Всем доброго времени суток!
Прошу прощения у уважаемых читателей за большую задержку с выходом очередного материала. Увы, вашему покорному слуге покой только снится, ибо суровая работа отнимает слишком много драгоценного времени.
В продолжение поднятой темы вашему вниманию представляется «Отчет о вторжении Эдуарда III во Францию (20 сентября — 17 октября 1339 г.)». Данный документ довольно объемен. Поэтому он был несколько подрезан в процессе подготовки статьи. Тем не менее, читателю потребуется набраться некоторого терпения.
Тем читателям, кто не знаком с первой частью данных материалов, настоятельно советую сначала с ней ознакомиться (https://cont.ws/post/272124). Иначе вся прелесть статьи будет не совсем непонятна.
« … Начало вторжения нашего государя, короля Эдуарда, в королевство Французское.
В год Нашего Господа 1339, накануне дня Святого Матфея (т.е. накануне 21 октября), наш государь – король Английский вторгся с пожарами в земли Камбрези, а на следующий день монсеньор Эдуард Монтэгю отправился в набег и захватил один очень мощный замок, где было убито и взято в плен большое количество французов. И в тот же день названному монсеньору Эдуарду был сдан еще один замок. Тем же днем монсеньор Ватье де Мони захватил замок Тён-Л'Эвек, где было взято в плен много знатных французов. Оный замок король пожаловал ему в личное владение.
В ближайшую пятницу наш государь подошел к К амбре на расстояние двух лье, а на следующий день он подступил к городу с другой стороны и, раскинув лагерь в одном лье от него, провел там пятнадцать дней.
Накануне дня Святого Михаила (т.е. накануне 29 сентября) граф Саффолк отправился в набег и захватил очень мощный замок под названием Больми (Byalmeys). Там было убито и взято в плен много французов. В день Святого Михаила к нашему государю-королю прибыл герцог Брабантский с весьма большим отрядом.
В течение всего этого времени сеньор Фалькенберг и монсеньор Жан д'Эно оставались под городом Камбре; а в самом городе от имени короля Франции находились епископ Камбрейский, граф д’Арманьяк, сенешаль Бокера, сир де Боже, сир де Креки – хранитель казны, посланной туда королем Франции, сир де Монфокон, монсеньор де Витри, Тибо Женевский (de Genay) и городская община.
В ближайшую среду после дня Святого Михаила (6 октября) к нашему королю прибыл маркграф Бранденбургский, сын императора.
В день Святого Дионисия (9 октября) наш государь-король вторгся в королевство Французское и заночевал в аббатстве Мон-Сен-Мартен, что в Вермандуа. В тот же день, когда он прибыл в названное аббатство, сир Гастингс, граф Пемброк, и другие сеньоры посвятили там в рыцари великое множество воинов. На следующий день к нашему государю-королю прибыли кардиналы, чтобы ходатайствовать о мире. И в тот же день подвергся штурму один очень мощный замок, который называется Оннекур. Под ним был убит очень отважный рыцарь монсеньор Томас Поингс и другие воины – все сплошь англичане и немцы.
В канун дня Святого Гальфрида (накануне 16 октября) вернулись кардиналы с ответом [противника].
В день Святого Каликста (14 октябоя) король выступил из названного аббатства и пришел под город Рю-Сен-Бенуа, что в двух лье от Сен-Кантена. В тот же день наш король велел возвестить в своем войске, что всем, кто пожелает перейти на его сторону, он пощадит жизнь, здоровье и все их замки, а те, кто откажется, будут поставлены вне всяких условий. В тот же день граф Дерби, граф Нортгемптон и граф Солсбери совершили набег до ворот Лана и спалили разные местечки в Ланнуа до самого города Креси. Следующим днем наш государь-король перешел большую реку под названием Уаза и провел на ее берегу три дня.
Накануне дня Святого Луки Евангелиста (накануне 18 октября) к нашему государю-королю прибыл герцог Брабантский и сказал, что его люди испытывают большую нехватку припасов и что из-за этого, а также из-за заморозков ему совсем не выгодно здесь оставаться. Наш государь-король был крайне огорчен этими словами герцога. И сказал он ему в ответ: «Дорогой кузен, я вас прошу, давайте поедем дальше, чтобы выполнить наше предприятие, и Господь нам во всем поможет. Ведь у меня достаточно продовольствия, и я поделюсь с вами и вашими людьми. Мы выпряжем наших лошадей из повозок, снимем с них большую поклажу и, посадив на них наших пехотинцев, будем ехать изо дня в день, пока не встретим наших врагов. Стремительно двигаясь вперед, мы найдем достаточно продовольствия.
Герцог и другие знатные сеньоры переговорили между собой и сказали, что им вовсе не выгодно ехать дальше … ».
Одним словом, через несколько недель в армии союзников начались некоторые проблемы со снабжением. И это при том, что территории, по которым проходила армия беспощадно разорялись. По всей видимости, ушлые англичане и их товарищи тащили в основном драгмет и иные ценности, не заморачиваясь фуражом и провиантом. Возможно также, что герцог Брабантский просто саботировал весь процесс, не желая сильно пакостить могущественному соседу, поскольку боялся получить много-много неприятностей, на которые французы были большими выдумщиками.
Понятно, что нормальным выходом в такой ситуации было бы устроить баталию. И да победит сильнейший. К тому же, среди французов существовала влиятельная «партия войны», желавшие стяжать побольше уважухи.
Далее начинается самое интересное. Обе стороны попробовали договориться о месте, времени и условиях проведения сражения. Как говорили в 1990-е – забить стрелку.
« … В тот же день король Богемский, сир де Нуайе, коннетабль Франции и герцог Лотарингский послали письмо, скрепленное печатью Галлуа де Ла-Бома (занимал должность гран-мэтра арбалетчиков, т.е. командующего всей пехотой).
Поскольку Галлуа де Ла-Бом совершенно не был знаком ни с нашим государем-королем, ни с его людьми, он послал эти письма к своему кузену монсеньору Югу Женевскому, находившемуся в королевской свите, и попросил его, чтобы он соизволил их представить нашему государю-королю. Содержание этих писем приводится ниже … ».
Грубо говоря, крайним назначили человека из не самого знатного семейства, которого по большому счету вообще мало кто знал. Этот факт сам по себе замечателен.
« … Письмо Галлуа де Ла-Бома, гран-мэтра арбалетчиков, посланное монсеньору Югу Женевскому.
Дражайший кузен, я посылаю вам мое письмо, написанное для прегрозного государя, короля Англии, и прошу вас, чтобы вы соизволили передать его по назначению. И дабы его содержание не вызывало сомнений, монсеньор Богемский, монсеньор Нуайе, монсеньор коннетабль и монсеньор Лотарингский дружно выступают поручителями за достоверность всего, что я в нем пишу.
Да хранит вас Господь! Написано в Сен-Кантене, в семнадцатый день октября.
Отдельное письмо, посланное Галлуа де Ла-Бомом нашему государю – королю Эдуарду.
Прегрозный государь, знайте, что мой государь повелел сообщить вам следующее. Он прослышал, что вы повсюду говорите, что будь вы точно осведомлены о его намерении сражаться, то подождали бы его пятнадцать дней или даже три недели, дабы дать ему битву. Знайте же, что если вы соизволите подождать до ближайшей среды (т.е. до 20 октября), то мой государь расположится столь близко от вас, что уже в четверг, в любое время дня, или же в пятницу он будет готов с вами сразиться.
Лишь бы только вы были в подходящем месте, дабы вода, большие укрепления или иные препятствия не помешали ему подойти к вам. Если вы действительно это сделаете, я вам ручаюсь от имени моего государя-короля, что вы ни в коем случае не будете обмануты. И чтобы вы, прегрозный государь, были уверены, что вас не заставят ждать напрасно, монсеньор Богемский, монсеньор Нуайе, монсеньор коннетабль и монсеньор Лотарингский дружно перед вами ручаются за достоверность всего, мною написанного.
Написано в Сен-Кантене, в семнадцатый день октября, ночью.
Ответное письмо, посланное монсеньором Югом Женевским сеньору Галлуа де Ла-Бому, гран-мэтру арбалетчиков.
Дражайший кузен, я получил и выслушал ваше письмо, а затем, как вы просили, представил его моему прегрозному сеньору, королю Англии. По этому поводу мне велено передать вам следующее. Дражайший кузен, вы с полной очевидностью знаете, что монсеньор король Англии вторгся в королевство Французское и провел в нем вот уже три недели и даже более, и его пребывание здесь было столь явным, что король, ваш сеньор, уже давно мог бы дать ему битву, если бы пожелал. Тем не менее монсеньор король Англии задержится в оном королевстве до указанного вами дня и более, дабы дать битву вашему сеньору королю, если тот пожелает прийти. Я объявляю вам это по распоряжению монсеньора короля и по совету монсеньора маркграфа Бранденбургского, герцога Брабантского, герцога Гельдернского, маркграфа Юлихского, монсеньора Фалькенберга, монсеньора Жана д'Эно и других знатных господ. И, дражайший кузен, то, что вы делаете, непременно делайте с прямым свидетельством короля Богемского, герцога Лотарингского или иных знатных сеньоров, ибо английские сеньоры не имеют о вас ни малейшего понятия. И если, как вы заявляете, вы действуете по указанию вашей стороны, то ваша просьба не останется невыполненной.
Да хранит вас Господь. Записано близ Ориньи-Сен-Бенуа, в девятнадцатый день октября».
Ответное письмо короля Богемского и других сеньоров монсеньору Югу Женевскому.
Мы, Иоанн, Божьей милостью король Богемский и граф Люксембургский, и Рауль, той же милостью герцог и маркграф Лотарингский, нашему милому кузену монсеньору Югу Женевскому, сиру Воррэ и Отона, шлем привет.
Мы внимательно прочли то, что вы пишете гран-мэтру арбалетчиков и монсеньору королю Франции. И знайте, что монсеньор король Франции сделает все, о чем названный гран-мэтр арбалетчиков написал королю Англии, и мы вам за это твердо ручаемся. Но только пусть место будет подходящим для битвы и пусть названный король Англии продвигается вперед настолько неспешно, чтобы монсеньор король Франции мог его догнать, идя с той скоростью, которая подобает таким войскам, как войско короля Франции и войско короля Англии.
И знайте, что король Франции намерен, не мешкая, выступить уже в ближайшую среду, дабы совершить, и в самой полной мере, то, о чем сказано выше и о чем командир арбалетчиков написал королю Англии.
В свидетельство чего мы скрепили эту грамоту нашими печатями.
Записано в лагере монсеньора короля Франции под городом Сен-Кантеном, во вторник, в девятнадцатый день октября».
В этой переписке прекрасна буквально каждая фраза. Даже комментировать тут особо нечего. Особенно веселит пассаж, мол, мы согласны, но кто ты такой? Давай, мол, доказательства, что это не развод )))
Далее читатель увидит, получилось ли у высоких договаривающихся сторон решить вопрос о сражении. В прочем, для тех, кто читал первую часть материала, в этом вопросе нет никаких секретов.
« … Боевые построения англичан во Фламанжери (23 октября 1339 года).
Ниже описан превосходный и славный боевой порядок, который был учинен нашим государем – королем Эдуардом в тот день, когда он думал и надеялся дать битву.
Канун дня Святого Луки наш государь-король провел, не двигаясь с места, дабы посмотреть, не пожелают ли французы прийти к нему на битву. На следующий день он продвинулся на три лье вглубь земли Тьераш. В среду король проехал еще два лье и, раскинув лагерь в час прим, провел там весь день, спокойно поджидая французов. В четверг король проехал еще на три лье дальше в Тьераш, сжигая все перед собой и на шесть лье кругом. Пятницу он провел, никуда не двигаясь и поджидая короля Франции, ибо это был последний день того срока, который был назначен для битвы. Однако французы в тот день так и не пришли.
На закате, когда сеньоры уже постановили, что следующим утром снимутся с лагеря, от короля Франции прибыл один посыльный и попросил, чтобы следующим днем король Англии соизволил занять свое место, и тогда ему точно будет дана битва. Наш государь-король воспринял эту весть с великой радостью.
Сразу после отъезда посыльного он велел созвать свой совет и обсудил с ним, что следует делать. Советники постановили дожидаться битвы. Тогда король велел выдать своим лучникам луки и стрелы, и задолго до рассвета они отправились занять место, которое находится на земле аббатства Клерфонтэн, в одном лье от Фламанжери и называется Мон-Мад.
Той же ночью монсеньор Ватье де Мони и монсеньор Вульфар де Гистель поехали в сторону французского лагеря и, напав на дозорных, многих из них убили. Французское войско так всполошилось, что всю ночь простояло в боевом строю, не смея спать из страха перед англичанами».
Т.е. перед возможным сражением англичане отправили целую банду за языками. Кстати говоря, монсеньоры де Мони и де Гистель были местными рыцарями, воюющими на стороне Англии. Это тоже важно подчеркнуть. В разведку ходил не абы кто. Реально оба этих господина были очень крутыми мужиками.
«Поутру, когда рассвело, наш государь-король сошел со своего боевого коня и велел всем своим людям спешиться. Затем он построил своих воинов в боевые порядки: лучников по бокам от латников, а уэльсцев с их пиками –по бокам от лучников. И построили они свои отряды столь хорошо, сколь только могли. Затем пришли немцы и брабантцы и весьма подивились построениям англичан. И увидели они, что эти построения хороши и удачны и что король и все его люди держатся уверенно и готовы сражаться и умереть, не сходя с этого места.
Затем король послал рыцарей и оруженосцев, дабы разведать местность и французский лагерь. В час прим эти разведчики вернулись, привезя с собой одного пленного французского разведчика. Когда его привели к нашему государю-королю, он совершенно точно сказал, что французы выдвинулись вперед, и это было верно, ибо наши люди, находившиеся за пределами лагеря, уже заметили их приближение. Тогда наш государь-король крайне обрадовался, и его люди, видя, как он воодушевлен, тоже очень приободрились. Затем пришло к нему великое множество воинов, желавших получить рыцарское звание из его рук, и он с радостью им его дал».
Т.е. мы видим, что разведка велась до самого столкновения. Война между аванпостами шла по полной программе.
«Когда эти воины стали рыцарями, наш государь-король, граф Дерби, граф Нортгемптон, граф Солсбери, граф Саффолк и другие знатные сеньоры велели привезти вина, чтобы напоить всех своих людей. Затем король призвал пленника, захваченного утром, и, даровав ему жизнь и свободу, послал его назад к королю Франции. И велел ему сказать, что он и его люди вовсе не вежливы, коль скоро они не выполняют своих обещаний и так задерживают людей, которые изо дня в день терпели большие тяготы ради просьб, что были в их письмах».
Мягко говоря, тут обе стороны выставили себя сущими хамами. Французы – потому что долго оттягивали битву. Англичане – потому что самым наглым образом выразили свое неудовольствие данным прискорбным фактом.
«Когда посланец уехал, наш государь-король отправился к своим полкам и отрядам, которые стояли в авангарде союзного войска. Наш государь-король взял под свое начало центральный полк. В нем были собраны сеньоры, коих я вам назову: прежде всего, епископ Линкольнский, монсеньор Эдуард Моунтмер, монсеньор Анри Фландрский, монсеньор Джон Дарси, монсеньор Генрих Феррерс, монсеньор Джеффри Скроуп, монсеньор Томас Брэдстоун, монсеньор Джон Бъюмонт, монсеньор Роберт Феррерс, монсеньор Вильям Фитц-Уорен, монсеньор Рейнольд Кобхем, монсеньор Ватье де Мони, монсеньор Джон Moлинз, монсеньор Джон Норвич, монсеньор Морис Беркли, монсеньор Джон Монтгомери, монсеньор Томас Холланд, монсеньор Джон Страйвелин, монсеньор Рудольф де Гистель и многие прочие рыцари. А в его полку правой руки находились граф Дерби, граф Саффолк, сир Сай, монсеньор Николь де Контело и множество других знатных господ. В его полку левой руки находились граф Нортгемптон, граф Солсбери, граф Пемброк и великое множество воинов.
Во второй боевой линии стояли отряды императорского сына, маркграфа Бранденбургского, герцога Гельдернского, маркграфа Юлихского, графа Бергского, сира Фалькенберга, монсеньора Жана д'Эно и других великих сеньоров.
В арьергарде был только лишь герцог Брабантский со своими людьми. Он пошел посмотреть, как построены и расставлены силы нашего государя-короля, и, едва он узрел превосходные построения, а также великий задор и веселье нашего сеньора-короля, то вернулся к своим людям и велел объявить по всему своему полку, что тот, кто принесет ему кусок знамени французского короля величиной с ладонь, получит от него за свой труд 1000 флоринов в час нон (это, мягко говоря, до хрена – годовой доход двух-трех средних баронов).
Когда отпущенный пленник прибыл к королю Франции, то поведал, как он был схвачен и переговорил с английским государем-королем, каковой, будучи очень любезен и горя желанием биться, пожаловал ему жизнь и свободу, дабы он вернулся к королю Франции и передал, что англичане прождали его уже половину ночи и весь день. Затем король Франции спросил его о боевом построении англичан, и тот ему начал рассказывать. Тогда французы приуныли и очень встревожились. Сильно дивясь, они говорили между собой, что король Англии отчаянный человек, коли он первым осмелился войти в их землю, убить их людей, сжечь их города, разрушить их замки и до последнего ждать в чистом поле всю мощь короля Франции, чтобы сразиться с ней. Тогда сказал король Франции: «Клянусь святым Дионисием, если он желает своими безумствами привести своих людей к погибели, то я этого вовсе не сделаю, ибо нам тоже придется отвечать пред Господом за его безумства. Но вернемся назад и спасем себя и наших людей. А врагов мы еще встретим в другой раз, при более выгодных для нас обстоятельствах».
Дорогой читатель, вот как после того можно относиться к королю Франции Филиппу VI Валуа? Сам позвал на бой и сам же на него не явился. Чисто практически, конечно, это было верное решение. Но в моральном плане нанесло личному авторитету короля огромный урон. Впоследствии это событие самым негативным образом повлияло на ход всей войны.
«Когда наш государь-король услышал, что французы отступили, то крайне изумился, как такие добрые воины могут бежать, не сдержав обещаний, которые они ему дали в своих письмах.
Король Франции бежал к Сен-Кантену, позорно бросив своих людей. Он не смел остановиться ни в одном месте до тех самых пор, пока не укрылся за стенами Сен-Кантена. А наш государь-король отправился в обратный путь и с Божьей помощью благополучно его завершил. Аминь.
Общий счет местечек и замков, которые были сожжены и разрушены: двадцать одна сотня и семнадцать».
Вот такой любопытный документ. Если сравнивать его с рассказом из 1-й части, то разница видна невооруженным глазом.
В следующей части будут приведены отрывки из Фландрской хроники и еще одного прелюбопытного документа.
Засим разрешите откланяться.
Искренне Ваш
Armagnac
Оценили 20 человек
40 кармы