Гость Канцлерины. Отрывки из пьесы, найденной на просторах Сети. По мотивам

К сожалению, найденная рукопись была написано очень мелким неразборчивым почерком. К тому же, на её страницах местами присутствуют обширные жирные пятна, словно кто-то заворачивал в них рыбу. По этой причине содержимое первые первых трёх действий пьесы можно считать безвозвратно утерянным. Сохранились только лишь заголовки: 

"Случай в Томске" 
"Побег из Омска" 
"Кабаре Шаритэ" 

Более-менее сносно удалось восстановить и привести в читабельный вид только последнее, четвёртое действие. 

Орфография и пунктуация автора сохранены. 

Итак.

Действие четвёртое. "Возвращение блудного Лехаима".

Действующие лица:

Лехаим Завальный
Жорик Алдуров
Люба Соболиха
Маня Певчая
Актёры второго плана

Картина первая.

Путь-дорога.

На сцене Лехаим Завальный, бессменный художественный руководитель Театра-варьете имени Фонда Борьбы с Контрибуцией.

По сценарию Лехаим возвращается в свои родные пенаты из германского полона, куда его занесло совершенно непостижимым образом.

Предвкушая тёплый приём со стороны своих соратников-единомышленников, он браво вышагивает по сцене и припевает:

Наплевать, наплевать, надоело воевать
Ничего не знаю, моя хата с краю
Моя хата маленька, печка да завалинка
Зато не казённая, а своя законная...

Сам Лехаим плохо помнит, что же с ним приключилось тогда, во время летних сибирских гастролей его театральной труппы, по завершению которых он сам чуть было не стал трупом.

С кем он провёл ту ночь в номере томского отеля, и каким образом он в одночасье оказался в германском плену, да ещё в качестве "гостя" Канцлерины? Нет ответов. А поверить в действия нечистой силы или проделки кота Скрипалей Лехаим побаивается.

Правда, злые языки утверждают, что он запросто мог пасть жертвой неких могущественных силовых структур, которые таки не простили Лехаиму его разоблачительные телешоу, в которых он совершал разведывательные полёты при посредстве дрона-квадрокоптера над буржуйскими позициями-поместьями, распевая смешливые частушки:

Вот на дроне я висю
И картину вижу всю
Сидит жулик, пьёт какаву
Отвечаю я жулью:
Ты чего ж, едрёна вошь
Без мене какаву пьёшь

Но на то они и злые языки. Однако здравый смысл подсказывает, что версию с участием неких "могущественных силовых структур" в таком тривиальном деле, как отравление незадачливого летуна-лиходея, можно смело выбросить за борт.

Напротив, изучив быт и нравы самих обитателей Театра имени Фонда Боротьбы, напрашиваются неожиданные для самого летуна выводы.

А пока Лехаим шагает и даже не подозревает, что может оказаться в роли того самого киногероя, который тоже некогда летал над вражеским позициями, но, в отличие от Лехаима, летал не на дроне, а на воздушном шаре.

Но вот и здание родного Театра-варьете. Какой же приём окажут отважному летуну-худруку встречающие его сподвижники?

Картина вторая.

Фойе Театра-варьете.

Судя по лицам встречающих сподвижников, возвращение живого и здорового Лехаима как-то не очень вписывается в их собственные планы по управлению хозяйственной деятельностью Театра.

Лехаим с порога: – Приветствую вас, братья и сестры! Я вернулся!

Немая сцена.

Люба Соболиха отшатнувшись: – Караул!

Лехаим растерянно: – Соболиха, ты чего? Не признаёшь что ли?

Обращаясь к Алдурову: – Жорик, здравствуй! Скажи ты ей...

Жорик презрительно: – А я с посторонними не здороваюсь!

Лехаим: – Какой же я посторонний, я же Завальный. Брат твой идейный, Жорик!

Люба Соболиха гордо: – Евойный идейный брат Завальный – отравлен. Вусмерть! При посредстве... Жорик, тащи бумагу. Казенную!

Ропот среди актёров второго плана:

– Завальный.

– Похож.

– Нет, не Завальный.

– Нет, не похож.

Жорик прибегает с бумагой. Зачитывает вслух:

"Канцлерина 26-го Бранденбургского полка извещает вас о том, что брат ваш идейный, Лехаим Завальный, геройски отравлен! За веру, царя и коррупцию! При посредстве боевого отравляющего Новичка".

Пауза.

Ропот среди актёров второго плана:

– А корову-то дойную Лехаима продали.

– А хату-то Лехаима продали.

– А костюм-то Лехаима с отливом, того...

Жорик: – И деньги на твою панихиду истрачены, стало быть, нет у меня больше брата!

Лехаим: – Да живой я, братцы! Не верите? Нате, пощупайте!

Соболиха: – Ещё чего! Сказано, наш Лехаим Завальный геройски отравлен, значит отравлен. При посредстве.

– Да живой я! – клянётся "отравленный за веру, царя и коррупцию".

– Это после боевого Новичка-то!? – ухмыляется Жорик. – Нет у меня больше брата!

– Да, Завальный я!

– Да хоть какой. Деньга на твою панихиду истрачены! – стоит на своём Жорик.

– Живой я!

– Геройски отравлен! При посредстве.

– Лехаим я!

– Нет у меня брата!

Понуро опустив голову, Лехаим поворачивается и уныло бредёт прочь за кулисы, сопровождаемый неодобрительными взглядами бывших сподвижников.

Тем временем откуда-то доносятся звуки патефона и на сцене появляется несравненная Маня Певчая. Словно бабочка, выпорхнувшая на свет из густого лондонского тумана, Маня мгновенно приковывает к себе всеобщее внимание.

В руках у неё небольшая пластиковая бутылочка, на этикетке которой угадывается символический знак в виде черепа с двумя куриными косточками. Патефон звучит громче и Маня, игриво помахивая бутылочкой, запевает:

Я так прелестна и бесподобна
Я, как известно, для всех удобна

Любовь, как вьюга, а мы кочуем
И друг без друга мы не ночуем

Любовь отрава, пойди, попей-ка
Судьба индейка, а жизнь копейка

Je vous aime, я так хочу
Давайте вместе подуем на свечу.

Вдохновлённые завораживающим голосом Мани, "братья и сестры" заводят причудливый хоровод вокруг "прелестной" шансонетки и подхватывают хором:

Давайте вместе подуем на свечу
Давайте вместе подуем на свечу.

Занавес.

Послесловие.

Кто будет следующим, кому Лехаим передаст принятую им самим от Скрипалей эстафету, и кому выпадет честь пополнить список недо- "отравленных при посредстве" героев?

Ведь отравлениям, как известно, стоит только начаться, а там уже их ничем не остановишь.©

Да, и почему упомянутая в пьесе "бесподобная" Маня Певчая вызывает столь странные ассоциации с обозначением тяжёлого советского транспортного вертолёта Ми-6?

Нет ответов.