Пушкин и духовность. 1814

Отношение Александра Сергеевича к духовности, к загробному миру интересно само по себе, а в наше время, в эпоху завершившегося, но не закрытого официально Третьего Духовного Возрождения, оно интересно особо,  в силу того, что приверженцы Православного Ренессанса норовят приватизировать в своих интересах и Пушкина тоже. ( Приверженцы всех приватизируют. Даже и Высоцкого уже приватизировали. Но это, согласитесь, не так важно. http://www.interfax-religion.r... )

Вот и давайте посмотрим, в каких отношениях с духовностью находился Пушкин на самом деле. И начинать тут, разумеется, следует с ранних его произведений. Во-первых, и ранние его произведения замечательны, а, во-вторых, на заре своих дней даже и самый талантливый поэт невольно воспроизводит настроения и представления, господствующие в обществе. Прежде чем начать творить новые художественные формы, прежде чем прорваться силой своего гения в будущее, он обязан освоить настоящее. Вот и настроения юного Пушкина - лишь отчасти его собственные настроения, а в большей степени это настроения дворянства российского той давней поры в целом, настроения образованного российского дворянства в особенности и  настроения интеллектуального цвета образованного российского дворянства сугубо. 

И каков же дворянский взгляд на духовность? А он такой, снисходительно-ироничный. Ну, дескать, пусть будет, пусть попы машут кадилами, но нам вся эта экзотика как-то не близка.

Стихотворения Пушкина цитирую по первому тому двадцатитомника:

https://imwerden.de/pdf/pushki...

Читаем стихотворения, созданные в 1814 году. 

I

К ДРУГУ СТИХОТВОРЦУ 

<...>

В деревне, помнится, с мирянами простыми

Священник пожилой и с кудрями седыми

В миру с соседями, в чести, довольстве жил

И первым мудрецом у всех издавна слыл.

Однажды, осушив бутылки и стаканы,

Со свадьбы, под вечер, он шел немного пьяный;

Попалися ему навстречу мужики.

«Послушай, батюшка, — сказали простяки, —

Настави грешных нас — ты пить ведь запрещаешь,

Быть трезвым всякому всегда повелеваешь,

И верим мы тебе; да что ж сегодня сам...»

«Послушайте, — сказал священник мужикам, —

Как в церкви вас учу, так вы и поступайте,

Живите хорошо, а мне — не подражайте». 

<...>

с. 26-27

Вот что сказано в примечаниях к сихотворению:

Непосредственный источник этого анекдота не разыскан. Аналогичный фольклорный сюжет («Пьяный» («Живите не так, как я живу, а как я проповедую...»)) зарегистрирован, в частности, в финской сказке. См.: ThompsonS. Th e types of the folktale. A classification and bibliography. Antti Aame's «Verzeichnis der Märchentypen» (FF S № 3), translated and enlarged. Second revision (FF S 184). Helsinki, 1961. №183 6 A .

_______________

Ну, мысль-то ясна. По недоброй шутке позднейших времён поп скорее замполит, чем командир. В критической ситуации он может сказать мирянину не "делай как я", а "делай как я говорю".

II

К СЕСТРЕ

<...>

Но это лишь мечтанье!

Увы, в монастыре,

При бледном свеч сиянье,

Один пишу к сестре.

Все тихо в мрачной келье:

Защелка на дверях,

Молчанье, враг веселий,

И скука на часах!

Стул ветхий, необитый,

И шаткая постель,

Сосуд, водой налитый,

Соломенна свирель —

Вот все, что пред собою

Я вижу, пробужден.

Фантазия, тобою

Одной я награжден,

Тобою пренесенный

К волшебной Иппокрене,

И в келье я блажен.

Что было бы со мною,

Богиня, без тебя?

Знакомый с суетою,

Приятной для меня,

Увлечен в даль судьбою,

Я вдруг в глухих стенах,

Как Леты на брегах,

Явился заключенным,

Навеки погребенным,

И скрыпнули врата,

Сомкнувшися за мною,

И мира красота

Оделась черной мглою!..

С тех пор гляжу па свет,

Как узник из темницы

На яркий блеск денницы.

Светило ль дня взойдет,

Луч кинув позлащенный

Сквозь узкое окно,

Но сердце помраченно

Не радует оно.

Иль позднею порою,

Как луч на небесах,

Покрытых чернотою,

Темнеет в облаках,—

С унынием встречаю

Я сумрачную тень

И с вздохом провожаю

Скрывающийся день!..

Сквозь слез смотрю в решетки,

Перебирая четки.

Но время протечет,

И с каменных ворот

Падут, падут затворы,

И в пышный Петроград

Через долины, горы

Ретивые примчат;

Спеша на новоселье,

Оставлю темну келью,

Поля, сады свои;

Под стол клобук с веригой 

—И прилечу расстригой

В объятия твои.

С. 39-40

Не милы Александру Сергеевиче лицейские порядки и, дабы подчеркнуть их неприглядность, Пушкин сравнивает свою жизнь с жизнью монаха.

Радость, красота, творчество, свобода ассоциируются у него с античными представлениями, а всё православно-монашеское - какая-то унылая жуть!

III

КНЯЗЮ А. М. ГОРЧАКОВУ

<...>

Дай бог любви, чтоб ты свой век

Питомцем нежным Эпикура

Провел меж Вакха и Амура!

А там — когда Стигийский брег

Мелькнет в туманном отдаленьи,

Дай Бог, чтоб в страстном упоеньи

Ты с томной сладостью в очах,

Из рук младого Купидона

Вступая в мрачный челн Харона,

Уснул... Ершовой на грудях! 

с. 46-47

Античные боги (и груди генеральши Ершовой!) тут явно доминируют. Ну вот никак не скажешь, что Пушкин приуготовлялся в поэтическому творчеству постом и молитвою.

IV

ОПЫТНОСТЬ

<...>

Нет! мне, видно, не придется

С богом сим в размолвке жить,

И, покамест жизни нить

Старой Паркой там прядется,

Пусть владеет мною он!

Веселиться — мой закон.

Смерть откроет гроб ужасный,

Потемнеют взоры ясны,

И не стукнется Эрот

У могильных уж ворот! 

c. 48 

Пушкин не был смолоду бездумен и беззаботен. Но неизбежность "гроба ужасного" - вовсе не повод для того, чтобы отказаться от земных радостей. 

V

БЛАЖЕНСТВО

<...>

Звук исчез свирели тихой;

Смолк певец — и тишина

Воцарилась в роще дикой;

Слышно, плещет лишь волна,

И колышет повиликой

Тихо веющий зефир…

Древ оставя сень густую,

Вдруг является Сатир.

Чашу дружбы круговую

Пенистым сребря вином,

Рек с осклабленным лицом:

«Ты уныл, ты сердцем мрачен;

Посмотри ж, как сок прозрачен

Блещет, осветясь луной!

Выпей чашу — и душой

Будешь так же чист и ясен.

Верь мне: стон в бедах напрасен.

Лучше, лучше веселись,

В горе с Бахусом дружись!»

И пастух, взяв чашу в руки,

Скоро выпил все до дна.

О могущество вина!

Вдруг сокрылись скорби, муки,

Мрак душевный вмиг исчез!

Лишь фиал к устам поднес,

Все мгновенно пременилось,

Вся природа оживилась,

Счастлив юноша в мечтах!

Выпив чашу золотую,

Наливает он другую;

Пьет уж третью… но в глазах

Вид окрестный потемнился —

И несчастный… утомился.

Томну голову склоня,

«Научи, Сатир, меня,—

Говорит пастух со вздохом,—

Как могу бороться с роком?

Как могу счастливым быть?

Я не в силах вечно пить».

— «Слушай, юноша любезный,

Вот тебе совет полезный:

Миг блаженства век лови;

Помни дружбы наставленья:

Без вина здесь нет веселья,

Нет и счастья без любви;

Так поди ж теперь с похмелья

С Купидоном помирись;

Позабудь его обиды

И в объятиях Дориды

Снова счастьем насладись!»

с 50-51

Хорошо-то как!

<<Смолк певец — и тишина

Воцарилась в роще дикой>>

VI

К Н.Г.Л<ОМОНОС>ОВУ

<...>

Когда ж пойду на новоселье

(Заснуть ведь общий всем удел),

Скажи: «Дай Бог ему веселье!

Он в жизни хоть любить умел».

c. 53 

Здраво.

VII

К Б<АТЮШК>ОВУ

<...>

Доколе, музами любимый,

Ты пиэрид горишь огнем,

Доколь, сражен стрелой незримой,

В подземный ты не снидешь дом,

Мирские забывай печали,

Играй: тебя младой Назон,

Эрот и грации венчали,

А лиру строил Аполлон. 

c. 55

Пиэриды - девять сестёр, которые бросили вызов музам в песенном состязании и, потерпев поражение, были превращены в птиц.

Это ведь не дань форме. Античное умонастроение ближе и милее и Пушкину, и его аудитории.

VIII

БOBA

(ОТРЫВОК ИЗ ПОЭМЫ) 

<...>

Прочитала скорым шепотом

То, что ввек не мог я выучить:

Отче наш и Богородице...

<...>

c. 60-61

Ну вот и положено выучить, а душа-то не лежит.

IX

Стихотворения это важно и интересно во многих отношениях, но мы с вами посмотрим на него как на источник данных о религиозных представлениях русского образованного обществе в год взятия Парижа.

Сначала - все интересные с нашей точки зрения выписки из стихотворения, потом несколько слов о политическом значении стихотворения и "посильные комментарии".

ВОСПОМИНАНИЯ В ЦАРСКОМ СЕЛЕ

<...>

А там в безмолвии огромные чертоги,

На своды опершись, несутся к облакам.

Не здесь ли мирны дни вели земные боги?

             Не се ль Минервы Росской храм?

Не се ль Элизиум полнощный,

Прекрасный Царскосельский сад...

<...>

с. 69

<...>

О громкий век военных споров,

Свидетель славы Россиян!

Ты видел, как Орлов, Румянцев и Суворов,

Потомки грозные Славян,

Перуном Зевсовым победу похищали;

Их смелым подвигам, страшась, дивился мир;

Державин и Петров героям песнь бряцали

Струнами громозвучных лир. 

<...>

Блеснул кровавый меч в неукротимой длани

Коварством, дерзостью венчанного царя;

Восстал вселенной бич — и вскоре лютой брани

Зарделась грозная заря. 

<...>

c. 70

<...>

Идут — их силе нет препоны,

Все рушат, все свергают в прах,

И тени бледные погибших чад Беллоны,

В воздушных съединясь полках,

В могилу мрачную нисходят непрестанно

Иль бродят по лесам в безмолвии ночи...

<...>

            Страшись, о рать иноплеменных!

             России двинулись сыны;

Восстал и стар и млад; летят на дерзновенных,

              Сердца их мщеньем возжжены.

Вострепещи, тиран! уж близок час паденья!

Ты в каждом ратнике узришь богатыря,

Их цель иль победить, иль пасть в пылу сраженья

               За веру, за царя. 

       Ретивы кони бранью пышут,

       Усеян ратниками дол,

За строем строй течет, все местью, славой дышут,

       Восторг во грудь их перешел.

Летят на грозный пир; мечам добычи ищут,

И се — пылает брань; на холмах гром гремит,

В сгущенном воздухе с мечами стрелы свищут,

      И брызжет кровь на щит. 

Сразились. Русский — победитель!

И вспять бежит надменный Галл;

Но сильного в боях небесный Вседержитель

Лучом последним увенчал,

Не здесь его сразил воитель поседелый;

О Бородинские кровавые поля!

Не вы неистовству и гордости пределы!

Увы! на башнях Галл Кремля!.. 

<...>

c. 71

<...>

Утешься, мать градов России,

Воззри на гибель пришлеца.

Отяготела днесь на их надменны выи

Десница мстящая Творца. 

<...>

           О страх! о грозны времена!

Где ты, любимый сын и счастья и Беллоны,

Презревший правды глас, и веру, и закон,

В гордыне возмечтав мечом низвергнуть троны?

          Исчез, как утром страшный сон! 

<...>

            В Париже Росс! — где факел мщенья?

            Поникни, Галлия, главой.

Но что я зрю? Герой с улыбкой примиренья

             Грядет с оливою златой.

Еще военный гром грохочет в отдаленьи,

Москва в унынии, как степь в полнощной мгле,

А он — несет врагу не гибель, но спасенье

            И благотворный мир земле. 

c. 72

       Достойный внук Екатерины!

       Почто небесных аонид,

Как наших дней певец, славянской Бард дружины,

       Мой дух восторгом не горит?

О, если б Аполлон пиитов дар чудесный

Влиял мне ныне в грудь! Тобою восхищен,

На лире б возгремел гармонией небесной

        И воссиял во тьме времен.

        О Скальд России вдохновенный,

        Воспевший ратных грозный строй,

В кругу друзей твоих, с душой воспламененной,

        Взгреми на арфе золотой!

Да снова стройный глас герою в честь прольется,

И струны трепетны посыплют огнь в сердца,

И ратник молодой вскипит и содрогнется

        При звуках бранного певца. 

c. 72-73

Интересны обстоятельства, при которых возникло это стихотворение. Пушкин в 1834 году вспоминал, что Галич "заставил" его написать "Воспоминания в Царском Селе" для экзамена 1814 года по переводу лицеистов на старший курс. Экзамен прошёл позже, чем первоначально предполагалось. А чтение пушкинского стихотворения  в высокоторжественной обстановке было актом большой политической важности. В примечаниях к стихотворению читаем:

<<По сообщению В. П. Гаевского, стихи Пушкина предварительно рассматривались начальством, были представлены графу А. К. Разумовскому и прочтены при нем на репетиции публичного экзамена (2—6 января) (см.: Гаевский. П. в Лицее. № 8. С. 368). Публично стихи были прочитаны на экзамене по «российскому» языку 8 января в присутствии С. С.Уварова, А.И.Тургенева, С.Л.Пушкина и др., а также Державина.>>

И. Е. Репин. «Александр Сергеевич Пушкин читает свою поэму перед Гавриилом Державиным на лицейском экзамене в Царском Селе 8 января 1815 года». 

У нас с вами нет никаких оснований подозревать Пушкина в том, что, "работая на заказ" он в чём-то покривил душой. Напротив, создавая это патриотическое стихотворение, Александр Сергеевич высказал свои задушевные мысли с большой поэтической силой и с полной откровенностью. 

Тут интересно то, что творение юного поэта было подробно рассмотрено высокопоставленными и весьма компетентными особами и признано вполне отвечающим требованиям политкорректности своего времени.

И что же мы обнаруживаем в "Воспоминаниях" по части духовности?

Описывая век Екатерины, Пушкин сообщает слушателям, что в Царском селе тогда обитали "земные боги", а государыня императрица и вовсе была Минервой.  

Капитолийская триада — Минерва, Юпитер и Юнона (слева направо)

А Царскосельский сад той поры - Элизиум (т.е. "Елисейские поля", часть загробного мира, обитель душ блаженных).

Причём "земные боги" доходили до того, что "Перуном Зевсовым победу похищали".

Но вот век Екатерины завершился, а на горизонте возник Наполеон. Наполеона Пушкин не жалует, сравнивая его с  предводителем гуннов:

Восстал вселенной бич

При описании Наполеоновских войн Пушкин упоминет Беллону, древнеримскую богиню из свиты Марса.

«Беллона». Скульптура Родена

А погибшие в этих войнах (христиане в массе своей), подчиняются законам античной загробной жизни:

И тени бледные погибших чад Беллоны,

В воздушных съединясь полках,

В могилу мрачную нисходят непрестанно

Иль бродят по лесам в безмолвии ночи... 

Но вот парижский Атилла вторгся в наши пределы и картина становится "менее античной". Российские богатыри бьются "За веру, за царя". Но ведь трудно сказать, что богатыри одушевлены православным настроением. Месть, слава, восторг. Сама битва уподобляется пиру. Тут уж, скорее, переход от славного античного язычества к славному язычеству отечественному.

         Ретивы кони бранью пышут,

         Усеян ратниками дол,

За строем строй течет, все местью, славой дышут,

        Восторг во грудь их перешел.

Летят на грозный пир; мечам добычи ищут,

И се — пылает брань; на холмах гром гремит,

В сгущенном воздухе с мечами стрелы свищут,

      И брызжет кровь на щит. 

Бородино. Наши сильнее. И тут в события вмешивается "небесный Вседержитель". Ну, слава Богу! А, впрочем, подождите. Какой-то он странный, этот Вседержитель ...

Но сильного в боях небесный Вседержитель

        Лучом последним увенчал,

Не здесь его сразил воитель поседелый;

О Бородинские кровавые поля!

Не вы неистовству и гордости пределы!

        Увы! на башнях Галл Кремля!.. 

Т.е. Вседержителю так понравились лихой предводитель гуннов Нового времени и вся орда, что он (Вседержитель) подумал и решил: "Да ладно, пусть уж эти весёлые ребята напоследок займут и разграбят Москву".

Неужели православный русский Бог мог так поступить?

Но, с другой-то стороны, взятие Москвы - это лишь утешительный приз Галлу. А в целом-то судьба его предрешена.

Утешься, мать градов России,

Воззри на гибель пришлеца.

Отяготела днесь на их надменны выи

Десница мстящая Творца. 

Вот какой-то тут Творец ветхозаветный. Но и Александр хорош!

В Париже Росс! — где факел мщенья?

Поникни, Галлия, главой.

Но что я зрю? Герой с улыбкой примиренья

Грядет с оливою златой. 

Нет ли тут мотива богоборчества? Творец налагает "десницу мстящую" на "надменны выи", а государь, вопреки ему,  "грядёт с оливою". Нет, ну вовсе не обязательно было сжигать Нотр-Дам уже тогда или насиловать французских женщин в порядке ответной любезности за изнасилование женщин русских, но контрибуцию-то можно было бы с орды истребовать.

Справедливости ради хочется сказать, что не так уж и велика богоборческая составляющая вины Галла, презревшего "правды глас, и веру, и закон". Ибо трудно сказать, о какой вере тут речь.

Ну а в заключительных строфах стихотворения неотвратимо возникают Аполлон, аониды (музы искусства) и скальд (и даже Скальд).

Когда в лирическом стихотворении пастушок любуется заснувшей на лужайке пастушкой, а сатир нашёптывает ему, что можно же и не только любоваться - это одно. А когда в торжественном собрании в момент высочайшей военной славы (русская армия вступила в Париж в марте 1814 года, а стихотворение прозвучало в январе 1815-го) номинально православной империи "при полном непротивлении сторон" звучит вдохновенный гимн победителям, в котором нет абсолютно ничего православного - это ведь что-то другое.

X

РОМАНС

Под вечер, осенью ненастной,

В далеких дева шла местах

И тайный плод любви несчастной

Держала в трепетных руках.

Все было тихо — лес и горы,

Все спало в сумраке ночном;

Она внимательные взоры

Водила с ужасом кругом.

И на невинное творенье,

Вздохнув, остановила их...

«Ты спишь, дитя, мое мученье,

Не знаешь горестей моих —

Откроешь очи и, тоскуя,

Ко груди не прильнешь моей,

Не встретишь завтра поцелуя

Несчастной матери твоей. 

<...>

c. 79

Вовсе не православное настроение сочувствия к падшей грешнице и незаконнорожденному ребёнку.

XI

А вот стихотворение, написанное на языке недавнего противника. Опустим французский оригинал и ограничимся переводом. 

Перевод с французского:

СТАНСЫ

Видали ль вы нежную розу,

Любезную дочь ясного дня,

Когда весной, едва расцветши,

Она является образом любви?

Такою пред вашими взорами, но еще прекраснее,

Ныне явилась Евдокия;

Не раз видела весна, как она расцветала,

Прелестная и юная, подобная ей самой.

Но, увы! ветры и бури,

Эти лютые дети зимы,

Скоро зашумят над нашими головами,

Окуют воду, землю и воздух.

И вот уже нет цветов, и нет розы!

Любезная дочь любви,

Завянув, падает, едва расцветшая:

Миновала пора ясных дней!

Евдокия! любите! Время не терпит;

Пользуйтесь вашими счастливыми днями!

В хладной ли старости

Дано нам ведать пыл любви?

c. 84-85

И что тут можно добавить?

________________________

"Ни жив ни мертв сидит под образами//Чернец, молясь обеими руками" - https://cont.ws/@mzarezin1307/...

Продолжение следует.