Мильша. Засечная черта. Мягкий и твёрдый знаки фамилии или параллели 17 и 21 столетий

ЗАЩИТНИКАМ ОТЕЧЕСТВА ПОСВЯЩАЕТСЯ

«Мильша. Засечная черта». Мягкий и твёрдый знаки  фамилии или параллели 17 и 21 столетий

«Под ракитою зеленой

Казак раненый лежал.

Ой да под зеленой

Казак раненый лежал.

Прилетела птица-ворон,

Начал каркать над кустом.

Ой да над ним вился черный ворон

Чуя лакомый кусок

Ты не каркай, черный ворон,

Над моею головой,

Ой да черный ворон

Я казак еще живой…»

На заставке статьи представлены следующие фотоиллюстрации:

1) Изображение конного рейтара XVII века в полном боевом снаряжении с карабином и палашом. 

2) На фотографии 1960 года ветеран  Первой Мировой войны Мильшин Евтей Захарович, потомок хотмыжских стрельцов и казаков. возводивших и охранявших Хотмыжскую крепость Белгородской Засечной черты, конюх табуна молодняка колхоза им. Первого мая села Легостаево Новосибирской области, который следил, ухаживал и готовил коней для Красной армии в годы Великой Отечественной войны, два сына которого воевали на фронтах Великой Отечественной. Дмитрий - в морской пехоте в Заполярье, Михаил - лейтенантом в Красной Армии и во второй армии Войска Польского. 

3) фотография 1945 года старшего сержанта Мильшина Николая Егоровича - потомка хотмыжских стрельцов и казаков, участника битвы за Сталинград, участника штурма Кенигсберга, получившего тяжёлые ранения в сражениях с фашистами.

4) фотография 1943 года старшего сержанта Мильшина Дмитрия Евтеевича - потомка хотмыжских стрельцов и казаков, участника Финской и Великой Отечественной в Заполярье на полуостровах Средний и Рыбачий

Уважаемые Читатели, которые знакомы с моим творчеством найдут в моём свежем материале рассказ о продолжении моих многолетних поисков по истории фамилии и Рода древней фамилии Мильшин, история которой уходит в глубину седых веков, во времена ещё дохристианской Руси. А те читатели. которые впервые попали на мою страничку, надеюсь, откроют для себя новые страницы истории возведения и защиты Засечных черт нашего славного Отечества. Хотя нам, чуть ли не ежедневно, до сих пор рассказывают с экранов и страниц наших отечественных СМИ с пеной у рта либералы и глобалисты всех мастей и течений (в последние два года, правда, уже не так нагло, как позволяли себе до этого): «Да нет Вас уже, русских, вы никто и непонятно откуда пришли. Да вас уже не осталось...». Нет, неуважаемые, – мы здесь живём, воюем и трудимся испокон веков, и будем дальше жить, растить детей и внуков и строить, не смотря на все Ваши потуги, истерические завывания, причитания и трогательную заботу о нас. Мы здесь на просторах Восточно-Европейской равнины живём испокон веков и землю нашу, обильно политую кровью наших предков, никому не отдадим!!!...

Зовут меня Николай, фамилия моя Мильшин. Одноклассники в горловской школе и приятели из нашего двора на Холодильнике близ громадной территории Ртутного рудника близ станции Никитовка моей донбасской Горловки частенько звали меня Мильшей, на что я нисколько не обижался, поскольку меня такое прозвище вполне устраивало. Отец мне в шутливом тоне в пору моего дошкольного детства с улыбкой на мои вопросы о том, кто такой Мильша мне отвечал: «Мильша – это в давние времена много веков тому назад был русский витязь, который стоял на страже русской земли, а потом были его потомки козаки-рубаки Мильшины, которые строили Засечную черту нашей державы». 

Где находится место, в котором стоял на страже витязь Мильша и располагалась Засечная черта, которую держали казаки Мильшины, я в ту пору для себя не определил. Сейчас я уже понимаю где и как проходили Засечные черты Государства Российского в XVI-XVII веках. А вот моя Горловка сейчас находится вблизи линии боевого соприкосновения и, вновь так сложилось, что находится на новой Засечной черте Российского Государства. И родина моего дедушки Евтея Захаровича Мильшина – самое большое и древнее казацкое и однодворческое село Никитское близ уже утраченной крепости Хотмыжска на Белгородчине тоже находится в настоящее время недалеко от ЛБС … Точно также, как и шахтёрские города Дзержинск и Селидово, в которых я учился в средних школах вплоть до уже далёкого выпускного 1975 года. Так сложилось, что здания моих донбасских школ стоят пустыми и разрушенными в Никитовке, Селидово, Дзержинске, разбита в щебень музыкальная школа в посёлке Гольма, в которую я пошёл в 1967 году, разрушен взрывами и детский садик в харьковской Балаклее, в который меня отвели родители в 1962 году ещё при Хрущёве… Разграблено мародёрами и частично разрушено артиллерией, большое светлое здание музыкального училища в Дзержинске, в котором мы давали академконцерты и пел наш хор.  В залах и аудиториях музучилища нам давал бесплатные уроки, как сейчас стало модно говорить «мастер-классы», знаменитый советский пианист, лауреат международных конкурсов Владимир Крайнев в 1973 году... Истекает кровью девятый год Донецк и Горловка, города и посёлки Донбасса . Второй год кровит и стонет от обстрелов западной техникой и ракетами Белгород,Курск и Брянск, в напряжении ждёт очередных ударов ракетами и беспилотниками Крым... В Киево-Печерской, Почаевской и Святогорской Лавре Святой Руси колобродят и хозяйничают попы стамбульского турецкого патриархата под верховенством проамериканского бывшего турецкого офицера. Такие вот дела… У нашего государства в силу новых исторических реалий появились новые Засечные черты, которые наша страна с невероятными усилиями, порою в странной и непонятной манере, пытается отодвинуть от своих исторических земель и промышленных центров, построенных потом и кровью многих поколений и ещё не до конца разваленных и проданных либералами-западниками и глобалистами, «ждунами» и «гражданами мира» с несколькими паспортами и заграничной недвижимостью, воздыхателями и поклонниками «золотого» миллиарда, которых полным-полно в высоких кабинетах, министерствах, СМИ, ВУЗах, учреждениях культуры нашей страны… На просторах родного Отечества вновь громыхает Гражданская война после очередного похабного мира, который длился тридцать лет, пока мы реально строили «вожделенное» общество потребления западного ширпотреба и продвинутых демократических гуманитарных «ценностей», предавая самих себя и память наших дедов-прадедов…Но история Государства Российского показывает, что Засечные черты Отечества неизменно двигались вперёд, и я очень надеюсь, что эта традиция возобновится и Засечные черты России вновь начтут своё уверенное движение в правильном направлении.

Но вернёмся к истории фамилии и Рода Мильшиных. Фамилия Мильшин, как оказалось в результате моих многолетних исследований, распространена в России регионально, имеет давние корни и произошла от отчества славянского дохристианского имени (прозвища) Мильша, Милша, Мильча.

В Писцовой книге Тульского края XVI века (1587-1589) в описании стана Веркошского Тульского уезда указано: «За Петромъ за Казариновымъ сыномъ Хрущова дер. Милшина на р. Осетръ, а прежде была за Захарьемъ за Потемкинымъ…». А кто был владельцем деревни Милшина до Захария Потёмкина информации не имею. Но знаю, что по традиции в названии русских деревень и сёл частенько использовалась фамилия или отчество первопоселенцев либо название первой церкви, построенной в поселении. Именно первоначальная орфография написания без мягкого знака названия ещё деревни Милшина Веркошского стана Венёвского уезда Тульской губернии неожиданно для меня самого дала мощный толчок моим поискам носителей нашей фамилии в XVI-XVII веках, именно в этот период осуществлялось активное строительство Засечных черт Русского Государства.

Село Мильшино Веркошского стана Венёвского уезда Тульской губернии имело для устроителей и защитников засечной черты, а именно для детей боярских, стрельцов, казаков, строителей Засечной черты - "дъловцев" и лесных стражей географически выгодное географическое расположение:

1) Село расположено берегу реки Осётр, т.е. с тыла село имело естественную преграду и исключало неожиданное нападение с тыла неприятеля – крымско-татарских и ногайских отрядов;

2) Село располагалось недалеко от Каширского тракта (фактически северного участка знаменитого Муравского шляха из Крыма в Москву)

3) Удачное и относительно близкое расположение от охраняемых Картосеневских и Оленевских ворот в Веркошской засеке Большой Тульской засечной черты и Княжих ворот в Княжей засеке Венёвского участка засечной черты, что наглядно видно на увеличенном фрагменте карты Большой Засечной черты из ставшей уже классической по истории Засечных черт Государства Российского книги Яковлева.

Засечная черта состояла из лесных завалов – засек, укреплённых земляных валов, усиленных деревянными конструкциями и башнями, рвами, частоколами, надолбами. В засечную черту входили города-крепости с постоянными гарнизонами, «стоялые остроги» со сменными отрядами, опорные пункты. В оборонительную систему включались реки, леса, болота и глубокие овраги. На наиболее опасных на-правлениях устраивались два и более ряда укреплений.

Засечные черты в значительной степени укрепили охрану и защиту пограничных рубежей Русского государства, а также способствовали заселению южной лесостепной зоны и освоению новых территорий выходцами из русских земель.

Представители нашей фамилии, нашего Рода до сих пор проживают в казачьих сёлах и станицах от Брянска до казачьих сёл и станиц Донецкой, Луганской, Харьковской и Ростовской областей на берегах Северского Донца, Дона и Кубани вплоть до отрогов Седого Кавказа…

Фамилия Мильшин имеет в современной России несколько выраженных исторических центров распространения., в которых с давних пор изначально проживали и проживают до наших дней представители фамилии и Рода Мильшиных. Наиболее значимые:

1) Это территории Курской, Орловской, Воронежской губерний Российской империи. Наибольшее количество потомков стрельцов, казаков, рейтаров, в последствии однодворцев Мильшиных проживало достаточно компактно, прежде всего в районе Хотмыжской крепости Белгородской засечной черты (сёла Никитское (Тростянец), Солдатское (Покровское), Акуловка, Казачья Лисица) Лисичанской волости, Грайворонского (Хотмыжского) уезда Курской губернии. Сейчас это смежные территории Борисовского и Ракитянского района Белгородской области.

2) Территория дореволюционной Орловской губении. Потомки боярских детей: стрельцы, рейтары, казаки Мильшины проживали в районе крепости Карачев (сейчас Брянская область) и острога Хотимль, а также в селе Хотынец (сейчас населённые пункты Орловской области). Карачев один из древнейших русских городов Черниговского княжества (упоминается в Лаврентьевской и Ипатьевской летописи 1146 годом), центр древнерусского Карачевского княжества. Располагался на важном стратегическом тракте Брянск – Карачев - Мценск. В 1250 году стал столицей Карачевского княжества. С 1408 года пребывал в составе Великого княжества Литовского княжества. Карачев вернулся в состав Русского государства в 1500 году. Карачев был сторожевым городом и прикрывал правое (западное крыло) Засечной черты со стороны Речи-Посполитой и с юга от Крымского ханства. с 1727 года — в составе Белгородской губернии), с 1778 года — уездный город Орловской губернии.

3) А самое первое упоминание фамилии Мильшин, которое мне пока удалось обнаружить в архиве РГАДА относится к 1622 году – в остроге Чернь, который входил в состав первой Большой засечной черты Русского государства. Сейчас Чернь – это посёлок, районный центр Тульской области, расположенный на юге области.

Представители нашей фамилии и в наше время проживают в Карачеве Брянской области, Хотынце Орловской области, в Курской области, в селах Никитское и Солдатское близ Хотмыжска в Белгородской области, в Харьковской области и в казачьих сёлах и станицах на берегах Северского Донца, Дона и Кубани…

Остановимся несколько подробнее на истории Черни и владельце этого острога –князе Михаиле Ивановиче Воротынском, поскольку этот населённый пункт в нашей истории играет важную роль.

«На Черни острог в Одоевском же уезде» упоминается в июле 1566 года в духовной грамоте князя М. И. Воротынского.

«Часть нашей вотчинки, которую государь пожаловал мне после опалы и которая прежде была у наших прародителей, моего деда, моего отца и до опалы у меня, – город Одоев, на Черни острог в Одоевском же уезде да город Новосиль - все эти города с посадами и со всеми уездами, с сёлами и с деревнями, со всеми землями, лесами и с всякими доходами я передаю сыну моему Ивану.» см. http://www.opentextnn.ru/histo...        М.И. Воротынский. Духовная грамота (Перевод и комментарии М.А. Юрищева)

Для себя отметим, что острог на реке Черни принадлежал ещё деду князя М.И.Воротынского, то есть можем добавить к возрасту селения ещё лет сорок.

Позднее, как видно из описи 1632 года, Чернь была включена в число городов Белгородской линии и служила сборным пунктом для войск. Населен был острог служилыми людьми – детьми боярскими, городовыми казаками, стрельцами и пушкарями. А так как они относились к разным Приказам, то и жили отдельными друг от друга слободами, примыкающими к острогу.

 Как и большинство крепостей такого рода, Чернская крепость была деревянной, из остро заточенных бревен, поставленных в тын. Сохранилось описание крепости 1678 года: «Город Чернь построен на речке Чернь стоячим острогом. По городу 9 башень, в том числе 3 башни с проезжими воротами, 6 башень глухих». Перед стенами подобных крепостей, как правило, был ров, делались лесные завалы, разбрасывался «чеснок», т. е. делалось все это для того, чтобы затруднить продвижение татарской конницы. Остатки деревянной крепости с воротами, башнями и бойницами, существовали ещё в середине XVIII века.

В 1708 году Чернь приписана к Азовской губернии, в 1719 году зачислена в Орловскую провинцию Киевской губернии, в 1732 — в ту же провинцию Белгородской губернии

Коротко остановимся на роли князя-воеводы Михаила Ивановича Воротынского в истории Государства Российского.

Князь Михаил Иванович Воротынский в период 50-70-х годов XVI столетия был одним из лучших полководцев Московской Руси.

Род князей Воротынских восходит к Рюриковичам, а конкретно к святому князю Михаилу Всеволодовичу Черниговскому, казненному в ставке Батыя в 1246 году. Воротынские перешли на московскую службу в последней четверти 15 века. Отец полководца служил Василию III. Василий III не больно-то доверял своему новому подданному. В 1534 году Воротынский-старший был арестован, а 21 июня 1535 года умер при невыясненных обстоятельствах.

Согласно документам, князь Михаил Иванович Воротынский постоянно находился на ратной службе с 1543 года. Воевода Воротынский вырос на границе с Диким полем и прекрасно знал тактику и стратегию крымских набегов. Каждое лето царь направлял его на Оку, "к берегу от поля". Как выяснил историк С.Д. Веселовский: "В 1543 году он в Белёве, в 1544 году - наместник и воевода в Калуге, в 1545 году - в Ярославле, в 1550 году - наместник в Костроме, а затем в Коломне, в 1551 году - в Одоеве, в 1552 году - в Рязани и Коломне".

Настоящее боевое крещение Михаил Воротынский получил при взятии Казани в 1552 году. «Приговор» 1552 года о казанском походе сообщает, что «в большом полку воеводы боярин князь Иван Федорович Мстиславский да слуга князь Михаил Иванович Воротынский». Следовательно, Михаил Воротынский занимает второе место в военной иерархии Российского государства.

Михаил Воротынский являлся одним из главных руководителей осады и штурма казанской столицы. Под его руководством осадные башни (туры) удалось придвинуть почти вплотную к её стенам. Когда ночью казанцы попытались овладеть турами, Воротынский лично повел своих ратников в контратаку и заставил врага уйти обратно в крепость. В схватке он получил ранение.

30 сентября воины большого полка под предводительством Воротынского захватили Арскую башню и проникли в крепость. Воротынский руководил закладкой пороха возле Арских ворот. После взрыва городской стены рано утром 2 октября он одним из первых двинул свой полк на татар.

Особенно упорно казанцы обороняли мечеть и ханский дворец. Но постепенно сопротивление ослабевало. После того как хан Едигер был взят в плен, шеститысячный отряд казанцев попытался вырваться из города, спустившись со стены к речке Казанке, но был встречен с противоположного берега пушечным огнем. Вскоре почти всех уцелевших защитников города пленили. Царь Иван Грозный в окружении своих воевод торжественно въехал в город.

После взятия Казани Михаил Иванович Воротынский был включен в состав «ближней думы» царя, но по-прежнему оставался воеводой. В 1553 году Михаил Воротынский вместе с князем Иваном Шуйским возглавлял Большой полк в Коломне. В 1554 году он стоит во главе русского гарнизона Свияжска. Весной 1556 года Михаил Воротынский уже на «Крымской Украине», во главе Большого полка в Коломне, летом с Большим полком «на устье Протвы», а осенью в Передовом полку в Калуге. Во время похода 1557 года в Коломну для отражения возможного набега крымцев Михаил Воротынский был «дворцовым воеводой» при царе.

В 1560 году Воротынский записан воеводой «на Туле», затем возвращен в пограничный Одоев. В 1562 году, когда крымский хан Девлет-Гирей с пятнадцатитысячной ордой сжег посады Мценска, нападал на Одоев, Новосиль, Белев и другие окраинные города, лишь умелые действия пограничных воевод, главным из которых фактически являлся Михаил Воротынский, позволили отогнать хана.

Благодаря бдительности Воротынского, в 1553-1562 годах крымчаки ни разу не прорвались к центру государства.

Однако после 1562 года имя Михаила Воротынского исчезает из разрядных книг. Причиной тому была опала… После доноса холопов князья Воротынские были отозваны с южной границы и заключены под стражу, вотчины их конфискованы. Александра Воротынского сослали в заволжский город Галич, а Михаила с семьей — в Белоозеро.

В 1566 году Михаил Иванович после неоднократных писем к государю вернулся из ссылки. Ему возвратили южную часть бывшего родового удела. В июле того же года князь составил Духовное завещание.

В 1567 и 1568 годах Михаил Воротынский, будучи воеводой полка Правой руки, стоит со своей ратью в Серпухове. Летом 1568 года князь получил под свое начало Большой полк, таким образом, вновь возглавив оборону южной границы.

В 1570 году Михаилу Воротынскому царём Иваном IV была поручена реорганизация сторожевой службы. Ему предстояло создать важнейший военный документ — первый русский устав сторожевой и пограничной службы. Воевода начал с изучения документов Разрядного приказа, касающихся пограничной службы на южной границе.

По сути, Михаил Воротынский командовал основными русскими силами Засечной черты, посему ему и было доверено устройство новой системы охраны границы.

Князь подошел к делу обстоятельно и решил собрать на совет максимальное количество знающих людей, включая ветеранов «Засечной черты», хорошо знавших «Дикое поле».

В самом начале 1571 года в Москву съехались опытные служилые люди, их подробно расспрашивали и ответы записывали. Одновременно на границу были посланы «станичные головы» с целью проверки постановки сторожевых застав:

В «Книге Московского Стола». № 1-й л.л. 12–17 значится:

«И по государеву и великаго князя указу и по приговору боярина, князя Михаила Ивановича Воротынскаго в Путивль, и на Тулу, и на Рязань, и в Мещеру и в иные в украинные городы и в Северу по детей по боярских, по письменных по станичных голов и по их товарищев, по станичников и по станичных вожей и по сторожей, которые ездят из Путивля, и с Тулы, и с Рязани, и из Мещеры и из иных украинных городов и из Северы в станицах на поле к розным урочищам, и которые преж того езживали лет за десять и за пятнадцать, по всех по них послано».

Всего в январе 1571 года в Москве собралось около 2 тыс. человек, которые совещались до 26 февраля (16-го по старому стилю), после чего на 13 страницах вынесли свой «Приговор».

Основываясь на своем опыте, служилые люди предложили сделать ставку не на стационарные воинские гарнизоны, которые татары научились обходить, а на четко организованную разведку. Для этого нужно было создать целую систему наблюдения, а подвижные разъезды выдвинуть непосредственно к владениям Крымского ханства. Вся южная граница протяженностью 1,2 тыс. км делилась на 12 сторожевых районов и 73 сторожевых участка, в которых четко были расписаны все подвижные и постоянные посты, а также система их взаимодействия. Численность же стационарных гарнизонов уменьшалась до 25 тыс. ратников.

В самом начале «Приговора» речь шла об устройстве сторож — секретов или разъездов. Место для наблюдения им предлагалось выбирать самим «посмотря по делу и по ходу», но не в лесу, что оговаривалось отдельно, а далеко в степи, где можно было загодя перехватить врага. Сторожи обычно состояли из 6–8 человек, которых воеводы обязаны были обеспечить добрыми конями (по два на разведчика) и необходимыми припасами. Правила поведения дозорным прописывались достаточно четко:

«Стояти сторожем на сторожах с конь не сседая, переменяясь, и ездити по урочищам, переменяясь же, на право и на лево по два человека по наказом, каковы им наказы дадут воеводы. А станов им не делати, а огни класти не в одном месте; коли каша сварити, и тогды огня в одном месте не класти двожды; а в коем месте кто полднивал, и в том месте не ночевать, а где кто, ночевал, и в том месте не полдневати» см. «Боярский приговор…»

При обнаружении неприятеля, дозорные отправляли гонца к станичным и сторожевым головам, которые располагались в станицах (обычно на окраине лесной зоны) и контролировали сразу несколько сторож. Это были служилые люди более высокого ранга: «А с головами быти людем детем боярским и казаком из разных городов по росписи». Они проверяли данные разведки и лично доставляли их далее — «про то розведав гораздо, самим с вестми с подлинными спешити к тем городом, на которые места воинские люди пойдут». Понятно, что за точность информации они отвечали головой.

Смены станиц и сторож были четко расписаны. Первые дозоры выезжали с началом апреля, как только сходил снег в степи. Спустя 15 дней их меняла вторая смена, а всего смен было восемь. С августа всё повторялось. Заканчивался дозор с началом декабря, а если к этому времени еще не выпадал снег — сторожевая служба продолжалась. После вахты в степном дозоре разведчики еще две недели пребывали в резерве и лишь потом отправлялись на отдых. Жалование они получали очень приличное: «Станичным головам, которые ездят из Путивля на поле в станице, давати проезжаво по четыре рубли, а детем боярским, которые ездят с ними в станицах, тем детем боярским давати проезжаго по два рубля человеку». Кстати, московские стрельцы на государевой службе тоже получали по 4 рубля в год. Специально оговаривалось, что с запоздавшей смены задержавшиеся в дозоре служилые люди получали денежную компенсацию «по полуполтине на человека на день», но в случае оставления поста пощады не было:

Боярский приговор о станичной и сторожевой службе» «А которые сторожи, не дождався собе отмены, с сторожи съедут, а в те поры государевым украинам от воинских людей учинитца война, и тем сторожем от государя, царя и великаго князя быти казненым смертью» см. «Боярский приговор…»

После полуторамесячной наряженной работы первый в истории России пограничный устав был одобрен и принят. «Лета 7079 Февраля в 16 день», или 26 февраля 1571 года по современному летосчислению документ, названный «Боярский приговор о станичной и сторожевой службе», был принят.

Придуманная князем Воротынским система обороны оказалась действенной и на много десятилетий обеспечила безопасность южных рубежей страны от набегов степняков.

В следующем 1572 году объединенные силы крымчаков, турок и ногайцев под командованием Девлет Гирея вновь двинулся на Русь, и опять ему противостояли пограничные рати во главе с князьями-воеводами Воротынским и Хворостининым. Решающая битва произошла около деревни Молоди, где уступающее по численности русское войско сумели наголову разгромить врага. Но 2-3 августа 1572 года оказалась последней битвой воеводы Михаила Ивановича Воротынского. По ложному доносу его холопа, который обокрал и оговорил своего хозяина, в 1573 году Михаил Иванович был схвачен, пытан и умер по дороге в свое Белоозерское имение. Но в поминальных синодиках Ивана Васильевича Грозного фамилия и имя князя Михаила Ивановича Воротынского не значится, что говорит о том, что Грозный государь не считал себя повинным в его смерти. Прах князя Михаила Ивановича Воротынского упокоился в Кирилло-Белозерском монастыре в семейной усыпальнице рода Воротынских - придельной церкви Св. Владимира Успенского собора монастыря.

Князь не увидел результата своих трудов, но потомки не забыли создателя системы обороны южных рубежей Русского Государства и автора первого воинского устава — в числе самых знаменитых фигур в истории страны воевода Воротынский - сей «муж крепкий и мужественный, в полкоустроениях зело искусный» увековечен на знаменитом памятнике «Тысячелетие России» в Великом Новгороде. Он предстоит в достойном окружении двух славных воевод времён Ивана III - Даниила Ивановича Холмского и Даниила Васильевича Щеня (Патрикеева).

Но вернёмся к истории острога Черни как одного из опорных пунктов Большой Засечной черты. Пограничная служба состояла из двух основных элементов — сторожей и станиц. Стража представляла из себя постоянную заставу, за которой было закреплено тридцать— пятьдесят верст степной границы. На ней несло службу до десятка сторожей, часть из них находилась в удобном для наблюдения месте, а остальные по двое ездили по степи. Даже если крымцам удавалось незамеченными проскользнуть мимо дозора, их выдавали следы. Подвижные сторожевые заставы — станицы — состояли из четырех-шести всадников, которые непрерывно ездили вдоль границы, отыскивая следы татарской конницы.

Первые черняне – казаки, стрельцы, пушкари, как и князь Воротынский, были заняты защитой русских границ от набегов татар. Чернская крепость была деревянной, из остро заточенных брёвен, поставленных в тын. Сохранилось описание крепости 1678 года: «Город Чернь построен на речке Чернь стоячим острогом. По городу 9 башень, в том числе 3 башни с проезжими воротами, 6 башень глухих».

Перед стенами подобных крепостей, как правило, был ров, делались лесные завалы, разбрасывался «чеснок». Делалось всё это для того, чтобы затруднить продвижение татарской конницы. Высокий берег реки Чернь и овраг рядом с крепостью служили естественными укреплениями. Вокруг крепости располагались слободы Пушкарская, Казацкая, Стрелецкая, это самые старые улицы нашего посёлка.

Стрельцы в мирное время несли гарнизонную службу. Они стояли на караулах по стенам, башням и у городских ворот. Вооружение стрельца состояло из ручной пищали, бердыша и сабли. Городовые стрельцы обеспечивались денежным, хлебным и земельным жалованьем. Но основным источником существования стрельцов были земельные наделы.

Вторую категорию служилых людей, населявших Чернь, составляли казаки. Как и стрельцы, казаки были из вольных людей, находились в подчинении у казацкого головы, который и набирал их на службу. Жили казаки отдельной слободой и снабжались почти так же, как и стрельцы.

Кроме слободы в Черни, казакам принадлежали еще 3 села и 5 деревень. В казачьих селах: Черноусово, Бортном, Полянах – находилось 119 казачьих дворов, а всего в уезде было 184 казачьих двора. За свою службу казаки наделялись землёй.

Казаки выполняли два основных элемента пограничной службы – несли сторожевую и станичную службу. Сторожа были разбросаны по всей территории уезда. Некоторые населённые пункты Чернского района до сих пор сохранили свои исторические названия – Сторожевое, Щетинино, Стреличка... Сторожа представляла из себя постоянную заставу, за которой закреплялось тридцать - пятьдесят верст степной границы.

Подвижные сторожевые станицы ставились ежегодно с 1 апреля до зимы, т. е. в самое опасное время. Станицы посылались поочередно сроком на две недели. Казаки должны были объезжать границы непрерывно. В случае появления врага, один отправлялся с вестью, а остальные продолжали наблюдение за врагом.

В 1632 г. Чернь вошла в число городов Белгородской сторожевой черты и служила сборным пунктом войск. В одной из описей воеводы Черни этих лет сказано: «На Черни голова, 60 человек стрельцов, 210 казаков, служат стрельцы пешую, а казаки конную службу, пушкарей 6 человек, затинщиков 9, казённый кузнец 1, воротник 1. Вооружение крепости состояло из 12 пушек различного калибра, медных и железных».

И вот именно в столбцах острога Черни мне удалось обнаружить по состоянию на сегодняшний день самое древнее упоминание нашего однофамильца-пращура Мильшина в документах фонда Разрядного приказа по Белгородскому столу в 1622 году – сына боярского Евтифейки Мильшина в «Столбцах 7130 года (1622 года)» в «Разборном списке чернянъ, дѣтей боярскихъ, разбору князя Ивана Борятинского и дьяка Ив. Поздѣева» РГАДА. Ф.210. оп.12, д.6д.

 Возможно именно благодаря Евтифейке Мильшину и его имени, внесённому в «столбцы» фамилия Мильшин (6.1811) впоследствии попала в список дворянских родов, внесённых в Родословную книгу Дворянского Депутатского собрания Орловской губернии. Мне это было вдвойне приятно из-за того, что моего родного деда, который родом из села Никитского близ крепости Хотмыжска белгородской засечной черты звали Евтей Захарович Мильшин. это лишний раз заставляет нас вспомнить о том, что в нашей жизни ничего просто так не происходит и не случается…

Уже опираясь на эту информацию мне удалось обнаружить представителей фамилии (Рода) Мильшиных (Милшиных) стрельцов, рейтаров и казаков в «Смотренных списках смотра 1626 г. в Мценскѣ стольника и воеводъ Ивана Иванова Бутурлина и Леонтия Агафоновича Извольского дворянъ и дѣтей боярскихъ г.г. Бѣлева, Болхова, Карачева, Мценска, Орла, Новосили, Чѣрни, бѣлевских и бобриковскихъ казаковъ» РГАДА ф.210, оп.122, д.13  в крепости одного из самых древних городов России - Карачеве.

И вполне себе легко представить ситуацию, что именно из Карачева и Черни дети боярские – стрельцы, рейтары и казаки Мильшины были отправлены потомками князя Михаила Ивановича Воротынского уже по указу государя Михаила Фёдоровича Романова на строительство и охрану новой крепости Хотмыжск на западном участке Белгородской засечной черты, датой строительства которой считается 1640 год. В Сметной книге Хотмыжска 1648-1649 г.г. значилось, что на строительство крепости Хотмыжск были направлены стрельцы и казаки из Москвы, Тулы и Курска. Поскольку мне удалось обнаружить фамилии стрельца и казака Мильшиных в смотренных списках Курска, а попасть из Карачева и Черни в Хотмыжеск минуя Курск достаточно сложно, так как Муравский шлях проходил и через Чернь, близ которой находился Карачев и через Курск и вблизи от села Мильшино на Венёвском участке Большой Тульской Засечной черты и недалече от крепости Хотмыжск Белгородской засечной черты, в чём легко убедиться если взглянуть, если взглянуть на карту «Чертежа городов, сторож и станичных разъездов на степной украине Московского государства» и на карту автотрассы М-2.

Об истории крепости Хотмыжска и казацких сёл Никитского и Покровского (в настоящее время Солдатского) я рассказал в своей книге «Мильша. Засечная черта», изданной мной совместно с московским издательским домом «ИздатНик» в конце 2022 года и статьях моего блога на КОНТе "Хотмышль-Хотмыжск. Путь через века" часть1 https://cont.ws/@hodanov/17906...  и часть2 https://cont.ws/@hodanov/17928...

А затем уже после того как Белгородская засечная черта потеряла своё оборонное значение, казаки Мильшины, согласно указа царя Алексея Михайловича были отправлены по дозору на южные рубежи Государства вплоть до Изюмской черты и в станицы на берегах Северского Донца, Дона и до самой Кубани и предгорий Кавказа…

Имя первого Мильшина (Милшина) – казака Офанасия Милшина из Хотмыжска мне удалось обнаружить в «Словаре древне-русских личных собственных имён» академика Н.М.Тупикова изданного в С-Петербурге в 1908 году в типографии П.Н.Скороходова. Задача составителя словаря была - привести и осветить истории и значения древне-русских нехристиянских (языческих дохристианских) личных собственных имён, сохранившихся в именах, отчествах и фамилиях русского и славянского населения Российской империи.

 То есть автор привёл нашу фамилию – Мильшин (Милшин) как один из образцов дохристианских личных имён, отчеств и фамилий произошедших от дохристианского славянского имени Мильша. Это имя и сходные фамилии до сих пор сохранилось у русских, сербов, поляков и балтийских славян сербских племён – мильчан и лужичей, о чём я уже писал в своей книге «Мильша. Засечная черта», приводя конкретные примеры. Благодаря этому упоминанию мне удалось найти текст охранной грамоты, выданной хотмыжским воеводой Семёном Никитичем Болховским хотмыжскому казаку Офанасию Милшину и двум его товарищам в адрес «радного польской коруны» Адама Киселя 26 февраля 1648 года для ведения разведки против татарских и ногайских отрядов на сопредельных территориях Речи Посполитой, в тот год ещё лояльной Московскому Царству и нейтральной по отношению к крымским татарам и ногайцам. Очень интересно было прочитать эту грамоту спустя 376 лет - в феврале 2024 года. 

Вот и Вам, дорогие Читатели предоставляю возможность окунуться в атмосферу середины XVII века… см. "Акты, относящиеся к истории Южной и Западной России, собранные и изданные Археографической комиссией." - СПб., 1863-1892. Т. 3 : 1638-1657 / [под ред. Н. Костомарова]. - 1861.

http://elib.shpl.ru/ru/nodes/4...

Считаю важным подробнее рассказать об участниках этого исторического эпизода, в котором принимал участие хотмыжский казак Офонасий Милшин.  Собрал информацию о хотмыжском воеводе князе Семёне Никитиче Болховском и коронном советнике Речи Посполитой Адаме Киселе.

  Князь Семён Никитич Болховский — московский дворянин и воевода во времена правления Михаила Фёдоровича, Алексея Михайловича и Фёдора Алексеевича. Рюрикович в XXIII колене, из княжеского рода Болховских.

Единственный сын князя Никиты Фёдоровича Болховского.

Его имя впервые встречается в 1621—22 г. в писцовых книгах по Нижнему Новгороду; в 1624 г. он числится в жильцах. Из жильцов пожалован в стольники патриарха Филарета (1627). Патриарший стольник (1627-1629). На службе в Можайске в полку князя Дмитрия Мамстрюковича Черкасского, а потом в полку князя Дмитрия Михайловича Пожарского (1634). Дворянин московский (1636-1677). На Дедилове в полку князя Ивана Лобанова-Ростовского (1637). В Туле с князем Д.М. Черкасским (1639). В 1639 г. в отсутствие Государя был назначен в числе прочих дворян "дневать и ночевать" на государевом дворе. Участвовал в приёме персидского посла (05 февраля 1639). Бил челом Государю за своего сына Фёдора о пожаловании его в жильцы (1641), тоже за сына Никиту (1647). На службе в Туле в полку князя Алексея Ивановича Воротынского (1642). С боярином Василием Петровичем Шереметьевым провожал датского королевича до Вязьмы и до литовского рубежа (1645). На службе в Ливнах и Белгороде в полку князя Никиты Ивановича Одоевского, делал земляные валы (1646). Воевода в новом городе — Хотмыжcке 1647-1648 г.г. Воевода в Симбирске (1651). В 1653 г. участвовал в посольстве боярина Бутурлина в Малороссию, для принятия гетмана Богдана Хмельницкого и войска Запорожского "под высокую государеву руку" (09 октября 1653 года), и был назначен в Канев для приведении запорожцев к присяге.

В 1661—1663 годах воевода в Юрьевце, где возглавлял возведение Белого города.

Имел свой двор в Москве. Пожалован из поместья в вотчину в Нижегородском уезде (1668). Имел трёх сыновей.

 Адам Григорьевич (Светольдич) Кисель 1600г. Низкиничи — 3 мая 1653г., село Низкиничи, Волынское воеводство, Речь Посполитая). Происходил из старинного православного волынского рода Киселей из мелкопоместной литовско-русской (овручско-житомирской) шляхты. Хотя, по преданию, перешедшему и в малороссийские хроники и в геральдические сочинения XVIII в., например, Несецкого, и даже в королевскую грамоту 1646 года, которою Адам Кисель возводится в звание киевского каштеляна, род Киселя восходит к киевскому воеводе Святолду или Свентолдичу, павшему в Киеве во время взятия его в 1018 г. Болеславом Храбрым.

С 1617 года служил в коронном войске Речи Посполитой. Участвовал в войнах с Османской империей, Русским царством и Швецией.

В 1629 году был представителем короля Речи Посполитой Сигизмунда III Вазы на церковном соборе в Киеве с целью примирить сторонников Православной церкви и Униатской. После смерти в 1608 г. ревностного защитника православия, князя К.-В. Острожского, Кисель оставался чуть ли не единственным польским магнатом, сохранявшим верность православию. В 1632 г. на Генеральном сейме он вместе с митрополитом киевским и галицким П. Могилой добился от польского правительства возвращения православному сообществу киевского Софийского собора, с начала XVII в. находившегося в руках униатов.

Адам Кисель принял активное участие в русско-польской войне (1632—1634). Ему была поручена охрана Северской земли. Он навербовал в Запорожье 20 тысяч казаков и вынудил русское командование снять осаду с Чернигова.

В феврале 1633 года А. Кисель, И. Вишневецкий и А. Пясочинский во главе польского войска предприняли поход на пограничные русские владения и разорили окрестности Путивля. 19 июня из-под Путивля польские военачальники продолжили рейд вглубь русских владений и разорили окрестности Курска и Брянска. В апреле 1634 года Иеремия Вишневецкий и Адам Кисель предприняли последний поход на приграничные русские владения. Поляки и казаки осадили Севск, но русские воеводы отразили вражеские приступы.

За свои заслуги в Смоленской войне Адам Кисель получил во владение от польского короля городки Кобыц и Козаргрод в Черниговском воеводстве, Король поручил ему осуществлять административную власть над реестровыми казаками и назначил его заместителем гетмана великого коронного Станислава Конецпольского.

Адам Кисель был назначен главным комиссаром в переговорах с реестровыми и запорожскими казаками.. После подавления польской армией восстания под руководством Павлюка, Адам Кисель прибыл в казацкую ставку — Трахтемиров, где составил список из пяти тысяч реестровых казаков. Казаки принесли присягу на верность королю Речи Посполитой, обещали прекратить набеги на турецкие земли и обязались сжечь лодки - чайки. После смерти в 1608 г. ревностного защитника православия, князя К.-В. Острожского, Кисель оставался едва ли не единственным украинским магнатом, сохранявшим верность православию. В 1632 г. на Генеральном сейме он вместе с митрополитом киевским и галицким П. Могилой (с которым состоял в дружеских отношениях) добился от польского правительства возвращения православному сообществу киевского Софийского собора, с начала XVII в. находившегося в руках униатов.

В 1638—1641 годах Адам Кисель участвовал в комиссии по разграничению Киевского и Черниговского воеводств, Последний православный сенатор Речи Посполитой с 1641 года,

В 1641—1645 годах — в комиссии по установлению «вечных» границ с Русским государством. В 1646 году Адам Кисель получил должность каштеляна киевского и возглавлял польскую делегацию на переговорах в Москве. Как человек православный, притом хорошо владевший русским языком и письменною речью того времени, он успешно ладил с московскими боярами и договорился с ними до полного соглашения об определении границ обоих государств и удовлетворения порубежных претензий сторон, об обмене пограничных властей вестями и об оборонительном союзе против татар. Но далеко не всему этому суждено было впоследствии осуществиться. Самым точным образом исполнялось условие о пограничных отношениях, так как исполнителем его явился сам Кисель, весьма аккуратно извещавший московских бояр о набегах крымцев, ногайцев и др. Именно к 1948 году и относится эпизод с охранной грамотой 1948 года, в котором участвовал хотмыжский казак Офонасий Милшин, о котором я рассказал выше.

Адам Кисель - воевода брацлавский с 1647 года, воевода киевский (1649—1653). Во время восстания Богдана Хмельницкого (1648—1654) воевода киевский Адам Кисель с 22 июля 1648 года был королевским комиссаром на переговорах с гетманом и казацкими старшинами. Мирные украинско-польские переговоры, начавшиеся в феврале 1649 года в Переяславле, закончились безрезультатно. Позднее Адам Кисель вел переговоры с Богданом Хмельницким в Зборове в августе 1649 года и в Белой Церкви в сентябре 1651 года.

С 1649 года командовал польским гарнизоном в Киеве, который летом 1652 года вынужден был оставить после разгрома войска Речи Посполитой в битве против объединённого войска Богдана Хмельницкого и крымских татар под Батогом. 3 мая 1653 года он умер в принадлежавшем ему селе Низкиничи Волынского воеводства. Адам Григорьевич Кисель был погребён в своём родовом селе Низкиничи на Волыни в крипте Свято-Успенской церкви.

О Мильшиных - детях боярских, городовых казаках, стрельцах и рейтарах крепости Карачев, об истории этого одного из древнейших городов России и центра Карачевского княжества я расскажу в своей следующей публикации на страницах журнала «Созидатели» КОНТа

А современный Хотмыжск и весь Грайворонский район Белгородской области как и другие районы и населённые пункты Белгородской, Курской. Брянской областей России сейчас вновь оказались на Засечной черте Государства Российского и им постоянно прилетают с территории Дикого Поля постоянные кровавые «подарки» от бывших украинных черкасов, которых белгородские и хотмыжские казаки спасали в далёком XVII столетии от их «ясновельможных» панов, которые драли с них три шкуры и лишали их даже возможности молиться свободно своему православному Богу и Пресвятой Богородице на родном языке…                                                                           Фото монументов в Никитском и Солдатском

А ещё мне было очень приятно и трепетно найти в смотровых списках Белгородского стола по Хотмыжску XVII века фамилии предков односельчан из Никитского – Мильшиных, Лунёвых, Евсюковых, Серковых, Земляных, Тишаковых, Васильцовых, а также из Солдатского - Мильшиных, Третьяковых и Поповых,   которые представлены на обелисках и памятных досках памятников воинам-односельчанам, погибшим на полях сражений Великой Отечественной войны. 

В смотровых списках обнаружил казаков : Михайла Милшина, Ивана Милшина  и Сафрона сына Михайлова Милшина. В списке стрельцов нашёл стрельца Данилу Милшина "на мерине с мушкетом".

Причём когда с сыном рассматривали карты сёл Никитского и Солдатского (Покровского), в которых с первой половины XVII проживали стрельцы, казаки, рейтары, а затем однодворцы и казаки с одними и теми же фамилиями на протяжении вот уже почти четырёх веков улицы и концы сёл сохранили, несмотря на смены общественных формаций Государства Русского, свои исторические названия на протяжении многих веков.

Только послушайте, как звучат названия улиц и «концов» старинных казацких и однодворческих сёл нашего исторического Белгородского края, в которых выделялись «дачи» для служилых людей Хотмыжской крепости, о которых я упомянул в своём рассказе:

Никитское – Клинок, Куток, Серёдка, Конец, Маяки… Мильшины жили по Серёдке и в Кутке.

  Солдатское (Покровское) – Мильшинка, Третьяковка, Мезиковка, Липовка, Лазаревка, Балки…     

Сразу Понятно, где жили многие годы тому назад Мильшины, Мезиковы. Третьяковы, Лазаревы, Липовы.

Эти названия сохранялись веками!...

РУСЬ  ЖИВА!!! ЖИВЫ ТРАДИЦИИ ПОТОМКОВ СЛУЖЕБНЫХ ЛЮДЕЙ РОССИИ - ДЕТЕЙ БОЯРСКИХ, СТРЕЛЬЦОВ И КАЗАКОВ КАРАЧЕВА, ЧЕРНИ, ХОТМЫЖСКА, НИКИТСКОГО И СОЛДАТСКОГО

Фото потомка хотмыжских стрельцов и казаков - прапорщика ВДВ в отставке (76ВДД Псков) Анатолия Петровича Мильшина с мальчишками, в патруле терробороны, с воспитанниками  Борисовского центра патриотического воспитания молодёжи Белгородской области….