Скифские бабы.

Уверен, что каждый из вас может привести пример вещей, что поражают других, но кажутся вам абсолютной обыденностью. Зачастую это обусловлено спецификой региона проживания, в более редких случаях - особенностью человека. Так, для жителя Питера белые ночи не более чем назойливое явления природы, мешающее полноценно спать летом. Для условного жителя скандинавских стран – это полярное сияние. В моем же случае такой обыденностью были так называемые «скифские бабы». Там, откуда я родом, они были абсолютно естественной вещью, на которую местные даже не обращали толком внимание и зря. Безжизненные каменюки с пугающей, примитивной резьбой. Может, кто-то из вас в детстве бывал в музеях и успел воочию увидеть их, а может, кому-то хватило ума даже потрогать эти проклятые изваяния. Теперь я вам сочувствую. Лучше помойте лишний раз руки после этого. Много раз, очень много. Трите их, пока они не станут розовыми, а кожа не пойдет пятнами язв. Это всяко лучше, чем то, что может проклюнуться в вас через десятки лет. Теперь мне кажется, что и смерть лучше чем «это». Не знаю, поможет вам мой совет или нет, мне не помогло. Сознание и психику оттереть не получится, а хваленая водка сделает только хуже.

Тут, пожалуй, следует сделать отступление, прежде чем я расскажу вам свою историю. Объяснить, так сказать, свою мотивацию писать всё это. Если вы читаете это, то скорее всего у меня ничего не получилось. Дальше станет понятно, почему. Мой рассказ это скорее залог самому себе, только спрятанный в публичном месте. На каком бы другом форуме вы ни наткнулись на мою историю, помните, если я выложил это в сеть в таком виде, то у меня ничего не вышло. Идею упаковать в цельную историю весь минувший год, что я делился с другими своей жизнью, мне подкинули форумчане (привет психонавтам). В другом случае я бы всё так и оставил. Мне всё это дается особенно нелегко, потому что некоторые события, которые я от себя отделил, придется переживать заново, да еще и пытаться описывать их максимально развернуто. За минувший год кем меня только не называли: поехавшим, нарком, троллем, «недописакой». Меня пытались даже деанонить, что, впрочем, у одних особо настырных челиков получилось, и как-то ко мне никто не приехал, ведь (спойлер) там, где я живу, сейчас идёт война. Я никого не заставляю это читать, моя история, как и фигурирующий тут форум, гуглится в пять ссылок, без особого желания всё чекается, там же и фотки, которые сюда добавлять по очевидным причинам нет смысла. Сейчас я с трудом представляю, как рассказать обо всём без спойлеров, особенно примерно понимая, чем закончится моя история. Если у вас в ходе чтения будут возникать вопросы, не спешите с выводами, ближе к концу многое станет ясно. Для читающих это форумчан нового будет мало, а для новоприбывших могу сказать лишь одно: присаживайтесь поудобнее, ибо рассказ будет длинным.

Началось всё в две тысячи шестом году, за несколько месяцев до моего шестнадцатого дня рождения. Стоял неестественно жаркий май, школьная учеба подходила к концу, и я по привычке рассказывал своим друзьям из класса про рай на земле, про посёлок, куда я ездил каждое лето. Где кусты «травы» с человеческий рост в солнечных низинах уходят в незримую даль, до самого горизонта. Как мы с поселковыми пацанами будем варить из травы «молоко» и жарить из неё же «кашу». Про термоядерный самогон и неприхотливых девок, что загорают голышом возле ставков. В те майские последние школьные дни перед каникулами я мог часами рассказывать им, каким будет моё лето, так я себе это представлял, так проходили предыдущие каникулы, но не эти. В ранее упомянутый посёлок я ездил к своему деду по маминой линии. Дед всю жизнь проработал на шахте и, сколько я его помню, непрерывно болел. Постоянно ездил лечится в разные санатории, и так совпало, что очередная путевка в пансионат выпала на мой приезд. Именно под этим предлогом я и уговорил поехать своих двоих друзей из класса со мной.

Если посмотреть на название поселков в моем регионе, то может показаться, что в календаре есть всего два месяца: октябрь и май. На мою долю выпал посёлок «Майский». Я вот говорю постоянно «посёлок…посёлок», но для того, чтобы вы лучше понимали, что это за место, сделаю небольшое отступление. «Майский» был небольшим шахтерским поселком в сорока километрах от моего города. Все блага цивилизации там присутствовали, и на то время в отдельных местах уже даже был интернет. Дома там начали выдавать шахтерам уже под развал союза, и на момент моего юношества там было навскидку не более пятисот домов. Кроме огромной балки, которую называли кто «глубокой», кто «широкой», особенно примечательного ничего не было. Другое дело содержимое этой балки, именно там до самого горизонта виднелись эти проклятые «скифские бабы». Местные их особо не замечали, ровно как и я, до того рокового лета.

Перед поездкой я всё рассказывал своим друзьям из класса, Славе и Витьку, про крутых пацанов из посёлка. Как я их познакомлю, какую пьянку мы закатим. Что нас там собирается целая банда, наводящая шум на всю округу. Я рассказывал всё это уверенный, что так и будет, но с самого начала всё как-то не задалось.

Едя туда, я представлял себе, как нас будут встречать прямо с самой остановки, и мы только закинем вещи ко мне и сразу пойдем на ставки, после чего под пивко и жареные сосиски будем пить до самого утра. Только выйдя из автобуса, мы никого не встретили до самого моего дома. Всё вокруг было буквально застывшим, как на фотографии.

— Капец, у вас тут всегда так тихо? – спросил Слава, настороженно смотря по сторонам.

— Да я как-то и внимания никогда особо не обращал на это, – сказал я и впервые с самого детства заметил тишину, что всегда была там.

Его вопрос законно можно считать той отправной точкой череды последующих вещей, что я стал замечать позднее. И тут уже без спойлеров не получится. Например, как вам то, что на ближайшие хрен знает сколько километров, не было ни единого дерева? Или то, что ни у кого не было ни единого домашнего животного. Ни домашней скотины, ни курей, ни сторожевых собак, ни котов, даже мышей и тех не водилось. Все эти пугающие факты для меня всплыли намного позднее, даже слишком поздно, ну а вы пока держите их в голове.

Мы с пацанами пришли в дом моего деда, кинули вещи и пошли искать хоть кого-то из поселковых пацанов. Проходя один дом за другим, там жили также их бабушки и дедушки. Пройдя десяток домов, мы уже было опустили руки, солнце стояло в зените, давал о себе знать голод, и наконец мы встретили одного моего знакомого, Паху. С его слов, в этом году ждать никого не следовало: кто сдавал экзамены в школе, кто поступал в училища, он был местным, поэтому и был здесь сейчас. Он и предложил пойти за Кривым и Шубой, двумя такими же местными, но очень непутевыми пацанами. Жили они с вечно бухающим батей, который, вернувшись из забоя, напивается самогоном (который сам гонит и продает) и часами смотрит сам в себя. Кривой и Шуба были близнецами, но немного неправильными, будто один поджирал другого в утробе. Так Шуба был более умным, в отличие от совсем быдловатого Кривого. Но, к слову, это не делало его умным в общечеловеческом плане, все их отбитые забавы на моей памяти с братом они делали на пару. Например, кидали в костер шахтерский «самоспасатель» и хохоча убегали. Взрывали дома петарды, чем в итоге сожгли летнюю кухню. Они были на год меня младше, у Кривого уже не было безымянного пальца из-за неудачного самопала, а Шуба успел уже отсидеть на малолетке из-за угона велосипеда. Именно в их компании мы и планировали коротать вечер.

Придя к дому близнецов, мы застали их бухущего батю. Он с большим трудом объяснил нам, что Кривой и Шуба, на балке — ищут металл. Мы купили у него литр теплого самогона и двинулись в сторону балки. Её было видно с любой точки поселка: бескрайняя низина, усыпанная пятнами камней, «скифских баб». Через неё когда-то хотели проложить трассу, навезли кучу всего, а затем союз развалился, и всё так и осталось лежать. Бетонные плиты, огромные кольца, куча отбойников и несущих опор для мостов. Вскоре по той части, что успели проложить стали приезжать машины и ссыпать в балку строительный мусор. Малыми мы ходили туда, собирали металл, искали что-то интересное, но по большей части, кроме обломков кирпичей и штукатурки, там ничего не было.

Искать близнецов долго не пришлось, стоило нам только спуститься в балку, и мы сразу услышали тяжелый стук со стороны свалки. Кривой и Шуба теперь промышляли тем, что разбивали кувалдами бетонные плиты и доставали оттуда арматуру. Дойдя до них, я в прямом смысле слова не узнал их. Уезжая тем летом, я прощался с осунувшимися худыми пацанами в немного несуразных шмотках. Теперь передо мной стояли два мужика со здоровенными, покрытыми венами предплечьями. Визуально Кривой и Шуба теперь мало отличались, оба выглядели как атлеты. У Шубы уже были нелепые темные усики, а на лице Кривого проступала не раз бритая щетина, хоть они и были младше меня на год. Я, как и мои школьные друзья, Славон с Витьком, на тот момент были покрыты только белым пушком. Из нас еще никто тогда даже не брился ни разу. Представив их друг другу, мы какое-то время еще посидели на свалке. Распили приторный самогон, закусили выуженным близнецами хлебом. И вроде всё зашевелилось, и я даже начал вспоминать, как мы гудели все минувшие годы, да вот только по лицам моих школьных друзей без труда можно было прочесть, что им неуютно. Если Витек еще пытался получать удовольствие от происходящего, то Слава в открытую говорил, что они ему не нравятся. Он говорил, а я и сам начал замечать, что пацаны с посёлка откровенные быдланы и гопники, вся моя скидка была основана на том, что я знал их с детства, но после его слов с меня словно спала пелена.

В этой, уже новой реальности теперь и мне было неуютно. Паха, которого мы встретили первым, как-то быстро напился и без перерыва нес ахинею. Вначале мы еще пытались понять, что он говорит, но совсем скоро перестали обращать на него внимание, так что его бред вскоре перерос в тихий плач. Близнецы поймали на небольшом карманном радио волну шансона и молча курили, Витек, чуть окосев, смотрел куда-то вдаль, а Славон всё пытался подбить меня уходить. Тогда и случилось то, что можно считать началом моего конца, началом конца всех нас. После очередного предложения Славы неожиданно для меня Шуба как-то осознанно посмотрел на моих друзей и спросил:

— А он вам показывал наши главные достопримечательности? – спросил он и затушил окурок о боёк лежащей у ног кувалды.

— Мы почти откопали одну новую, – включился в разговор Кривой и усмехнулся.

— Да, как раз ваша помощь будет кстати, мы там шпалы подсунули, нужно будет всем дружно навалиться, чтоб перевернуть её, – продолжил Шуба.

Он говорил про «скифских баб». Я вновь подчеркну, что до того дня для меня это были просто камни, которых было настолько много в нашем посёлке, что я их просто не замечал.

- Давайте сходим, будете первыми, кто новую увидит, мы её уже пару месяцев копаем, – сказал Шуба и подскочил.

Они взяли кувалды, собрали свои вещи, мы подняли шатающегося Паху и пошли в сторону центра балки. Попутно мы проходили через не один десяток «скифских баб». Стоящих, лежащих, наполовину торчащих из земли. Все они мертвым присутствием провожали нас, не будь я пьяным и таким дураком, быть может, уже тогда бы понял, что вокруг что-то не так. А мы всё шли и шли, пока вокруг под палящим майским солнцем не стало холодно. Мы двигались цепочкой, друг за другом, но то, что откопали близнецы, проглядывалось за спинами всех идущих впереди меня. Невероятно огромная длинная глыба, на которой с большим трудом, под грязью и травой виднелись высеченные углубления. Это была самая большая «скифская баба», которую мне доводилось видеть в жизни. Обычно они не более пары метров в высоту, но эта была, как мне кажется, метров пять. Сбоку от неё виднелись торчащие деревянные шпалы, они делали её силуэт похожим на куклу вуду. Получалось, что фигура лежала лицом вниз, а братья хотели её перевернуть.

— Давайте по очереди навалимся на каждую, а ты, Кривой, смотри, чтоб гон подлезал, – сказал Шуба и кинул вещи рядом с их своеобразным археологическим пятачком.

Мы недоуменно смотрели на их безумную конструкцию и не знали, с какого бока подступиться, а они уже вовсю принялись шатать первую шпалу.

— Здесь вы двое, а вы подпихивайте следующую – командовал прыгающий на шпале Шуба.

-Ну! Еще немного! – Кривой сопел и всё больше наваливался с противоположной стороны, и гигантская фигура понемногу начала проворачиваться.

-Теперь вы! – кричал Шуба и бежал в другой конец.

Земля начала поддаваться, и с треском шпал фигура медленно перевернулась, вырывая куски поросшей травой земли. Даже с отпечатком земли и разбегающимися во все стороны букашками, мне было отчетливо видно представшее лицо, от которого по моему телу пробежал холодок. Словно одновременно на меня смотрел богомол, птица и волк. Длинная морда, вроде бы удлиненная голова насекомого, а через секунду уже клюв, а вроде и пасть. Эта мордо-клюво-голово-пасть была сильно изувечена. Будто кто-то бессильно пытался её уничтожить и бил камнем из последних сил. Я смотрел всё ниже и ниже. Область головы плавно переходила в туловище, с которого до самого неестественно выпирающего живота шли отвисшие высеченные груди. Конкретно эта статуя была отчетливо беременна, это было безошибочно видно. Маленькие высеченные руки с перепончатыми пальцами поддерживали с боков торчащий живот.

— Если бы не сезон дождей в том году, мы бы и не откопали её. Воды тут столько натекло, что и лежачих вскрылось пять десятков, мы с Кривым почти всех перевернули, но они маленькие, а эта,  конечно, дура здоровенная, никогда такой не видел, – сказал Шуба и принялся ходить по лежащей фигуре.

— Выпьем! – прокричал Кривой и достал самогон.

Мы стали передавать по кругу бутылку ставшего в десять раз омерзительнее самогона. До этого относительно трезвые близнецы стали на глазах косеть и заговариваться. Стоящий на камне Шуба стал прыгать на её животе.

— Ля! Оно походу полое! Ха! – прокричал он и стал радостно топать по нему ногой.

От этих слов и без того дурной Кривой вмиг словно ополоумел и стал гогоча направлять в центр живота занесенную над головой кувалду. Мне кажется, в тот момент кричали все, включая еле ворочающего языком Паху.

— НЕНА… — не успели мы толком крикнуть, как Кривой обрушил в центр живота первый удар.

— СТОЙ!

— ХВАТИТ!

Все кричали ему, но остановился он лишь после того, как живот, расколовшись, сполз на землю. Те, кому хоть раз снилось, как во сне у вас разом выпадают все зубы, а язык проходится по оголенному податливому мясу, наверное, поймут, что я испытывал в тот момент. Я понимал, что происходит что-то очень нехорошее, неправильное и фатальное. Смотря в центр дыры, где раньше был живот, я пытался дать объяснение происходящему. Мне казалось, что в цельном камне не бывает ничего подобного. Даже тогда я знал, что «скифских баб» высекали поверх камня. Их не выливали из камня, не скрепляли камнем, они всегда были цельным камнем, и пустоты внутри не могло быть, а здесь была очень пугающая полость, да еще наполненная чем-то темным, похожим на листву. Тогда я подумал, что наверное так бывает, я не знал название подобному, но был уверен, что оно есть. Ведь может же грязь сбиться вокруг прессованной листвы, принять определенную форму, застыть, а потом расколоться, явив абсолютно сухую листву внутри себя.

Я всё думал про это и вместе с окружающими подходил всё ближе и ближе. Ополоумевший Кривой хохотал и не собирался останавливаться. Он запустил пятерню в то, что я изначально принял за листву, и стал кидать её как конфетти вокруг. Смотря на каменную фигуру «скифской бабы» с отбитым животом, я испытывал пугающее чувство, будто от неё исходила вибрация гнева. До меня стало доходить, что то, что я ранее принял за холод, был страх, который пропитал это место. Мои руки покрылись холодной влагой, а скулы сводило от ужаса. А затем произошло то, от чего я не смог избавиться спустя столько лет. Я заглянул внутрь живота этой «скифской бабы». Мозг обладает удивительной особенностью цензурировать предельно страшные переживания. И мне кажется, что в тот момент он закрывал моему сознанию глаза двумя руками, чтобы я не видел того, что было внутри. Если вам когда-то в детстве родители закрывали глаза, когда по телевизору шел страшный фильм, то вам лучше меня известно, что даже в самых плотных ладонях между пальцев есть щели. Вот и мне хватило такой щели, чтобы посмотреть буквально одним глазком.

То, что я увидел, было абсолютно немыслимым. Внутри этого каменного живота лежал маленький иссушенный скелет с человеческими очертаниями. Ранее упомянутая листва оказалась черными маленькими перышками, что наполняли этот живот. Я смотрел на это тельце, а мой мозг буквально обливали радиоактивным кипятком. Мой взгляд, как я ни пытался, был схвачен этим существом, а затем я перевел взгляд чуть ниже и увидел, что внутри этого зародыша виднеется еще один, меньший скелет, как бы внутри его живота, а там будто бы был еще один. Меня словно в трансе покачивало, а моё сознание продолжало путешествие в рекурсивный ад, видя всё меньший и меньший костяной зародыш внутри очередного зародыша.

Не знаю, сколько продлилось это страшнейшее переживание, но выйдя из ступора, я ужаснулся еще больше. Все пацаны вокруг меня валялись на траве в припадках эпилепсии. Из их ртов шла густая пена, а гортани издавали похожий на храп звук. Когда-то я слышал, что человека, улетевшего в нокаут, при подобном следует перевернуть набок, чтобы он не проглотил язык. Но стоило мне только начать, как они все синхронно затихли и без каких либо пауз стали приходить в себя. Мои глаза были полны ужаса, а они, будто ничего не было, встали на ноги и, подхихикивая, принялись передавать друг другу бутылку с самогоном. Я быстро обернулся на дыру в животе, но только её там уже не было. Камень был абсолютно гладкий, лишь с небольшим углублением в области живота.

— На! Хлебни! – впихнул мне в руки бутылку самогона Пахан.

От еще не отступившего страха я приложился к бутылке и опомнился лишь после того, как из меня чуть не пошло всё обратно. Страх вроде отступил, и все вели себя так, словно ничего не случилось, даже полоумный Кривой и тот выглядел нормальным. Круг с бутылкой вновь дошел до меня, я отхлебнул. Близнецы стали собирать свои вещи, закинули на плечи кувалды и под прерывистое звучание шансона из карманного радио стали двигаться в сторону поселка, все пошли за ними, а мои ноги сами понесли меня. Самогон быстро ударил в голову, и страх отступил. Выходя из низины балки, я, словно меня позвали, резко обернулся и на миг встретился взглядом с той «скифской бабой», только теперь она стояла. Впереди меня шел Витек, я потянул его за футболку, он обернулся, бессильно я показывал ему рукой в ту сторону и не мог объяснить, что хочу сказать, он также мне что-то промычал в ответ, и мы пошли дальше.

Ну а дальше мы пили, так что я лишь помню отдельные вспышки. Как смотрел на фонарь во дворе близнецов, и как мы по темени куда-то шли, а затем утро. Помню, как, открыв глаза, увидел Витька, смотрящего на меня широко раскрытыми глазами. На его лице была темная, слегка зеленоватая щетина. Плесень. Она покрывала его лицо равномерно, уходя от шеи вниз под одежду. Спасающийся от сушняка на кухне Славон также был в плесени, она покрывала его уши и шею за головой. А вот на себе ничего подобного я не нашел и даже с облегчением выдохнул. Это настолько привело их в ужас, что после того, как они отмылись в летнем душе, мы в тот же день уехали из моего поселка. За время, пока мы ждали автобус, я допытывался у них, что они помнят про вчерашний поход. Помнят ли они, как валялись в эпилептическом припадке, помнят про нутро живота, но последнее, что они помнили, это то, как мы встретили Паху и купили самогон у бати близнецов. После этого оба ничего не могли вспомнить. В такие моменты вроде как можно думать: мол, фух, пронесло. Мы сели в автобус, приехали в город и разошлись. Я бы тоже хотел на этом закончить свою историю, но, к сожалению, тут она только начинается.

Далее я попытаюсь быть более лаконичным и буду пропускать целые года своей жизни. С Славоном и Витьком мы еще общались в школе, но после выпуска наши пути разошлись. Славон уехал, и после выпуска я его больше никогда не видел, а вот Витек остался в нашем городе, он дальше всплывет в моей истории. В посёлок я больше не ездил, мой дед умер через два года, и дом тот пустовал. За это время мои родители развелись, ну а я стал идти по наклонной и после одиннадцатого класса вместо института пошел в училище. Так я и продолжал жить, бухая, работая на тяжелой малооплачиваемой работе и медленно скатываясь всё дальше в никуда. Витек, к слову, за это время успел жениться на маленькой толстой девушке. Сам он стал миниатюрным мужичком с небольшим пузом, проплешиной и очень рыжими усами. Он словно косплеил мужика в очень юном возрасте, соблюдая только гипертрофированные черты. Всё и шло своим чередом до две тысячи девятнадцатого года. Уверен, именно Витек запустил то, что начало рушить наши жизни. Он завел ребенка. То, что я вам расскажу дальше,  хотите верьте, хотите нет, но это со слов нашего общего знакомого. Жене Витька еще до родов сказали, что ребенок будет нездоров, ей сделали кесарево, ребенка положили на сохранение, он там полежал не больше пары часов, а когда медсестра открыла камеру и дотронулась до дитя - «Пфффффф» - при первом же касании на неё полетело облачко зеленой пыли. Ребенок просто заплесневел в усмерть, внутри пеленки осталась только кожа. Жена Витька от увиденного там же выпрыгнула в окно, медсестру оттуда забрали в дурку. Менты написали, что ребенка украли и завели дело, медсестру, понятное дело, никто слушать не стал. Но самое интересное, что было с Витьком. Сначала он пропал, и никто кроме его матери не суетился, она всё пыталась найти слесарей, чтоб вскрыть его квартиру, и спустя месяц у неё получилось. Витек жил на первом этаже в захудалой хрущевке, так что когда его мать вошла внутрь, она не сразу поняла, откуда такой сильный запах сырости, а когда обнаружила нору в центре зала, ей и сказать было нечего. Двадцать метров вглубь земли, а на дне ничего и никого. Ни Витька, ни даже примерного объекта поиска.

Как это повлияло на меня? Вот тогда всё и началось. Сначала я начал слышать вибрацию за стеной, затем словно гул, похожий на мычание хора. Этот звук не давал мне нормально спать, и преследовать он меня начал не только дома. А затем одним утро, выходя на работу, моя дверь во что-то уперлась; протиснувшись за нее, я обнаружил труп старой бродячей собаки. Соседи, как и я, были слегка шокированы, мы вместе вынесли её на улицу, после чего коммунальщики выкинули труп.

Вернувшись с работы, я вновь встретил на пролете соседей. Теперь у порога моей двери лежало уже три трупа, две кошки и одна собака. Мы вновь их вынесли, и в полном ужасе я пошел домой. В тот день я не мог заснуть, постоянно слышал гул за стенами и непонятную возню за дверью, будто кто-то обессилено скребет.

Утром под моей дверью был уже десяток мертвых собак и котов. После этого соседи смотрели на меня с подозрением. По пути на работу я сел перекурить в одном из дворов, курил, пока сзади ко мне медленно шел старый пес, учащенно дыша, он еле перебирал лапами, лишь подойдя к моим ногам, он бессильно повалился. Еще не понимая, что произошло, я смотрел на мертвое существо, смотрел, а в мою сторону уже шел покачивающийся кот. Его черные глаза смотрели смертью на меня, он также, врезавшись в мою ногу, обмяк. И тогда я увидел, как отовсюду в мою сторону идут животные, старые, обтянутые кожей питомцы. Они доходили до моих ног и умирали. Вы никогда не спрашивали себя, куда уходят умирать старые животные? Надеюсь то, что случилось со мной, не ответ. В тот день я убежал из города и бежал, пока мои ноги не привели меня в посёлок «Майский». В дом, где последние годы доживал мой дед. Только там ко мне не шли умирать маленькие существа, только там не обитало ничего крупнее жука, этот момент я и проспойлерил в начале. Я стал жить в этом доме, питаясь редкими дарами местной природы. Из благ цивилизации у меня только остался старенький ноутбук, на котором я и пишу это.

А теперь переходим к самому странному. Чтобы хоть как-то выжить, я начал грабить соседей, вскрывать их дома. Знаете, что я там обнаружил? Норы, глубокие норы, уходящие без конца вниз. Вы же смотрели «Диверсанта»? Как он там красиво вскрывал замки? Так вот, я двери не вскрывал, я двери выбивал нах**й. Четыреста десять пустых домов с норами, как вам такое? Ни одной живой души во всем поселке. Именно с этим я и пришел на форум и получал десять норм говна на свою голову в день. А теперь там война… попробуй вам что-то докажи, у жизни, похоже, реально есть чувство юмора. Но хотите самый крипач напоследок? У меня на рабочем столе был файл, куда я и писал\пишу всё это. Когда я закончил, я вырезал его, открыл диск «D», зашел в папку, где у меня были фотки и разного рода личная хрень, и что я обнаружил? Тот же файл, я открыл его и обнаружил всю эту историю, слово в слово, только без концовки, хотя я это точно ещё не писал...

© Богдан Сергеевич