали за натуральные пайки на царских (государственных) землях, строили храмы и прокладывали каналы. Смертность в этих древних гулагах достигала 25%, постоянным спутником работающих был голод. Коммунизм продолжался недолго: уже внук Ур-Намму не сумел удержать власть. Его чиновник, посланный за хлебом для столицы в сопредельный город, объявил себя царем. Династия Ура пала, вместе с ней пали и заведенные царями-коммунистами порядки. Историки предполагают, что память о царской коммунистической деспотии царей 3 династии Ура отразилась в поэме о Гильгамеше.

Обратимся к текстам.

Шумерская версия угнобления подданных с помощью магии рационализируется аккадцем. Сказочная действительность уступает место реальности. Гильгамеш возводит стену Урука для защиты города от врагов. С этой целью он собирает подданных на общественные работы. Можно сказать, торжество коммунистического труда: общественный труд на общее благо. Подданные работают не ради личного обогащения правителя города, а ради собственной безопасности.

Гильгамеш, как великолепный организатор, вводит мобилизационный принцип по типу призыва и армейскую дисциплину.

Все его товарищи (в смысле граждане, призванные на работу)

Встают по барабану…

Мобилизации подлежат, как молодые люди, так и девицы, причем, похоже, все без исключения.

Отцам Гильгамеш сыновей не оставит…

Матери Гильгамеш не оставит девы.

Подданные начали роптать. А с чего? Видимо, дело в том, что общественным благом легко прикрывается самый лютый деспотизм, когда властитель наслаждается чистой властью над людьми и принуждение становится избыточным.

Из дальнейшего изложения становятся понятными социальные эксперименты Гильгамеша: мобилизовав молодежь на строительство, Гильгамеш запретил брачные обряды, т.е. Гильгамеш обобществил как труд, который теперь осуществлялся по команде чиновников, так и распределение, ибо рабочие кормились из общественных хранилищ. Семья упразднялась. Девицы также обобществлялись, находясь в статусе «блудниц», «веселых девок», в чью обязанность вменялась готовка на трудовую армию.

Вот как об этом говорится в эпосе со слов урукца, который призывает внешнюю силу – Энкиду вразумить царя – коммуниста:

В брачный покой меня позвали,

Но удел людей – подчинение высшим.

Люди града грузят кирпичом корзины,

Пропитание града поручено девкам.

Только царю огражденного Урука

Свадебный покой открыт бывает…

Что подданные вменяют в вину своему правителю?

• Чрезмерную заорганизованность жизни, так что не остается времени на личные потребности. Жизнь «по барабанной дроби».

• Тотальную мобилизацию молодежи,

• Отрыв молодежи от родителей

• Разрушение семьи

Девы, призванные Гильгамешем в трудовую армию, должны бы готовиться к семейной жизни, они «сужены мужу», а вместо этого они пополняют ряды городских блудниц. Аккадские блудницы – это не проститутки в нашем понимании, это особое сословие свободных женщин, не живущих семейной жизнью. Они вовсе не были презираемы в обществе, но полное превращение всех девиц в блудниц, видимо вело к социальному дисбалансу. Надо сказать, что в Советском Союзе все женщины были фактически превращены в блудниц, ибо семейным кодексом регулируются лишь имущественные, но не моральные обязательства супругов друг перед другом. Муж не имеет обязательств по содержанию жены, разводы являются формальностью, и женщины перебирают множество половых партнеров, т.е. общество находится в перманентном блуде.

Почему Гильгамеш запретил свадебные обряды? Традиционное общество делилось на половозрастные страты: ребенок – подросток (юноша) – мужчина – старец, соответственно: ребенок – девица – женщина – старуха. Каждой возрастной страте обществом предписывалось определенное поведение. Особенно выделялись обряды инициации – переход из подросткового возраста во взрослую жизнь. На этом этапе подростки – юноши и девушки – часто изолировались от семьи. Они проходили «курс молодого бойца», в этом возрасте была разрешена половая свобода, в т.ч. девушкам. После прохождения обряда инициации, юноша получал право жениться, он обзаводился собственным хозяйством, избирал спутницу жизни и далее жил своим домом и воспитывал детей.

Запретив свадебные обряды, Гильгамеш оставлял юношей и девушек в подростковом статусе на всю оставшуюся жизнь. Они оставались неполноправными, они лишались возможности обзавестись собственным хозяйством, а значит, они лишались личной жизни. Неполноправный муж в статусе юноши всю жизнь будет работать не на себя, свою жену и детей, а на «общественную пользу». Всеми ресурсами будет распоряжаться царь по своему усмотрению, они не будут утекать и накапливаться в отдельных домохозяйствах. Разумеется, царь Гильгамеш считал, что будет распределять ресурсы «по справедливости», т.е. по личной преданности. Но урукцы просекли самую главную опасность: лишенные статуса «жены» вечные девы-блудницы перестанут рожать. В эпосе об этом не говорится, но это вытекает из самого статуса «блудницы». Девица до заключения брака могла вступать в половые связи, а вот иметь детей ей было нельзя. Это значило, что родившихся детей либо убивали, либо они становились изгоями. Надо сказать, что древнее общество вполне было в курсе методов предохранения, поэтому девы беременели редко. Что по поводу надвигающейся демографической катастрофы думал Гильгамеш, сказать трудно. Может, ничего не думал, решая текущие хозяйственные дела, а они требовали мобилизации трудовых резервов во имя грандиозного строительства «Урук-стены».

Древние урукцы справедливо полагали, что подобные общественные отношения не приведут ни к чему хорошему, почему возмущались.

Он ли (Гильгамеш) – пастырь огражденного Урука,

Он ли пастырь сынов Урука?

Пастырь – пастух – одновременно и руководитель, вождь своих овечек – граждан города, и защитник их от напастей. Правитель, вызвавший общественную девиацию, перестает выполнять свою функцию защитника, в результате в Уруке назрела революционная ситуация, причем граждане обратились к внешней силе в образе «человека-зверя» Энкиду.

Т.е. стены не защитят власть, сами граждане приведут внешнюю силу, и ворота откроют, и дорожку укажут. Как только Энкиду вступил в город, все горожане встали на его сторону против своего царя с его социальными экспериментами:

Вышел Энкиду на улицу огражденного Урука…

Край Урука к нему поднялся…

Народ к нему толпою теснится,

Мужи вкруг него собралися.

Как слабые ребята целую его ноги:

«Прекрасный отныне герой к нам явился!»

К сожалению, вразумляющая Гильгамеша речь Энкиду не сохранилась, но можно предположить, что Гильгамеш распустил трудовую армию и граждане Урука зажили прежней жизнью, на чем локальный коммунизм закончился.

Древние аккадцы понимали толк в деспотизме, и царским произволом их удивить было трудно, однако в качестве крайней тирании в их коллективной памяти остались воспоминания о полном обобществление труда и распределения. Царь-коммунист превратился в символ деспотизма.