Неприятное и некрасивое явление: обилие пищевых отходов на помойках. Люди недоедают. Но не в том смысле, что не насыщаются. А в обратном. Они недоедают приобретённое продовольствие. Надкусят – и выкидывают. «Это Путин виноват». В 90-е, да и в нулевые помойки были чуть ли не стерильны…
Человеческая история показывает два состояния: жесточайшие периоды голода, физического истощения – и периоды обжорства, пресыщения, утраты уважения к хлебу. Поскольку и то, и другое возможно (мы и то, и другое пережили в нашем поколении), возникает вопрос: разве и то, и другое – не дело рук человеческих?
Неужели так трудно изучить – что приводило к голоду, и исключить действия, к нему ведущие?
Наоборот – какая сверхсложность в том, чтобы, однажды достигнув продовольственной безопасности, повторять совокупность действий, приведших к ней, и «никогда больше»?
+++
Далеко за рамки борьбы СССР и англосаксов в ХХ-м веке выходит проблема рационализма и волюнтаризма в хозяйстве. Отбросив историческую конкретику, скажем в общем смысле: в замкнутой системе, научившись кормить себя, человек воспроизводит расширяющуюся матрицу разумных действий, отчего их продуктивность, конструктивность растут.
В замкнутой системе у человека выбор невелик: или следовать за Разумом, или скатится в разруху-голод. Последнее, как вы понимаете, «на любителя», и редкого…
+++
Но всё меняется, когда мы говорим о системе разомкнутой, «открытом обществе»! Именно в силу того, что оно открыто – ему необязательно получать необходимые блага «из себя», из собственного производства. Можно их «хапнуть» на стороне, тем или иным способом (грабежом, воровством, неэквивалентным обменом ложной торговли и т.п.).
Мыслители, пытаясь понять эту разницу между закрытой системой (в которой хочешь жить – надо организовать по уму продуктопроводы) и открытой системой (где «мы нападаем, нас нападают»), дали довольно громоздкие определения «теллурократии» и «талассократии».
Проще говоря: «власть земли» и «власть моря».
В пределе развития это рождает «социализм» и «национал-социализм». Термины, конечно, условны, и групповое обогащение за счёт истощения внешних сред касается не только нации (как в гитлеризме), но и иных привилегированных групп. Смысл в том, что при сокращении числа пайщиков скорость и лёгкость движения к изобилию возрастают.
Иначе (проще) говоря:
У нас нет варианта не взять нужного нам: мы просто помрём.
Значит нужное - необходимо взять.
Его можно взять у себя (из собственного труда)
Его можно отобрать у других (путём грабежа и порабощения)
Так и получаются (через стремление взять нужное), соответственно, социалисты и фашисты.
Порабощение одного народа другим, одного человека другим приводит к тому, что порабощённые поневоле принимают на себя всё неприятное и тяжкое, что есть в жизни, освобождая поработителей для «свободы», т.е. жизни в одной приятности.
Когда либералы говорят «свобода лучше, чем несвобода» - они имеют в виду своё. То, что командовать, господствовать, жить по желанию – лучше (приятнее), чем подчиняться, жить нормированно.
Жить «не для радости, а для совести» - выдвинутая народом довольно жуткая дилемма, над которой чем больше думаешь, тем больше впадаешь в депрессию…
+++
Главный недостаток разумного хозяйствования, с точки зрения либералов – отсутствие в нём «экономических чудес». Если что-то разумно, то оно понятно разуму, следовательно, в нём нет ничего чудесного: только труд, технологии, цепочка последовательных действий.
Раздражающая черта разумности – прозрачность. Всё видно от начала до конца. Например, путь булки прослеживается в мельчайших деталях от земли до стола и тарелки. И на каждом этапе – закон сохранения вещества и энергии: ничто не появляется из ниоткуда и не пропадает в никуда.
Одни мыслители видели в этом достоинство разумного хозяйствования, другие же – его главный недостаток. Если весь путь продукта прозрачен, открыт всякому взгляду, то откуда же возьмутся сверхприбыли?
Речь в такой прозрачной системе обмена идёт уже не о прибыли даже, а о согласованном вознаграждении за ПОНЯТНОЕ участие. По сути, о зарплате! Об окладе или сдельщине!
+++
Для тех, кто стремится к прибыли, а особенно сверхприбыли, такое положение ужасно и безысходно. Если окружающее общество понимает всё, что ты делаешь, и в твоих действиях нет «двойного дна», нет какого-то непонятного людям фокуса – всё сводится к понятной оплате за понятный труд. И единственный выход получить больше денег – больше работать. Этот ресурс, мягко говоря, не безграничен (не говоря уж, что крайне дискомфортен).
Хотя социализм нигде так и не был построен – само предположение о его возможности приводит людей определённого склада в гнев и трепет. В свое й защите «права на мошенничество», на принцип «не пойман – не вор» они доходят до религиозного, исступлённого экстаза. Мало с чем может сравниться острота их антикоммунизма, эмоциональная насыщенность «зоологического антисоветизма».
Отсюда и принцип отношения к социализации: «маленькой её надо убивать, маленькой!». Ни в коем случае не дать ей даже 20 лет «внутреннего и внешнего покоя», не говоря уже о 100-летии!
Никто не знает, каким стал бы СССР, если бы ему дали 50 лет спокойной и доброжелательной обстановки, потому что – мы же помним – ему и года-то пожить спокойно не давали!
Краткий миг своего исторического бытия СССР пребывал, к тому же, в непрестанной лихорадке то горячих, то холодных войн. И потому удивительно, сколь многого он смог достичь в такой «нервной» и «нездоровой» обстановке!
+++
Если удалить, хотя бы частично, из жизни компоненту безумия и беснования, хотя бы в общих чертах, хотя бы приблизительно поставить хозяйство на разумных началах – жизнь налаживается стремительно, прогресс науки и быта – взрывной, что СССР и доказал.
Как, впрочем, и другое: для такой схемы обустройства жизни (по уму, по плану) – люди ХХ века явно ещё не дозрели и не были готовы. Материальный прогресс «века космоса и атома сопровождался мощнейшим психическим токсикозом, «аллергией на цивилизацию» у огромной массы людей «реального человечества» (скажем так, по аналогии с «реальным социализмом»).
Человек в массе своей к разумной жизни не готов. Он цепляется за элементы иррациональности в своей жизни, за элементы безумия и бесноватости, небезосновательно полагая в них часть своего существа, своего «Я». Удаление воровской компоненты, сведение всех личных доходов к зарплате, отсутствие «прибыли с ветра», «денег из воздуха» - встретило в людях устойчивое и энергичное сопротивление. Потому даже в лучшие годы СССР не могло быть до конца внедрено в практику.
+++
Так мы выходим на главную дилемму истории.
С одной стороны, люди без рационализации жизни, купаясь в иррациональности «свободы» и обмазываясь ею же всласть – никогда не смогли бы подняться выше животного уровня. И не смогут – поскольку в будущем нам именно зоологический уровень отношений и «светит»…
С другой стороны, пережим и передержки в деле рационализации отношений, их упорядочивания, узаконивания и превращения в понятные, целиком прозрачные (без рыночных «чудес») – вызывают в человеке (в силу его природы) взрыв «аллергии на цивилизацию».
Крайности смыкаются: СССР, который стремился всё построить «по уму», создал такую жажду безумия внутри человека, что в итоге скатился в яму с Кашпировскими и Чумаками. Когда человек готов бы поверить во что угодно – лишь бы уйти от беспощадной в своей ясности и однозначности научности…
+++
Переход человека в Ноосферу из жестокого и безумного животного мира – процесс очень сложный и диалектический. Здесь мы встречаем и простое «не хочу», и сложное «да, хочу», сказанное сгоряча. Это когда вначале согласился, поддавшись пропаганде, а потом почувствовал «смутные сомнения».
Попытка моментального перевода человека-полуживотного в разумное, рассудочное состояние провалилась, потому что не могла не провалиться. Поймать дикого зверя, вытащить из голода, холода, взаимного пожирания – в состояние благоустроенного «по науке» скотного двора – это не для человека. Это не решает проблем цивилизации, означая (в форме «безусловного базового дохода», эрзац-коммунизма) её тупик.
Перейти в Ноосферу человек может только путём постепенного замещения низших систем регуляции высшими, замещения интересов, потому что иначе получится, как в СССР: низшие мотиваторы отбирают, а высшие – толпе попросту непонятны и чужды. Отсюда и порыв к бегству, обратно в джунгли, к дикому образу жизни…
При этом, хоть человек отчасти ещё зверь, но он всё же не совсем зверь, и чисто-звериный образ жизни ему тоже чужд (отчего вослед кризису советского образа жизни возник кризис и построенного на противоположности западного образа жизни). Загнать человека обратно в саванну – такая же утопия, как моментально произвести всех людей в гиперответственных и суперсознательных «Платонов и Невтонов».
Между тем, дорвавшись до иррационализации, люди в состоянии «аллергии на прогресс» занялись ею упоённо, зашкаливающим образом.
Когда на протяжении жизни одного поколения поменялось несколько технологических укладов, когда видеомагнитофон, казавшийся ещё вчера вершиной технической мысли – за несколько лет превращается в «ретро» и архаику – это несёт в себе заряд огромного стресса. Крах СССР (и всех идеалов ХХ века) доказал, что человеческая психика не может так быстро перестраиваться.
Но альтернатива – это каменный век, в котором технологическая сфера вокруг человека не меняется тысячелетиями… Привычность, устойчивость привыкаемость абсолютны, а цивилизация испаряется.
+++
Учитывая фактор «аллергии на прогресс», чтобы снова не наступить на советские грабли – мы должны, тем не менее, говорить о явной чрезмерности иррационального в окружающей нас жизни, о явном перегибе в сторону сюрреализма, которому не видно ни конца, ни благополучного разрешения.
Либеральная «демократия», объявившая войну здравому смыслу под видом «борьбы с тоталитаризмом», потакая низшим началам в человеке, стремительно избавляется от всего разумного во всех системах, она несёт безумие и животность в любую сферу, играя на понижение, поощряя социальную энтропию.
И это – главная опасность. Не учтём её сегодня – завтра уже будет поздно…
Николай Выхин, команда ЭиМ
Оценили 11 человек
14 кармы