Лишняя. ЧеширКо.

Каждый из нас видел, наверное, куриное яйцо с двумя желтками внутри. Уверен, что впервые столкнувшись с такой аномалией, вы были немало удивлены. Так и Стёпа, обнаружив однажды внутри себя две души, слегка растерялся, не очень понимая – что теперь делать с этой информацией. Поначалу такое «душевное перенаселение» его не особо смущало и не вызывало неудобств, но души росли и им становилось тесно внутри него. Что-то нужно было предпринимать.

Однажды, когда грудь Стёпы особенно сильно заболела от распирающих его изнутри душ, он взял лист бумаги, кисть и начал рисовать. Он никогда не умел этого делать, но картина будто бы сама возникала под его руками. Будто бы кто-то невидимый держал Стёпину кисть рукой и направлял, показывая правильные движения. Работа была окончена глубокой ночью. Стёпа взял в руки лист бумаги и посмотрел на него – вряд ли картину можно было назвать шедевром, но в ней было что-то неуловимо притягивающее и интригующее, что-то живое.

Только сейчас Стёпа заметил, что грудь уже не болит. Будто бы часть одной из его душ перетекла на бумагу, уменьшившись в размере.

– Вот и хорошо, – обрадовался Стёпа и, положив картину в ящик стола, забыл и о ней, и о своей душевной аномалии.

Но прошло совсем немного времени и грудь снова принялась побаливать. Одна из душ снова распухла и стала давить на рёбра. Но Стёпа уже знал, как с этим справляться. Заехав после работы в специальный магазин, он закупился самыми разнообразными принадлежностями для работы художника и, вернувшись домой, принялся за дело. В этот раз он рисовал уже на холсте. Как и в прошлый раз, картина была готова, когда за окном забрезжил рассвет. Отойдя в другой конец комнаты, Стёпа стал придирчиво рассматривать свою работу. Даже несмотря на то, что он не имел ни малейшего представления о правилах написания картин, Стёпа заметил множество ошибок, допущенных им во время работы – вот здесь неправильно падает тень, тут не получилось прорисовать лицо персонажа, а там он выбрал неправдоподобные цвета для изображения заката.

Тем не менее боль в груди отпустила. Душа, как и в прошлый раз, выплеснув свое содержимое на холст, уменьшилась в размерах. Стёпа понял, что теперь ему каждый раз придется брать в руки кисть, чтобы справляться с болью.

Готовые работы Стёпа складывал в углу комнаты, и вскоре их накопилась так много, что с этим срочно нужно было что-то делать. Ему жалко было выбрасывать их на помойку, поэтому он решил выставить их возле подъезда – вдруг кому-нибудь они понравятся, и кто-нибудь заберет их домой? Так он и поступил, а когда вечером вышел в магазин за хлебом, то не поверил своим глазам – у импровизированной выставки толпились люди, что-то горячо обсуждая.

– Вы не знаете, кто автор этих картин? – спросила у него женщина.

– Э-э... Ну... – растерялся Стёпа. – Это я их написал.

– Они очень необычные и... живые что ли, – заметил другой взрослый мужчина, – сколько стоит вот эта?

– Да нисколько она не стоит, – пожал плечами Стёпа, – берите просто так.

Через несколько минут все картины были разобраны.

– Вот это да... – удивился Стёпа и поморщился, приложив руку к груди – боль снова возвращалась.

Написание картин стало для него жизненной необходимостью. Он рисовал их, чтобы избавиться от сжимающей сердце боли, но никогда он не говорил об этом людям, которые приходили к его дому за новой порцией картин. Им незачем было это знать – они радовались результату, а Стёпа не хотел расстраивать их описаниями мучительного процесса рождения своих картин. К тому же, ему и самому нравилась такая терапия. Она приносила ему облегчение и покой. Но не всем такое положение дел приходилось по душе.

– Ты уже совсем с ума сошел со своими картинами, – сложив руки на груди, недовольно говорила жена Стёпы, – всё свободное время ты тратишь на эту мазню. Ты хотя бы зарабатываешь на этом?

– Нет, я раздаю картины просто так.

– Просто так?! – глаза жены поползли на лоб. – А может ты и на работу будешь ходить за просто так? А что? Почему нет?

Стёпа хотел рассказать ей о двух своих душах, о боли в груди, которую они причиняют, о способе борьбы с этим недугом, но, заглянув в пустые глаза супруги, которая уже и забыла об этом разговоре, принявшись рассказывать ему о новогодней распродаже шмотья в одном из магазинов, лишь покачал головой.

– Ты куда пропал? – говорили ему друзья во время очередной встречи, – сидишь дома по вечерам, никуда не выходишь.

– Да там... – отмахивался Стёпа, – дел много.

Он не хотел им говорить о том, что в один момент еженедельные пивные собрания перестали его радовать – боль в груди не стихала, как раньше. Теперь ее могли облегчить только картины, о которых он, конечно же, тоже им не рассказывал.

– Ну и что с того, что людям они нравятся? – говорил двоюродный брат Стёпы – успешный предприниматель. – Сегодня эти люди приходят к тебе, а завтра они о тебе забудут. Настоящая жизнь здесь, вокруг, а не в твоих картинах. Деньги нужно зарабатывать, а не кисточкой махать.

– Много повторов в сюжетах, – морща лоб, качал головой дядя Стёпы – в прошлом учитель рисования в школе. – Да и слишком простые они. Людям нравится многослойность, понимаешь? Нет, Стёпа, это не искусство, это попса.

Мало того, что на грудь изнутри давили растущие души, так теперь Стёпа ощущал еще и постоянное давление извне:

– Поставь коробку у подъезда, пусть деньги в неё бросают.

– Не заляпай своими красками ковер, он денег стоит!

– Делом займись.

– Сходи к врачу, если что-то болит.

– Распродажа, черная пятница. Отвлекись от мазни.

– Было уже. И у другого художника было лучше.

– Реальной жизнью живи, а не витаниями в облаках.

– Продал? А что так мало...

***

Однажды вечером Стёпа сидел в своей комнате перед пустым холстом, уставившись в него невидящими глазами. Грудь, как обычно, болела, но он не спешил брать в руки кисть. В последнее время Стёпа все реже подходил к холсту, предпочитая терпеть боль. В какой-то момент он стал стыдиться своего «лечения», ведь близкие люди не могли ошибаться – они, конечно же, желали ему только хорошего и если они говорили, что он занимается не тем, чем нужно, то так, наверное, оно и было.

– Ладно, напишу свою последнюю картину и хватит, – сам себе сказал он. – А боль... Ничего, потерплю.

Стёпа поморщился и приложил руку к груди. Проведя по ней пальцами, он нащупал какой-то бугорок, который раньше не замечал. Подцепив ногтями, он дернул его от себя. Бугорок поддался и что-то потянулось из груди Стёпы вслед за пальцами. Резкая боль пронзила грудь. Переведя дыхание, он продолжил экзекуцию. Схватившись двумя руками за это инородное тело, он принялся тащить его из себя. Сначала оно было похоже на тонкую красную нить, но чем сильнее он тянул, тем толще она становилась. Кровь стекала тонкими струйками по животу Стёпы, но он не останавливался. И вот послышался противный звук разрываемой плоти и в его руках оказалась... душа. Оказавшись вне тела Стёпы, она собралась в кровоточащий комок, извиваясь и пытаясь вывободиться из его рук. Но он держал её крепко.

Сжав ее между ладонями, он протянул руки и провел душой по холсту, оставив на нем алый след. Душа вздрогнула от прикосновения к грубой ткани и запульсировала.

– Вот и неизбитый сюжет, – вздохнул Стёпа и принялся растирать душевный комок по холсту.

Нежная ткань души рвалась на ниточки и ошмётки, размазываясь по картине. Работа, как обычно, была закончена к утру. Дождавшись, когда «краски» высохнут, он снял холст с мольберта и отправился показывать его своим близким.

– Вот... – развернув его перед ними, гордо произнес он. – Это лучшее, что я написал за всё время своего творчества. Это не картина с частичкой души, это вся душа на картине. Как вам?

– Фу, – скривилась супруга, зажав пальчиками носик, – это еще и воняет. Где новый освежитель, который я купила по акции?

– У тебя это никто не купит, – пожал плечами брат – предприниматель.

– Это не рост, это деградация. Еще и стилистика не выдержана, – со знанием дела произнёс дядя – учитель рисования.

– Ты убил кого-то? – посмеялись друзья.

– Да уж, Стёпа уже не тот... – покачали головами поклонники его творчества у подъезда и стали расходиться, обсуждая увиденное.

Стёпа свернул холст, неспеша дошёл до помойки и, ни секунды не сомневаясь, выбросил его в мусорный бак. Это была единственная картина, которая не понравилась ни одному человеку и которую ему пришлось выбросить. И это была его последняя картина. Боли в груди перестали его беспокоить, оставшаяся внутри него душа не росла и не увеличивалась в размерах. Болезнь была побеждена, чему больше всех радовались его самые близкие и родные люди.

Они часто собирались за большим столом и с удовольствием обсуждали сезонные распродажи, новые бизнес-проекты и сериалы по центральным каналам. Стёпа смотрел на них мёртвыми глазами, растягивал кривую улыбку и ежеминутно благодарил их за то, что они спасли его от проклятой напасти. Ведь теперь он из мутанта-двоедушника превратился в обычного здорового человека с крепкой, каменной и, что главное, единственной душой.

©ЧеширКо