О романе «Певчий Кенарь» Александра Леонидова (Филиппова)
Потерянный постсоветский человек (рисунок А. Леонидова):
Продолжаю с вами делиться впечатлениями о творчестве писателя нашего времени – историка и мистика – Александра Леонидова (Филиппова). Сегодня речь пойдёт о его самом раннем произведении, написанном им в юные годы – романе «Певчий Кенарь», который позже был им немного доработан, но только в части художественного изложения, при полном сохранении изначального замысла. Автор писал о событиях, разворачивавшихся непосредственно перед ним, давал им оценку уже тогда, когда ещё никто не понимал, что происходит. Период написания «Кенаря» совпал с «перестройкой» в СССР, накануне 90-х, как теперь говорят – «лихих», лиха которых нынешняя молодёжь совсем не представляет и не понимает, с чем столкнулись их будущие родители. А роман «Певчий Кенарь» этот недостаток восполняет. Ценность данного произведения ещё и в том, что главные герои романа – это сверстники наших детей, а у кого уже и внуков, потому, роман сближает поколения. Ведь не секрет, что потомки непосредственных свидетелей событий того времени считают, что им сегодня приходится труднее, чем в те времена их родителям. Конечно, я говорю о миллионах обманутых людей, у которых «перестройка» и последующая за ней «демократизация» общества отняли цивилизованное настоящее, а главное, будущее. Люди заснули на воле, а проснулись в тюрьме, где всё решается не по закону, а по понятиям.
В СССР пришла беда, проявившаяся вначале безвластием, а уже на этом фоне возникла власть бандитов, за три десятка лет принявшая более рафинированный вид, но по сути оставшаяся той же, что и в девяностые. В те годы зарождалось то, что сейчас называют системами налогообложения и взимания долгов, просто тогда это называлось рэкетом. И, конечно, пробовал себя «рынок», который запускался торгово-промышленными диверсиями и жалкими потугами расплода кооперативов. Собственно, на них народ приучали платить мзду за «крышу», за лицензии, за право ловить рыбу, собирать грибы и совершать прочие вольности, которые раньше воспринимались как пользование общим благом. Прямо из этих отношений выросла коррупция и до сих лет приняла наиболее уродливые формы.
Главный герой романа – Сергей Кенарев только что окончил школу и птичкой выпорхнул в мир, который его не ждал. Фамилия героя, а особенно кличка «Кенарь» отлично характеризует его характер, тем более в связи с его оригинальной «игрой на трубе», когда он, держа в руках инструмент «взаправду», музицировал… просто ртом, мастерски имитируя игру на саксофоне. Так он, покинув родительский дом и ничего другого не умея, начал свои попытки выживания работой в ресторане и даже поначалу через отношения с популярной театральной актрисой – женщиной, намного старше себя, обзавёлся имиджем.
В начале романа Кенарь получит судьбоносный знак, когда наравне с другими он будет добиваться внимания школьной «звезды». Тогда произойдёт трагедия. Выпускник-одноклассник, паясничавший на заборе перед всеобщей любимицей, напорется боком на железный штырь и получит рану, последствия которой могут быть разными, даже смерть. Кенарь в тот момент среагировал первым: организовал остальных и оказал пострадавшему помощь. Но его мотив был отнюдь не сочувственный, он просто хотел выглядеть героем перед девушкой, выдвинуться в фавориты. Но за всё время событий романа так им и не стал. Всю его беспутную жизнь удерживала лишь надежда. Так Кенарев принял роковую эстафету, которая в конце романа приведёт его к «своему штырю». Им станет бокал на полном дорогих яств столе «праздника абсурда», по которому, оставшись в полном одиночестве, Кенарь ударит кулаком, нанеся себе рану, последствия которой неясны. Особенно в свете того, что к тому моменту не останется никого, кто смог бы оказать ему помощь.
Отношения, о которых мечтал Сергей, любовью не были, он вообще не знал, что это такое. Среда, в которой он рос, не учила любить, а опустошала, принуждая к бестолковой нудной, из года в год, деятельности. Да и об отношениях ли он мечтал? Скорее требовал замещения его личный комплекс, или заполнения духовная пустота. Кенарь отчаянно хотел в глазах других вырасти, но не быть, а только казаться. Кенарев не ставил цель личностного роста, который требовал усилий, а бесконечно обманывал себя и других. Это, прежде всего, проявилось в его донельзя нелепой и странной «игре на трубе». Ведь если он осилил мелодии, то разумным было научиться играть на инструменте – саксофоне, а не изображать игру. Так, он не смог по уму воспользоваться наследством, которое вроде бы принял, даже взял себе имя бывшего хозяина трубы. Но музыкантом не стал, а как паяцем был, так им и остался, за что потом поплатился. Кенарь принял эстафету, от которой мог быть толк, но что называется, носил воду ситом. Он мог стать человеком, а предпочёл остаться птичкой.
Мысли доморощенного «трубадура» представляли собой аморфную кашу, они не оформлялись ни в какие формы. Кенаря можно было бы назвать и хамелеоном, мимикрирующим под все спектры окружающей среды. Его сущностью был калейдоскоп ощущений и эмоций, который трудно назвать жизненным опытом. Из всех уроков жизни Кенарь не усвоил ни одного, потому что не ставил перед собой ни одной задачи. Он только «примерял на себя одежды», которые были вечно ему велики и могли лишь насмешить тех, кто его неплохо знал. Впрочем, этим занимались и его одноклассники, соревнуясь в дискуссиях, от которых никому не было никакой пользы.
Но нельзя сказать, что Сергей Кенарев совсем не отдавал себе отчёта в происходящем со всеми советскими людьми, теперь уже бывшими советскими. Как ни странно, кое-что он понимал уже с детства.
…«Если человек строит храм с распеванием псалмов по ходу, – написал как-то маленький Серёжа в школьном сочинении на тему «Люди Будущего» корявым детским языком, – то, хотя храм и не имеет никакой хозяйственной пользы, кроме религиозного мракобесия, но таким путём можно вырастить человека коммунистического завтра. Но такого человека нельзя вырастить путём бытового рукоблудия – такого, как засолки грибов, обработки смородины и приготовления табуретов из кубометра ворованной обрезной доски… Монотонность и узкоколейность этого ежедневного труда, мало отличимого от смерти, – способна воспитать только желудочного эгоиста…»…
Положение главного героя усугубила «перестройка», годы безвластия и грубой трансформации государства. Мало того, что Кенарь сам по себе – бесструктурное создание, так ещё и оказался в среде зарождения хищных стихийных структур. В таком соусе не каждый-то цельный человек способен без духовных и материальных потерь удержаться на плаву и даже просто выжить, а уж полностью разбалансированный… мог стать только пылью. Кенарь – это даже не человек нового времени, он паразит, но не агрессивный, потому что перемены в стране устанавливали паразиты совсем другого класса – Хищники, охотившиеся так, что жертвы их никогда не видели. А жертвами в романе были все его герои. Никто не понимал, что происходит в стране, кто кому что должен и кто в чём виноват. Все находились под воздействием какого-то фимиама, заставлявшего всех и каждого бесконечно разглагольствовать о политике, происходящих в стране переменах, выборе пути, но так никакой и не выбрать. Все находились в состоянии некоего ожидания эффекта от неутихающей общезаразной болтовни и где-то даже в форме поэзии. Кстати, стихов в романе «Певчий Кенарь» немало, причём довольно высокого уровня, хотя их автор – герой того же романа, вроде как не известен. Я могу ошибаться, но ничего не остаётся, как предположить, что их автором является сам А. Леонидов.
В неискушённые души советских людей с экранов телевизоров обильно лились мутные реки вранья, сориентироваться в которых не представлялось возможным. Советский человек был привычен верить всему, что вещало телевидение и писали газеты, потому что до сих пор это вполне соответствовал реальности, в которой пребывал народ. Критическим мышлением обладал далеко не каждый, хотя как, оказалось, у Кенаря в зародыше оно было, но тот не считал для себя возможным свободно, как другие, высказываться, он только всех слушал. Вообще был самым «благодарным слушателем». Кенарь думал о себе, как о слабо интеллектуальном идиоте. Так полагало всё его окружение, сделав его неуверенным в себе, хотя в его силах было прекратить пустые дискуссии. В нём были задатки куда более масштабного видения общественных процессов, но этот потенциал никем, в том числе им самим, не был обнаружен, возбуждён и в итоге забродил.
«…Кенарев неоднократно слышал, что его обезумевшая страна уничтожила «самых лучших», с маниакальным упорством вдавливая их в землю или за границу, где само собой, рай земной, – только почему-то лучшие люди туда трудно выдавливаются. Жертвы сталинизма с телеэкрана уверенно перевалили за число населения страны, так что убитых насчитывали уже значительно больше живых, и это почему-то никого не смущало.
Оставшийся в стране генетический мусор и плебейский сброд не хотел воспользоваться возможностями и радоваться освобождению, и даже против КПСС бунтовать ходил плохо – хотя КПСС его к этому всемерно призывала и провоцировала. Антропологические отбросы, оставленные столетием расстрелов и подавления лучших людей, – не умели ценить счастье вхождения в мировое сообщество и облегчение возврата на столбовую дорогу цивилизации.
Парадоксальным образом одновременно и с одинаковой яростью в стране клеймилась и коррупция, и зависть к чужому богатству. Требовали вернуться зачем-то к «ленинскому облику коммуниста», и вместе с тем – обогащаться, ловить удачу, красиво жить и больше получать».
Автору романа удалось совершенно точно уловить, почему народ СССР не встал на защиту советского строя. Он был духовно опустошён, растворён идеей непонятной никому перспективы. При всей своей образованности, в сравнении с остальными странами мира, идущими капиталистическим путём, самый читающий народ оказался бессильным созерцателем собственной смерти.
В развязке романа «Певчий Кенарь» главный герой становится свидетелем расправы в салоне трамвая над мужчиной в возрасте. Начало конфликта лежит за пределами развернувшейся перед Кенарем драмы, всё началось ещё на остановке, а в трамвае просто продолжилось. Закончилось тоже всё за пределами вагона, на одной из следующих остановок.
В то время в транспорте перестало работать отопление, как и многое другое, если не почти всё, в условиях бесхозяйственности. Трамвай, насквозь промёрзший, выступил в романе символом унижения человеческого достоинства, образом погрузившейся в капсулу души, ставшей холодной и чёрствой. Никого не интересовало начало конфликта, его причина и конец, никто не спешил на помощь, и жертва к ней не взывала, ибо осознавала тщетность. В вагоне повис дух обречённости и абсолютной немоты всех пассажиров и участников. Мужчину избивали на фоне поголовного молчания! Избиваемый не звал на помощь, мучители не комментировали побои, пассажиры-свидетели не вмешивались, а водитель продолжал делать свою работу – привычно вёл трамвай. Каждый невольный участник драмы «занимался своим делом», ехал в свою сторону, кто куда. Всех сковал страх, который, как известно, убивает поодиночке. То, что было советским народом, перестало существовать ещё до «перестройки», когда каждый вошёл в «свой трамвай», в котором вначале отопление было, как признак общего блага, а когда оно исчезло, стало ничейным, люди стали бездушными, холодными к чужой беде. А общее тоже стало чужим! Значит, и к самим себе.
Вопрос о власти в романе возник, как вопрос о безвластии, когда все люди оказались брошенными на произвол судьбы. Контакт народа с властью был полностью утрачен, она просто скрылась, а управлялась страна… телевидением, вещавшим о необходимости перемен и протестах, на которые подталкивали ничего не понимающих людей. Что касается героев романа – одноклассников, то они вышли в раз изменившийся мир, в котором им было предложено только соревнования в дискуссиях и в соответствии некоему новому имиджу. Когда настали лихие 90-е, народ просто ждал и терпел, потому что не знал, что защищать. Цель социализма – быть сытым и одетым, в принципе, уже была достигнута, в СССР не было нищих, бездомных и безработных, если бы ни инициированные внутренним врагом продуктовые и промышленные диверсии – деятельность неких невидимых групп в аппарате управления, в эшелонах высшей власти.
…«Ужасы ХХ века, на которые с ежедневным упорством открывала народу глаза «совесть нации», должны были, теоретически, внушить счастье и благоговение перед современной державной менопаузой, в которой власть не только не свирепствует, но даже и вовсе не появляется. Но почему-то радость собственной ограждённости от «чёрных воронков» и полноты самовыражения никак не приходила к Кенареву посреди разрушающихся систем разрушающегося города. В самоустранении власти из жизни людей, как бытовой, так и духовной, – было что-то унылое, дымное, коптящее, и даже хорошие деньги в хорошем ресторане не могли горечь этого дыма развеять»…
Недоумение от крушения старой картины мира парализовало волю народа, а сюжет с избиением пассажира в салоне трамвая звенел запредельной нотой. Обычно в художественных фильмах такие моменты озвучивают неким заглушающим все остальные звуки писком, который слышит человек после сильного удара по голове (думаю, что роману «Певчий Кенарь» предстоит экранизация). Сотрясение мозга, так можно назвать феерический момент его развязки. Всё, что происходило в салоне трамвая, было запредельным, обычно такое погружается в бессознательное и наступает посттравматическая амнезия. Обрыв памяти… вообще… обрыв!
Начало и конец драмы оказался в принципе психологически несвязуемым. По сюжету в пределах трамвая пассажиры были не в курсе причины избиения, потому каждый мысленно себя оправдывал и молчал. А вдруг за дело?! Каждый в этой ситуации нашёл поблажку своей совести и оправдание своего бездействия. Он – не зачинщик, не участник, и значит «совесть его чиста». Кенарь тоже вошёл в ступор, но будучи уже не раз битым и свидетелем избиения, он стал носить с собой топорик для разделки мяса, который, привязанный леской к руке (чтобы не выпал), прятал в модном фирменном пластиковом пакете, какие были тогда в диковину. Но применить оружие всё равно не смог, топорик в тот момент вообще его тяготил, ибо заставлял действовать уже одним только своим наличием, а парень был слаб. Кенарев вроде бы подготовился как раз для такого случая, словно знал, что впереди его ждёт нечто страшное… но в самый острый момент воля к действию его покинула. Потом он предпринял попытку «позднего зажигания» и выскочил на следующей остановке. Зачем? Он и сам не знал… и застал труп.
Ничем и никем не объяснимая бессмысленная смерть советского человека со странной внешностью, спереди лысого, а сзади с длинными волосами. Упитанный мужчина, простой обыватель, убитый бандитами, – это образ нашей повергнутой внутренним врагом огромной страны – Советского Союза. В образе этого гражданина легко угадывается не умолкавший в своей демагогии коллективный «Горбачёв», которому почему-то верили, а сзади – это был «поп в рясе». В данном персонаже сплелось два миропонимания, и это с ними расправились бандиты – атеизмом и православием одновременно. Так гражданин и остался лежать опрокинутый, «православной спиной» на холодной земле с открытым в смертной немоте ртом.
Это событие полностью раздавило Кенарева, окончательно повергло в прах и без того его зыбкую картину мира. Духовная рана материализуется после удара кулаком по хрустальному бокалу, той самой руки, что сжимала топорик, но не спасла человека.
На пиру, якобы в честь свадьбы, на которую Сергей Кенарев пригласил всех своих одноклассников, никто не спросил, где же невеста?! Произносились тосты, поднимались бокалы, но ни у кого не нашлось духа задать этот очевидный вопрос. Все видели страдание человека, но никто не собирался ему сочувствовать, в головах гостей крутились только злые мысли, навеянные сплетнями и завистью к тому, у кого по факту-то ничего и нет, одна только видимость. Но самое страшное, и это был тест на вменяемость, никто не смог вспомнить: какое у Кенарева отчество! И все покинули банкет. А главный герой остался за символом имиджа – богатым столом, но истекающий кровью. За многоточием романа вполне угадывается его печальный конец. О маленьком человеке, без угла, набитом комплексами, и пытавшемся приспособиться к жизни в стране умершего социализма, никто никогда не вспомнит.
С. Тара, для "Книжного Ларька"
Прочитать "Певчий Кенарь" А. Леонидова => https://denliteraturi.ru/artic...
Оценили 2 человека
5 кармы