Старый корпус больницы находился среди парка, заросшего дубами и кленами, длинные узкие тропинки, небольшие скамейки в тени. В обеденный перерыв можно целый час читать любимого Коэльо, или просто гулять одной. А потом снова в этот "ад", как Ирина сама для себя определила.
Не прошла по конкурсу в медучилище, и вот ты уже не "медсестра по глазки в марлевой повязке", а неприметная тень в темно-синем халате и резиновых перчатках.
Иру очень тяготило ее нынешнее положение, казалось, что все смотрят на нее и осуждают, мол не могла найти работу почище, только на это и способна. Кто виноват? Да все вокруг, словно сговорившись, ополчились против бедной девушки. Экзаменатор задавал такие трудные вопросы, сам, наверняка, не смог бы на них ответить. Родители, узнав что дочка не поступила, отказались оплачивать жилье, звали назад в деревню. А с какими глазами она вернется? Да и кем будет работать, дояркой? Ну нет. Уехала, так уехала, даже маме звонить перестала, уж та-то могла понять и пожалеть. Пришлось идти работать простой уборщицей в городскую больницу, грела только мысль, что год пролетит быстро, потом поступит, отучится и всем докажет. Что она будет доказывать, Ирина еще не придумала, знала только твердо, что это обязательно случится.
Подруг у уборщицы здесь не было, несколько недель, которые она проработала, - небольшой срок, тем более что больничная иерархия давила ощутимо. Ирина общалась в основном с сестрой-хозяйкой и техническим персоналом, всякими сантехниками-электриками. Даже рядовые медсестры поглядывали на нее с каким-то равнодушием, что уж говорить о врачах. Ира же смотрела на них, как на небожителей, операционная, которая находилась этажом выше, казалась чем-то подобия горы Олимп, где происходят события, непостижимые простому смертному.
И над всем этим возвышалась Фаина Рахимовна, заведующая хирургическим отделением, строгая и властная женщина, еще довольно молодая, отдающая всю себя работе и требующая того же от подчиненных. Улыбалась она редко, с одинаковой интонацией могла разговаривать и с главврачом и с родственниками больного, но уже в первый день Ирину предупредили, что бывают моменты, когда ей на глаза лучше не попадаться, и ничему не удивляться.
И этот день настал.
Ирина уже домывала коридор, оставались туалеты. Их она старалась мыть после обеда, во время тихого часа. Это были самые неприятные места, они казались воплощением той ступеньки иерархической лестицы, на которой в данный момент и находилась несостоявшаяся медсестра.
Вначале послышалось, будто кто-то бьет молотком по рельсу. Голос Фаины звучал, как сталь, пациенты, до этого мирно пасущиеся в холле и возле телевизора, стали спешно разбегаться по палатам. Сестры и врачи, о чем-то оживленно беседовавшие возле процедурной, одергивая халаты, кинулись следом.
Такой заведующую отделением Ирина видела впервые. Обругать и унизить - казалось, именно эту цель поставила перед собой ранее всегда спокойная Фаина Рахимовна. Огребали все, от заместителя до дежурной медсестры, что явилось причиной этого всплеска, непонятно, но Ира знала, что на днях приезжает комиссия из облздрава, а сегодня ночью умерла больная, "тяжелая" старушка, которую недавно оперировали в течение четырех часов, и вроде были все признаки улучшения состояния.
Пройдя в свой кабинет, Фаина оставила дверь открытой и еще два часа оттуда доносились крики, поочередно вызывались все врачи отделения, затем все стихло.
Ирина сидела в своей коморке, когда почти на цыпочках вошла сестра-хозяйка и велела приготовить ведро воды и новые перчатки.
Вскоре дверь открылась снова и перед уборщицей стояла уже сама Фаина Рахимовна.
- Ира, - тихо, словно стесняясь, сказала она, - можно у Вас попросить ведро, щетку и средства для чистки?
- Да, конечно, - девушка протянула ведро, взяла с полки щетку, которой сама, сказать по правде, никогда не пользовалась, коробку с моющими средствами и перчатки.
- Нет, не надо, - заведующая оставила перчатки, взяла все остальное и закрыла дверь.
По прошествии получаса Ирина, выглянув, увидела, что все спокойно, персонал занят каждый своим делом, народ неспешно прогуливается по коридору, лишь возле туалета для больных стоит старшая медсестра и никого не пускает.
"Наверное, ремонтируют что-то", - подумалось, - "хотя странно, недавно все работало".
Каково же было ее изумление, когда еще через какое-то время, идя на обед, она увидела выходящую из дверей туалета Фаину. Рукава были закатаны по локоть, на всегда белоснежном халате виднелись мокрые пятна, прическа сбилась набок, но глаза сияли.
- Ну все, кажется отпустило, - в ее голосе звучали радость и облегчение.
- Давайте, я отнесу, - девушка не могла поверить. Заведующая отделением городской клинической больницы моет туалет? Ее мировоззрение перевернулось с ног на голову.
Положив все на место, она, снова проходя мимо туалета, не удержалась и заглянула внутрь. Раковины сияли, пол стерильностью не отличался от процедурного, унитазы сверкали, словно только что установленные. Ира стояла на пороге, боясь войти и нарушить эту чистоту, ей казалось, что она недостойна даже ступить сюда.
Сзади послышались шаги, уборщица обернулась и увидела проходящую мимо Фаину с едва заметной улыбкой на губах.
В этот вечер Ирина впервые за два месяца позвонила маме.
*
В основе рассказа - реальная история, озвученная протоиереем Евгением Попиченко. Ему ее поведал кто-то из прихожан.
Оценили 40 человек
205 кармы