Как ранний жизненный опыт записывается в ДНК

Сегодня стала публичной информация об участии женщин в военных действиях, вплоть до штурмовиков. Но эту тему множество авторов рассматривали с точки зрения целесообразности и эффективности таких бойцов, некоторые вспоминали о последствиях для демографии. Но я не встречал оценки этих фактов с точки зрения эпигенетики и генетики, которая абсолютно точно может предсказать, КАКИМ вырастет следующее поколение с точки зрения и здоровья и с точки зрения массового повреждения психики. Добавьте к этому статистику невероятно выросшего количества детских домов… Призываю читателя потратить 16 минут, углубившись в тему в переводе на русский, или посмотрите по ссылке в оригинале на английском.

https://www.ted.com/talks/mosh... 

Всё началось в тёмном баре Мадрида. Я случайно встретил коллегу из Университета Макгилл, Майкла Мини. Мы выпили несколько кружек пива, и, как все учёные, он поведал мне о своей работе. Он сказал, что заинтересовался тем, как мамы-крысы вылизывают детёнышей после рождения. Я сидел и говорил: «Вот на что уходят мои налоги… на подобные гуманитарные исследования».

Он стал рассказывать мне, что крысы, как люди, вылизывают своих детёнышей самыми разными способами. Некоторые матери — много, другие — очень мало, а большинство — посередине. Интересно посмотреть на этих крысят, когда они вырастают, — спустя долгие годы по человеческим меркам, гораздо позже смерти их матери. Это совершенно разные животные. Те, за кем много ухаживали и часто вылизывали, кто получал такой заботы больше всего, не переживали без повода. У них было другое половое поведение. Он жили иначе, чем те, о ком матери заботились не так сильно.

И я подумал: «Это что, магия? Как так получается?» Генетики сказали бы вам, что у крысы, возможно, был ген «плохой матери», передававшийся из поколения в поколение и заставлявший её детей постоянно беспокоиться, что всё это определяется генетикой. А возможно ли, что здесь происходит что-то другое?

С помощью крыс мы смогли найти ответ на этот вопрос. Для этого мы провели эксперимент по перекрёстному воспитанию. В нём выводок — детёнышей крысы — при рождении отделили от матери и передали двум видам приёмных матерей… не настоящим матерям, а тем, кто позаботится о детёнышах: часто вылизывающим крысят и редко вылизывающим.

 

С крысятами, которых вылизывают редко, можно сделать совершенно иное. Был получен удивительный результат: неважно, какой ген вы получаете от матери. Названные особенности крыс не определялись биологической матерью. Всё зависит от самки, которая заботится о крысятах. Так как же это может работать?

Я специалист по эпигенетике. Меня интересует, как гены маркируются химическими веществами во время эмбриогенеза, когда мы находимся в утробе наших матерей, и как мы решаем, какой ген будет экспрессироваться в какой ткани. В мозге экспрессируются другие гены, чем в печени и глазах. И мы подумали: возможно ли, что мать каким-то образом перепрограммирует гены своего потомства своим поведением? Мы потратили 10 лет и обнаружили, что существует каскад биохимических событий, посредством которых вылизывание и уход матерью, забота матери преобразуются в биохимические сигналы, которые поступают в ядро и ДНК и программируют их по-другому.

 

Итак, теперь животное может подготовиться к жизни: будет ли жизнь суровой? Будет ли много еды? Будет ли вокруг много кошек и змей, или я буду жить в престижном районе, где все, что от меня требуется, - это вести себя хорошо и подобающе, и это принесет мне общественное признание? И теперь можно задуматься о том, насколько важным этот процесс может быть и для нашей жизни.

Мы наследуем нашу ДНК от наших предков. ДНК древняя. Она сформировалась в ходе эволюции. Но это не говорит нам о том, родитесь ли вы в Стокгольме, где летом дни длинные, а зимой короткие, или в Эквадоре, где круглый год одинаковое количество часов в сутки.

 

И это оказывает огромное влияние на нашу физиологию. Итак, мы предполагаем, что, возможно, то, что происходит в раннем возрасте, те сигналы, которые поступают от матери, сообщают ребенку, в каком социальном мире ему предстоит жить. Это будет суровый мир, и вам лучше не беспокоиться и не испытывать стресс, иначе в нем будет легко, и вам придется измениться. Будет ли в этом мире много света или мало? Будет ли в этом мире много еды или ее будет мало? Если вокруг нет еды, вам лучше развить свой мозг, чтобы набрасываться на еду всякий раз, когда вы видите ее, или откладывать каждый кусочек пищи в виде жира.

Так что это хорошее решение. Эволюция выбрала это, чтобы позволить нашей неизменной древней ДНК динамично функционировать в новых условиях. Но иногда все может пойти не так, как надо, например, если вы родились в бедной семье, и вам сигнализируют: "Тебе лучше переедать, тебе лучше есть все, что попадется под руку". Но теперь мы, люди, и наш мозг эволюционировал, мы изменили эволюцию еще быстрее. Теперь вы можете купить еду в McDonald's за один доллар. И поэтому то, что готовили наши мамы, оказывается неэффективным. Тот же механизм, который, как предполагалось, защитит нас от голода, приводит к ожирению, сердечно-сосудистым проблемам и нарушениям обмена веществ. 

Таким образом, концепция о том, что гены могут быть связаны с нашим опытом, и особенно с ранним жизненным опытом, может дать нам общее объяснение как здоровья, так и болезней.

Но верно ли это только для крыс? Проблема в том, что мы не можем проверить это на людях, потому что с этической точки зрения мы не можем навязывать детям невзгоды случайным образом. Поэтому, если у бедного ребенка развивается определенное свойство, мы не знаем, вызвано ли это бедностью или у бедных людей плохие гены. Поэтому генетики попытаются сказать вам, что бедные люди бедны, потому что их гены делают их бедными. Эпигенетики скажут вам, что бедные люди находятся в плохой среде или в бедной среде, которая создает этот фенотип, это свойство.

Поэтому мы обратились к нашим родственникам, обезьянам. Мой коллега Стивен Суоми выращивал обезьян двумя разными способами: случайным образом отделял обезьянку от матери и воспитывал ее с помощью няни и суррогатного материнства. Итак, у этих обезьян не было матери, у них была няня. А другие обезьяны росли со своими обычными, естественными матерями. И когда они состарились, они были совершенно другими животными. Обезьяны, у которых была мать, не обращали внимания на алкоголь, они не были сексуально агрессивны. Обезьяны, у которых не было матери, были агрессивными, страдали от стресса и были алкоголиками. Поэтому мы изучили их ДНК сразу после рождения, чтобы понять: возможно ли, что мать оставляет метки? Есть ли отпечаток матери в ДНК потомства?

Это обезьяны 14-го дня от момента рождения, и то, что вы видите здесь, — это современный способ изучения эпигенетики. Теперь мы можем картировать эти химические метки, которые мы называем метками метилирования, на ДНК с разрешением в один нуклеотид. Мы можем картировать весь геном. Теперь мы можем сравнивать обезьяну, у которой была мать, и обезьяну без матери. И вот визуальное представление этого. То, что вы видите, — это гены, которые стали более метилированными, они красные. Гены, которые стали менее метилированными, они зеленые. Вы можете видеть, как многие гены меняются, потому что отсутствие матери — это не просто что-то одно — оно влияет на все; оно посылает сигналы о том, как будет выглядеть ваш мир, когда вы станете взрослым. И вы можете видеть две группы обезьян, чрезвычайно хорошо отделенных друг от друга. Как рано это развивается? Эти обезьяны уже не видели своих матерей, поэтому у них был социальный опыт. Чувствуем ли мы свой социальный статус даже в момент рождения?

Итак, в этом эксперименте мы взяли плаценты от обезьян, которые имели разный социальный статус. Что интересно в социальном статусе, так это то, что все живые существа строят свою жизнь в соответствии с иерархией. Обезьяна номер один - босс, обезьяна номер четыре - подчиненный. Если вы посадите четырех обезьян в клетку, то всегда будет хозяин и всегда будет подчиненный. И что интересно, обезьяна номер один намного здоровее обезьяны номер четыре. И если вы посадите их в клетку, обезьяна номер один будет есть не так много. Обезьяна номер четыре будет есть [много]. И то, что вы видите здесь, на этом картировании метилирования, - резкое разделение при рождении животных, имевших высокий социальный статус, и животных, не имевших высокого статуса.

Таким образом, мы рождаемся, уже зная социальную информацию, и эта социальная информация не плохая и не хорошая, она просто готовит нас к жизни, потому что нам приходится программировать свою биологию по-разному, в зависимости от нашего высокого или низкого социального статуса.

Но как вы можете изучить это на людях? Мы не можем проводить эксперименты, мы не можем причинять людям страдания. Но Бог проводит эксперименты с людьми, и это называется стихийными бедствиями.

Одно из самых страшных стихийных бедствий в истории Канады произошло в моей провинции Квебек. Это был ледяной шторм 1998 года. Из-за ледяного шторма, когда температура в Квебеке в разгар зимы составляла от минус 20 до минус 30 градусов, у нас отключилась вся электросеть. И в это время были беременные матери. Моя коллега Сюзанна Кинг наблюдала за детьми этих матерей в течение 15 лет.

И вот что произошло: по мере того, как стресс увеличивался — а здесь у нас были объективные показатели стресса: как долго вы были без электричества? Где вы проводили время? В квартире вашей свекрови или в каком-то шикарном загородном доме? Итак, все это складывалось в социальную шкалу стресса, и вы можете задать вопрос: как выглядели дети? И похоже, что по мере увеличения стресса у детей развивается больше аутизма, у них развивается больше метаболических заболеваний и у них развивается больше аутоиммунных заболеваний. Мы бы составили карту состояния метилирования, и снова вы видите, как зеленые гены становятся красными по мере увеличения стресса, красные гены становятся зелеными по мере увеличения стресса, полная перестройка генома в ответ на стресс.

Итак, если мы можем программировать гены, если мы не просто рабы истории наших генов, которые могут быть запрограммированы, можем ли мы их депрограммировать? Потому что эпигенетические причины могут вызывать такие заболевания, как рак, метаболические заболевания и психические заболевания.

Давайте поговорим о кокаиновой зависимости. Кокаиновая зависимость — это ужасная ситуация, которая может привести к смерти и потере человеческой жизни.

 

Мы задали вопрос: можем ли мы перепрограммировать мозг наркомана, чтобы сделать это животное больше не зависимым? Мы использовали модель кокаиновой зависимости, которая повторяет то, что происходит у людей. У людей, когда вы учитесь в старшей школе, друзья предлагают вам попробовать кокаин, вы принимаете кокаин, ничего не происходит. Проходят месяцы, что-то напоминает вам о том, что произошло в первый раз, торговец продает кокаин, и вы становитесь наркоманом, и ваша жизнь меняется.

У крыс мы делаем то же самое. Мой коллега, Гал Ядид, он тренирует животных, чтобы они привыкали к кокаину, затем содержит в течение месяца без кокаина. Затем он напоминает им о вечеринке, когда они увидели кокаин в первый раз, с помощью сигнала, цвета клетки, когда они увидели кокаин. И они сходят с ума. Они будут нажимать на рычаг, чтобы получить кокаин, пока не умрут. Сначала мы определили, что разница между этими животными заключается в том, что в то время, когда ничего не происходит, нет никакого кокаина, их эпигеном перестраивается. Их гены перемаркированы другим способом, и когда приходит сигнал, их геном готов развить этот аддиктивный фенотип.

Итак, мы лечили этих животных препаратами, которые либо увеличивали метилирование ДНК, которое было важным эпигенетическим маркером, либо уменьшали эпигенетические маркеры. И мы обнаружили, что если мы увеличивали метилирование, эти животные становились еще более безумными. У них усиливалась тяга к кокаину. Но если мы уменьшим метилирование ДНК, животные перестанут быть зависимыми. Мы их перепрограммировали. И фундаментальное отличие эпигенетического препарата от любого другого заключается в том, что с помощью эпигенетических препаратов мы, по сути, устраняем признаки опыта, и как только они исчезнут, они не вернутся, если у вас не будет такого же опыта. Теперь животное перепрограммировано. Итак, когда мы посетили животных 30 дней спустя, 60 дней спустя, что по человеческим меркам составляет много лет жизни, у них все еще не было зависимости - благодаря единственному эпигенетическому лечению.

Итак, что мы узнали о ДНК? ДНК - это не просто последовательность букв, это не просто сценарий. ДНК - это динамичный фильм. Наш опыт записан в этом интерактивном фильме. Вы как бы смотрите фильм о своей жизни, с помощью ДНК, с помощью пульта дистанционного управления. Вы можете удалить актера и добавить другого актера.

 

Таким образом, несмотря на детерминированную природу генетики, вы можете контролировать то, как выглядят ваши гены, и это вселяет огромный оптимизм в то, что теперь вы можете бороться с некоторыми смертельными заболеваниями, такими как рак, психическое здоровье, используя новый подход, рассматривая их как дезадаптацию. И если мы сможем эпигенетически вмешаться, [мы сможем] изменить ход фильма, убрав актера и создав новую последовательность фактов.

Итак, что я вам сегодня рассказал, так это то, что наша ДНК на самом деле состоит из двух компонентов, двух слоев информации. Один слой информации старый, развившийся за миллионы лет эволюции. Он фиксирован и его очень трудно изменить. Другой слой информации — это эпигенетический слой, который открыт и динамичен и создает интерактивное повествование, позволяющее нам в значительной степени контролировать нашу судьбу, помогать судьбе наших детей и, надеюсь, побеждать болезни и серьезные проблемы со здоровьем, которые преследуют человечество уже долгое время.

Поэтому, хотя мы и определяемся нашими генами, у нас есть определенная степень свободы, которая может сделать нашу жизнь жизнью ответственности.

P.S. Как и любая, самая яркая и завлекательная научная идея или открытие, они проверяются исключительно ПРАКТИКОЙ, являющейся критерием истины. Лекарственные препараты, устраняющие метилирование, могут иметь и неустранимые побочные эффекты, поскольку сам механизм метилирования предназначен природой для включения и выключения определённых генов, некоторые из которых обязаны молчать всю жизнь человека или включаться в исключительных обстоятельствах. (Например беременность есть иммунный казус по определению). Иного способа, как ЧЕСТНЫЕ и максимально расширенные доклинические и клинические испытания любого кандидата в лекарственные препараты, человечество ещё не нашло. А вот с этим фактом уже чрезвычайно серьёзные проблемы, доказанные на примере ковидобесия и разработки мРНК и ДНК «вакцин».

И да, сегодняшняя реальность фактического разрушения семей, крайнего озлобления и переоценки человеческой жизни, для вернувшихся с войны, имеет место неоспоримым фактом. Последствия будут так же неизбежны…