М.Ю.Лермонтов, “Чаша жизни” (часть 2)

«Каждый раз, как произносишь имя Лермонтова, думаешь, что это один из самых гениальных людей, какие когда-либо рождались на земле»
(И.Л.Андроников)

Сегодня мы возвращаемся к разбору классики, ибо как сказал герой фильма “В бой идут одни старики”: “Война – это всё преходяще, а музыка вечна!” Последним на сегодняшний день литературным заданием, которое будет предметом сегодняшнего разбора, у нас было стихотворение Михаила Юрьевича Лермонтова “Чаша жизни”.

Стихотворение насколько короткое, настолько же и бездонное по своему смыслу. Вроде бы, всё предельно коротко и ясно, но сколько всего стоит за этими строчками!

Основная линия стихотворения – это противопоставление двух противоположных сторон одного образа – чаши, которая согласно названию стихотворения недвусмысленно символизирует жизнь человека.

Одна сторона – это чаша бытия, которую мы пьём всю свою жизнь. Это круг повседневных забот, это быт, это повседневные события, которыми наполнена наша жизнь. Она же – чаша желаний. Это всё то, что нас беспокоит, манит, увлекает за собой. Для многих людей именно это и есть жизнь, и они редко (если вообще когда-либо) смотрят на жизнь как-то иначе.

“Мы пьём из чаши бытия с закрытыми глазами” – потому что пока мы смотрим на жизнь как на поток повседневных бытовых событий, мы не знаем жизни как таковой. Это очень примитивный взгляд, взгляд по поверхности. Психолог Николай Козлов в одной из своих книг приводил фразу своей бабушки: “День прошёл, к смерти ближе, слава тебе, Господи!” У Кастанеды в одной из книг есть слова, с которыми обращался в своё время к Дону Хуану (учителю Кастанеды) его учитель: “Жизнь твоих родителей была нужна только для того чтобы появился ты”. Конечно, в этом есть определённый перегиб, но жизнь многих людей действительно во многом очень поверхностна. Не в том смысле, что она примитивна – у каждого человека свой уровень развития, и нет смысла сравнивать разных людей, для первоклассника хорошо владеть арифметикой – это уже хорошо, но для школьника средних классов это уже очень мало. А в том смысле, что она могла бы быть гораздо глубже и разнообразнее, если бы человек стремился обращать внимание на многие вещи, которые происходят прямо перед его глазами. Однако, как замечает Лермонтов, мы пьём из чаши бытия с закрытыми очами, и поэтому не видим самых очевидных вещей, которые находятся у нас прямо перед носом. Наши глаза “закрыты”, потому что наш взгляд прикован к мелочам, к несущественным вещам, просто растрачивающим наше жизненное время, нашу энергию, наши ресурсы. Нас с детства приучают игнорировать ту другую часть жизни, которая является тайной, безграничными возможностями, билетом к свободе. Чаша желаний бездонная – из неё можно пить и пить, и всегда будет мало. Помните сказку Пушкина “О рыбаке и рыбке”? Появилось новое корыто – подавай новую хижину. Появилась хижина – подавай дворянскую избу. Появилась дворянская изба – подавай царские хоромы. Появились царские хоромы – хочу быть владычицей морскою…

Это и есть потребительский взгляд на жизнь, о котором мы говорили уже тысячу раз. Чаша желаний бездонная, и питие из этой чаши и есть самый натуральный алкоголизм. Глаза человека при этом прикованы к этой бездонной чаше, и он пьёт из неё и пьёт – пока не свалится замертво. У Лермонтова это показано как процесс питья с закрытыми глазами, то есть всё внимание на самой чаше желаний, и больше ничего человек вокруг не видит (не хочет видеть).

Вторая сторона открывается человеку чаще всего перед смертью – когда пелена с глаз спадает, и он обнаруживает, что всё, за чем он гонялся по жизни (дом, машина, квартира, бытовые удобства, свои желания, стремление соответствовать каким-то ожиданиям окружающих) – это всё были миражи, иллюзии. Подсознательно человек и раньше это знал, но не отдавал себе в этом ясного отчёта. Он не хотел остановиться и подумать или постараться что-то почувствовать. У него всегда не было на это времени, так как каждый день был полон сиюминутных хлопот, которые требовали немедленного решения.

Человек всегда подспудно думал, что у него будет ещё время, но однажды это время заканчивается, и тогда он вдруг осознаёт, что это время никогда не было бесконечным, и поэтому глупо было гоняться за тем, что не возьмёшь с собой, что утекает как песок сквозь пальцы. Нужно было заняться собой, своей душой, своим осознанием жизни, самой жизнью, а не её заменителями.

В этот момент человек понимает, что эта чаша желаний, которую он так хотел выпить до дна, но дна которой он так и не обнаружил, это не его чаша, не его желания, не его мечты. Это всё подсунутые ему чужие ложные цели, которые нужны были не ему, а кому-то другому.

В этот момент с глаз спадает пелена, и человек вдруг обнаруживает, что решительно всё вокруг он видел вверх ногами, или вывернутым наизнанку. То, что он полагал своим – это чужое. А то, что он всегда игнорировал – это как раз-таки было его личное, самое важное в жизни. Своё – то, что остаётся всегда при себе. А что у нас есть при себе, когда мы приходим в мир, и что у нас остаётся при себе, когда мы этот мир покидаем? Только наша душа и наше осознание. Вот это и есть то единственное, что на самом деле имеет значение. Всё остальное – это лишь декорации, некоторый вспомогательный материал, который призван помочь нам лучше осознать своё настоящее “я”. Мы же принимаем декорации за главное, а наше настоящее “я” всю жизнь ускользает от нашего внимания, мы не хотим на него смотреть, мы не хотим с ним подружиться, мы не хотим его изучать. Каждый может вспомнить в своей жизни кучу событий, когда он стремился выглядеть каким-то образом перед окружающими (и перед собой), и делал это, вместо того чтобы делать то, что на самом деле он хотел делать. Я не о том, что нужно потакать своим желаниям, нет, речь не об этом. Я о том, что есть некоторые настоящие наши внутренние потребности, они не продиктованы личной выгодой, они продиктованы самим нашим существом, которому нет никакого дела до выгоды, материальной стороны жизни, мнения окружающих.

Например, однажды я слышал историю об одном человеке, который всю жизнь работал на нелюбимой работе, и вся его жизнь складывалась как-то “не так”. И вот в один прекрасный день (воистину прекрасный) он вдруг понял, что всегда хотел быть поваром. Не потому, что это выгодно материально, и не потому, что подвернулся удобный вариант. А просто потому, что к этому лежала душа, и всегда хотелось что-то готовить, творить именно в плане еды, дарить окружающим людям именно через приготовление еды свою любовь и лучшие чувства. Он тогда уволился со своей работы и стал поваром, и впервые в жизни почувствовал, что действительно занимается тем, что ему нравится.

Речь именно об этом – что есть нечто в жизни, что нас привлекает, что действительно манит душу. Не потому, что это какая-то захватившая нас ложная цель, а потому, что это отвечает каким-то нашим глубинным потребностям.

У Карлоса Кастанеды в книге “Активная сторона бесконечности” есть хороший пример на эту тему:

Я рассказал дону Хуану, что обнаружил странную вещь, которую совершенно забыл, — что мне и в голову не приходило подумать об УКЛА, пока однажды соседка моей подружки по колледжу не приехала в Лос-Анджелес, и мы не встретили ее в аэропорту. Она собиралась изучать музыковедение в УКЛА. Ее самолет прибыл после обеда, и она попросила меня, чтобы я отвез её в университет, чтобы взглянуть на то место, где она собирается провести следующие четыре года своей жизни. Я знал, где находится университет, потому что я много раз проезжал мимо его ворот на бульваре Сансет по дороге на пляж. Но я никогда не был в университетском городке.
Это было во время каникул между семестрами. Несколько человек, которых мы расспрашивали, направили нас к музыкальному факультету. Университет был безлюден, но я наблюдал совершенно необыкновенные вещи, которых никогда прежде не видел. Это был праздник для моих глаз. Казалось, что здания живут какой-то собственной энергией. Предполагаемое беглое знакомство с музыкальным факультетом превратилось в огромное турне по всей территории университета. Я влюбился в Калифорнийский университет. Я сказал дону Хуану, что единственной вещью, омрачавшей мой восторг, было раздражение моей подруги из-за того, что я настоял на том, чтобы обойти всю огромную территорию университета.
— Какого черта ты здесь ищешь? — закричала она, возражая мне. — Как будто ты никогда в жизни не видел университетов! Когда увидел один, увидел их все. Мне кажется, ты просто стараешься впечатлить мою подружку своей чувствительностью! Я не старался, и горячо сказал им, что искренне впечатлен красотой окружающей обстановки. Я чувствовал столько надежды в этих зданиях, столько обещаний, и все же я не мог выразить своего субъективного состояния.
— Я училась почти всю жизнь, — сказала моя подруга сквозь зубы, — и меня тошнит от этого, я устала. Никто здесь ни черта не найдет! Здесь только пустая болтовня, и они даже не готовят человека справляться со своими обязанностями в жизни.
Когда я сказал, что хотел бы здесь учиться, она еще больше разъярилась.
— Иди работать! — закричала она. — Пойди и справься с жизнью с восьми до пяти, и брось эту чушь! Это и есть жизнь: работа с восьми до пяти, сорок часов в неделю! Посмотришь, что это тебе даст! Взгляни на меня — теперь я суперобразована, но я не гожусь для работы.
Я знал только то, что никогда не видел настолько прекрасного места. Тогда я пообещал себе, что во что бы то ни стало пойду учиться в УКЛА. Мое желание имело прямое отношение ко мне самому, но все же оно было продиктовано не потребностью в удовольствии. Оно было скорее из области благоговения.

Практически в каждый момент в жизни мы выбираем – делать что-то такое, что позволит нам каким-то образом выглядеть, или делать что-то такое, что позволит нам быть настоящими, быть самими собой. И мы чаще всего выбираем именно первое.

Мы дарим друг другу нечто потому, что “так принято”, а не потому, что это наше действительное желание. Мы едим что-то потому, что это модно, а не вкусно и полезно. Мы одеваемся так, как это нравится окружающим, а не так, как это нравится нам. Мы выбираем работу денежную, а не по призванию. Мы верим в разный бред, потому что не верим в себя.

Очень хорошей иллюстрацией в эту тему является фильм “День сурка”, а конкретно тот его эпизод, когда герой Фил Коннорс через безысходность своей ситуации вдруг осознаёт, что надо заниматься тем, что действительно нравится: “Я больше не собираюсь жить по чужим правилам!” Речь не о том, конечно же, чтобы хулиганить (что поначалу начал делать Фил), а о том, чтобы делать то, к чему лежит душа, а не то, что нужно, чтобы соответствовать чьим-то ожиданиям и представлениям. Наигравшись в нарушение правил, Фил Коннорс начинает делать то, что действительно хочет его внутреннее “я” – он начинает учиться. Он учится в автомобильном клубе и помогает другим автолюбителям, он учится играть на фортепиано и играет на вечерах, он учится делать скульптуры изо льда и участвует в конкурсах. Он занимается тем, что ему действительно нравится, и делится этим с другими людьми. Именно в этом, кстати, в конце концов он и находит выход из этого нескончаемого бега по кругу одного и того же дня. В фильме “День сурка” нет ничего фантастического. Это фильм про жизнь каждого из нас. Мы все проживаем всю жизнь один и тот же день. Только не в том смысле, что это одна и та же дата, а в том смысле, что все наши дни похожи один на другой.

Как опять же говорил Карлос Кастанеда своему учителю Дону Хуану:

— Ты можешь конкретно сказать мне, дон Хуан, чем плохи мои истории? Я знаю, что они — ничто, но остальная моя жизнь точно такая же.

В отличие от героя фильма “День Сурка” наше положение немного “лучше” тем, что мы живём не в одном и том же дне, поэтому немного различные детали наших дней не дают нам возможности чётко увидеть, что все они – как под копирку, один и тот же день. Это даёт нам некоторое ложное ощущение разнообразия, в то время как на самом деле мы бежим по замкнутому кругу из года в год.

Одна из читательниц справедливо заметила, что в строчках этого стихотворения Лермонтова отражена вся суть глобального управления. Это верно в том плане, что наша однообразная жизнь выстроена определённым образом не просто так. Все наши псевдо-желания и псевдо-ценности навязаны нам именно определённым общественным порядком, который выстроен глобальным управлением.

За нас решили, где и как мы можем получать зарплату, и также за нас решили, где и как мы должны тратить полученные деньги. У нас отняли всё свободное время, чтобы мы тратили свою жизнь только на заработок и на расходы (в том числе на отдых). Вся наша жизнь – как модель ЕГЭ, где есть только конкретный перечень допустимых ответов, и не допускается никакого “своего” ответа, не говоря уже о том, чтобы задать какой-то свой вопрос. А ведь у нас есть свои вопросы!

Но даже сама возможность задать свой вопрос распята гвоздями общественного мнения: “Ты чего, самый умный, что ли?” Знакомый вопрос, не правда ли? Вдумайтесь в него – осуждается сама возможность быть умным. Другими словами, создаётся культ глупости и невежества. Ограниченность и примитивность превозносятся, а желание развиваться высмеивается и осуждается.

Как говорил один из друзей Карлоса Кастанеды:

“Ты просто должен отправиться с нами в Тихуану, чтобы порыться среди старых книг. Ты ведь всегда был придурком. Остальные ребята завалят в бордель. Я знаю пару таких местечек...!”

Понятно, да? То есть “завалят в бордель” – это “правильно”, это “по-взрослому”. А “порыться среди старых книг” – это только для придурка занятие. Так мы и живём – в мире, где всё перевёрнуто вверх ногами.

В основе всего этого лежат следующие фундаментальные для каждого человека вещи.

Во-первых, наша главная ошибка заключается в том, что мы неявно мним себя бессмертными. Мы не хотим думать о смерти (то, что в видео герой Андрея Миронова называет словами: “Memento mori”), потому что не хотим по этому поводу переживать. Это игнорирование факта конечности нашей жизни и даёт нам подсознательное ложное ощущение бессмертия, которое лишает нас сил жить здесь и сейчас, так как всё можно отложить на некое “завтра”. Но ведь память о данном факте совершенно не обязательно связана с депрессивными переживаниями. Как говорит герой Андрея Миронова, напротив, это значит уметь радоваться жизни, уметь жить каждое мгновение полноценно, дышать полной грудью.

Во-вторых, отворачиваясь от истинной природы себя, мы теряем свою внутреннюю интуитивную связь со своим Создателем, Творцом, Единым началом Вселенной. Это рождает внутри нас ощущение невосполнимой утраты, потери, и мы начинаем себя жалеть – вместо того чтобы просто вернуться к своей природе. Именно эта жалость к себе, которая появляется в результате данного внутреннего конфликта, съедает все наши жизненные силы. Пытаясь заглушить эту жалость, мы упиваемся той самой указанной выше чашей желаний, пытаемся заменить истинную ценность ложными ценностями, создаём и лелеем свою важность, которую подпитываем своими “значимыми достижениями” и “успехами”. Мы создаём свои песочные замки, которые обречены в какой-то момент рухнуть:

“Тогда мы видим, что пуста была златая чаша, что в ней напиток был – мечта, и что она – не наша”.

Вот, в общем-то, весь нехитрый механизм, лежащий в основе всех наших проблем и той ситуации, которую описал в своём стихотворении Михаил Юрьевич Лермонтов.