Мой Сталин IV: военное строительство и Великая Отечественная война

Как ни странно, это не то, чем занимаются военные строители. А также, - ОБРАТИТЕ ВНИМАНИЕ! - НЕ создание ВПК или отдельных его предприятий. В ходе военного строительства (ВС) только определяют и/или заказывают оружие и боевую технику, адекватную целям ВС.

Обратимся к словарям:

«Военное строительство - система взаимосвязанных экономических, социально-политических, собственно военных и других мероприятий по совершенствованию военной организации государства. В процессе военного строительства осуществляется формирование и реформирование всех компонентов военной организации, приведение ее в соответствие с изменившимися внешними и внутренними условиями военного строительства».

Применительно к СССР периода индустриализации это, по сути, создание практически с нуля армии нового типа, соответствующей новым реалиям «эпохи моторов». Когда речь заходит о причинах катастрофического начала Великой Отечественной войны (ВОВ), самым распространенным, типовым ответом является: не были готовы. На следующий вопрос, с просьбой пояснить, что значит эта самая неготовность, объяснения дают разные. Не хватало техники/не перевооружились до конца. При знакомстве с архивами выяснилось, что оружия и боевой техники, в том числе современных, было, как минимум, мягко говоря, не меньше. Второй вариант, войска были не обучены. На вопрос, почему не обучили, как правило, отвечают, что учёба была замечательной, но без боевого опыта ничего не стоит.

Если отбросить всякую политкорректность**, то все эти причины, предлагаемые в качестве объяснения, по отдельности и взятые вместе, обозначают, что РККА к началу войны была небоеспособна. Те, кто отвечают так, как показано выше, говорят, по существу, ИМЕННО ЭТО.

ТО ЖЕ САМОЕ, но другими словами, обозначает, что довоенная программа ВС была, по сути, провалена.

Повторяю ЕЩЁ РАЗ: речь идет не об индустриализации вообще, и о создании ВПК в частности. Там и сделано было колоссально много, и все обстояло, в общих чертах, пристойно.

Таким образом, чтобы решить какую роль в этом провале играли субъективные факторы, надо решить: мог ли СССР на момент начала войны создать армию, способную противостоять вермахту В ПРИНЦИПЕ?

Ответ дан уже в декабре месяце 1941 года: безусловно, мог.

Армия, способная противостоять вермахту была создана в реальности. При утрате 40% мобилизационного потенциала, 80% стратегических запасов горючего, продовольствия, обмундирования, примерно трети производственных мощностей, как минимум, 80% авиационной и бронетехники на момент начала войны, и, главное, 110% личного состава на момент начала войны.

Тем более, если учитывать только объективные факторы, СССР мог создать конкурентоспособную армию, НЕ потеряв всего этого.

Влияние положительных внешних факторов (ленд-лиз и т.п.) в первом периоде войны было пренебрежимо мало, боеспособная армия была создана исключительно на основе собственных ресурсов, включая ресурсы интеллектуальные и организационные. Прежде всего, - именно этих ресурсов, поскольку со всем остальным на момент начала войны все было пристойно. Во всяком случае, - сопоставимо с возможностями врага или более, чем сопоставимо. Если могли создать армию под бомбами в условиях деморализации, в ходе стратегического отступления, могли это сделать и раньше, в благоприятных условиях, не прибегая к пожарным мерам.

Не сделали, значит, - не смогли. Не сумели. Не знали, не умели, не тому уделили внимание, наделали множество грубейших ошибок, все, какие можно, и изобрели ряд новых.

Итак, первый перевод с общепринятого — на неполиткорректный.

Ведомство Геббельса не лгало и не принимало желаемого за действительное, утверждая, что РККА — разгромлена. Это даже слишком слабо сказано: не разгромлена. Уничтожена.

Потери первого периода войны (22.06.1941 — 06.12.1941) ПРЕВОСХОДЯТ численность РККА Западных округов на начало войны. Только число безвозвратных потерь, то есть убитых, попавших в плен, пропавших без вести, искалеченных военнослужащих составило за это время около 3140 тыс. человек. Общее число убитых, раненых, попавших в плен как из числа «исходного» контингента так и спешно брошенных в топку рухнувшего фронта скороспелых пополнений далеко превзошло «исходное» число.

*Российское начальство, так же, как прежде советское, может простить подчиненным многое. Пьянство, бездарность, прогулы, воровство по мелочи. Это даже, отчасти, удобно: запачканным легче управлять. Не прощают и не прощали никогда только одного: вяканья. Недовольства или искренних попыток исправит безобразия через голову непосредственного начальства. ВСЕ. Былая милая практика возвращать жалобу тому самому начальнику, на которого жаловались.

** В СССР была своя политкорректность, да еще какая. «Думай, что говоришь» - да: «Это не телефонный разговор» - это оттуда, из той эпохи формулы.

Уничтожение кадровой армии обозначает, что битву под Москвой выиграла вновь сформированная (практически, с нуля, в неблагоприятнейших условиях) армия. Плохо вооруженная, плохо обученная, плохо снабжаемая, не слишком-то многочисленная, но, по факту, все-таки боеспособная.

Вторая неполиткорректная формулировка того, что всем известно:

РККА образца июня 1941 года, созданная в ходе предвоенного ВС если называть вещи своими именами, была небоеспособна. Худшей армии Россия во всей своей многовековой истории не знала, как минимум, с времен Смуты.

Воображаю, что сейчас начнется: да эти люди спасли страну! Включая тебя, неблагодарная скотина! (Не спорю, что спасли!) Да они проявляли невиданные доселе мужество и героизм! (Безусловно! Если бы не эта потрясающая стойкость, - все-таки сгинули бы).

Вот только ни то, ни другое никак не опровергает тезиса о небоеспособности РККА. Соотношение потерь на первом этапе войны (1 : 9 не в нашу пользу) характерно не для войны между сопоставимыми державами, а, скорее, для подавления народного восстания колонизаторами или правительственными войсками. ДЛЯ СРАЖЕНИЯ АРМИИ С МАССОЙ ВООРУЖЕННЫХ ГРАЖДАНСКИХ ЛИЦ. Очень храбрых, отчаянных, самоотверженных, не имеющих сколько-нибудь вменяемого управления гражданских лиц.

ВСЯ довоенная программа военного строительства была провалена полностью. Индустриализация, - осуществлена, ВПК — создано, вполне приемлемые образцы вооружения новой эпохи — спроектированы и запущены в серию, а само по себе военное строительство, создание адекватных эпохе вооруженных сил, - провалено.

Товарищ Сталин не умел этого делать. Тут можно возразить, что делал-то — не он. Его помощники, профессиональные военные, - это они не смогли. Он ими руководил, или нет? Если руководил, то, по результату, проявил полную несостоятельность как руководитель военного строительства: не тех поставил, не так контролировал, не по тем критериям оценивал промежуточные результаты, дал себя обмануть. Вариант «не руководил» не прокатывает вообще, поскольку этим ВО ВСЯКОМ СЛУЧАЕ занимались именно его назначенцы. «Поручить и доверить полностью» - тоже управленческое решение. Ответственное, - в том смысле, что за адекватность назначенных - делу, - отвечает тот, кто назначил.

До войны — не смогли вообще, а во время войны — все-таки смогли как-то. Командиры — были все те же, ни капли не лучше, а числом явно меньше, Гинденбургов у Сталина по-прежнему не было. Не хватало тех, кто был расстрелян или умер в заключении в ходе террора, того самого, который сука Резун назвал «очищением». До войны были неэффективны, а во время — вдруг резко выправились. ВСЁ было как до войны, только хуже, а военное строительство вдруг наладилось, становясь день ото дня, месяц от месяца все эффективнее. Возникает мистическое ощущение, что кто-то переключил некий тумблер, и решения начали приниматься по новому принципу. Как будто до войны существовал постоянно действующий фактор, который искажающе действовал буквально на каждое управленческое решение в области военного строительства, - а потом, через некоторое время после начала Войны — перестал.

На первый вопрос ответ дан самой жизнью (Создали, значит могли. Могли и создали.), поэтому мы имеем право задать следующий: «Почему?*».

Рискну выдвинуть одну причину, которую считаю, как минимум, одной из ведущих.

Начало нового дела сопряжено с ошибками и неудачами. При создание чего-то принципиально-нового, сложного ошибки и неудачи являются органической, неотъемлемой частью дела, особенно в самом начале процесса.

В тех случаях, когда нет уверенности в том, что проект вообще осуществим, трудности умножаются еще и еще.

Есть области, где освоение нового сопряжено с серьезным риском для жизни. Верховая езда на заре человечества. Первые океанские, трансконтинентальные плавания. Первые полвека авиации, хотя ее прогресс и потом остался делом рискованным. Ракетная техника и космос. Представьте себе, если бы авиаторам эффективно запретили рисковать. Существовала бы сейчас авиация вообще? Вряд ли. Или делала бы первые шаги под управлением автоматики. Относительно многих и многих видов деятельности, запретить риск означает, в общем, запретить все дело.

То же самое относится к строительству принципиально новой армии, при этом гигантской. С которым надо поспеть к следующей войне.

* Знаменитый вопрос, который задал Уинстон Черчилль адмиралам, когда мимо них прорвался, казалось бы, надежно запертый на базах немецкий флот.

Более сложного, требующего сопряжённого решения большего числа разнокачественных проблем дела придумать трудно. Соответственно неизбежны многочисленные ошибки, сбои, недоразумения на первых этапах. Если точнее, то первые этапы, по преимуществу, состоят из проб — и ошибок, и даже самые талантливые теоретики могут только сократить их число. Надо пробовать снова и снова, выявлять причины неудач, и последовательно устранять их. Каждый военный конфликт должен использоваться для накопления/обобщения опыта реальных боевых действий. И, разумеется, кадровая армия, - в преддверии войны! - должна непрерывно заниматься полевой учебой.

Верно сказано, что никакая учеба не может заменить опыта реальных боевых действий, но не менее истинно и противоположное. Боевой опыт ни в коем случае не может заменить интенсивных полевых учений. Практика показывает, что войска, хорошо подготовленные в тылу с самого начала воюют лучше, и «обстрелянными» становятся гораздо быстрее. Но полноразмерные военные учения — штука обоюдоострая.

Неумелые солдатики ломают ОЧЕНЬ дорогую матчасть, а могут и вовсе разбить ее, опрокинуть, утопить в рек или болоте, и, при этом, калечатся, бьются, подрываются, теряются, тонут сами. В ходе серьезных, по-настоящему массовых учений счет погибших нередко идет на десятки, теряются — уже целые подразделения и части, а блуждают по пересеченной местности, путаются в картах и заводят личный состав в трясину уже отцы-командиры, от лейтенанта-взводного и до комкора включительно.

Товарищ Сталин — не военный. Обо всех этих обстоятельствах, при его опыте*, он, в лучшем случае, только догадывается. О ходе ВС ему докладывают и, чтобы не портить Вождю настроения, всякие мелкие, досадные неурядицы, недостойные его внимания неурядицы до вождя стараются не доводить**.

А еще неумелые действия в ходе полевых учений или маневров выглядят некрасиво, за них сильно сердится и делает оргвыводы собственное начальство, поскольку, если оплошал подчиненный, - это вина и его, начальства, тоже. Тот, у кого происшествий больше, естественно, считается хуже. По каждому ЧП производится чрезвычайно тягостное расследование с обширнейшей писаниной. А там, где сложилась полноценная система лжи, очковтирательства, и умолчания, еще могут обвинить во вредительстве, саботаже, а то и диверсии, а это, зачастую, необратимо испорченная жизнь, или даже просто смерть.

Подытожим: практика ВС армии нового времени и нового типа требует САМЫМ АКТИВНЫМ ОБРАЗОМ выявлять недостатки и нестыковки, во многом и заключается в этом выяснении, а Система требует недостатки скрывать, потому что, чем меньше недостатков во вверенной части, тем лучше смотрится (в мирное время!) на общем фоне командир.

Такой вот когнитивный диссонанс.

Критику техники, тактики, организации при желании можно трактовать, как пораженчество. Сравнение с чужим опытом очень легко выставить, как «преклонение перед иностранщиной». А для того, чтобы происшествий не было, надо следовать старой, испытанной мудрости: не ошибается тот, кто ничего не делает. Его же все время неправильно трактуют! В некоторых случаях куда полезнее - так: ничего не делай, - и не ошибешься.

А там, где полная бездеятельность невозможна, следует держать корявые ручки новобранцев подальше от рычагов такой нежной техники, как танки или новые самолеты. Если уж очень надо показать начальству товар лицом, то за рычаги, причем не самых новых, но надежных, насквозь знакомых машин можно посадить переодетого офицера. К самолетам нового поколения лучше вообще никого не подпускать, а уж вчерашних курсантов, - тем более. Пусть в ангаре постоят, целее будут. Реальную боевую учебу, в лучшем случае, заменяет ее имитация.

*Гражданской войны. Когда воевали поднаторевшие практики-командиры и мужики, привыкши убивать и окапываться за три-четыре долгих года, тактика — подразумевалась, а оружие было все то же. РАДИКАЛЬНОЕ отличие от предвоенных лет.

**А если доводят, то окольными путями, через Органы, которые, в соответствии с профилем, и представляют это, как вредительство, и меры принимают соответствующие.

Отдельно следует остановиться на навыках, умениях старшего и высшего командного состава.

Представьте себе, как при дворе Великого Князя создают регулярную армию и решают вопрос: чем ее вооружать? Желательно, понятно, чем-нибудь таким, чтобы пса-рыцаря — с единого маху, а кочевника — вообще в брызги, с гарантией. После лабораторных испытаний, стендовых и в натуре (на военнопленных) выяснили, что пятипудовая палица и цельнометаллическое копье длиной в восемь метров — самое то, что нужно. Вякать, - особенно тем, кому все это предназначено, - как всегда, нельзя. Они и рады бы взять все это в могучие руки, да сокрушить супостата, вот только просто поднять принятые на вооружение образцы может не каждый. А нанести больше одного удара — один из пяти. А больше двух — вообще никто. Так что, когда князенька или его воеводы изъвляют желание поглядеть на их лихость, пользуются пустотелыми палицами и деревянными копьями, покрашенными а-ля металлик, сделанными местными умельцами.

Такой талантливый танкист, как Катуков, рассказывал, что научился хоть как-то командовать танковой бригадой месяца за три. Катуков. Бригадой. Иные мехкорпуса образца июня 1941 года были громадинами, с количеством техники под стать танковым армиям образца 1943 года. Чтобы уметь управлять ими, нужна постоянная, непрерывная практика. Если не боев, то маршей на далекие расстояния, своим ходом, растрачивая драгоценный моторесурс, оборудования позиций, занятия/оборудования рубежа атаки или обороны. Отдать приказ, посмотреть, что получается из попытки его выполнения, сделать выводы, - исправить недостатки. Попытаться еще раз. Иначе корпус будет неуправляемым, а его командир, - зрителем, наблюдающим его бесславный конец. До сих пор неизвестно, были мехкорпуса той организации управляемы хотя бы в принципе, и теперь уже мы НИКОГДА этого не узнаем.

Начало войны, во всяком случае, показало, что они были одноразовыми изделиями, не приспособленными не то, что к боевым действиям, но и к перемещению маршем без контакта с противником. Попытки передислокации показывали, во-первых, наличие критических заводских дефектов у 30% танков новых моделей, практически полное отсутствие возможностей к полевому ремонту техники во-вторых и, главное, полностью неработоспособную систему снабжения в-третьих.

Мехводы, которых не допускали до вверенной техники, эту технику ломали и переворачивали по неумению, ремонтная база абсолютно не соответствовала размерам парка, запасных частей была одна восьмая от реальных потребностей, а с машинами для буксировки неисправных/подбитых машин было еще хуже. Корпус таял на протяжении первых 50 — 60 километров марша даже без «помощи» противника. Драгоценная матчасть, которую так берегли, больше, чем наполовину осталась на обочинах приграничной полосы, так и не встретив врага, брошенная из-за отсутствия топлива, запасных частей, боеприпасов, ремонтных мощностей.

На вопрос, почему это не было выявлено до войны, по-моему, существует ВООБЩЕ только один возможный ответ: никто толком не выявлял, а, выявив, держал свое мнение при себе из боязни прослыть пораженцем.

На вопрос: как, вообще, собирались воевать, ответ, в общем, тоже понятен: как человека ни уговаривай, он все равно из двух зол будет выбирать меньшее.

Война то ли будет, то ли, все-таки, нет, а начальство — вот оно. Более того: в бою уцелеть можно, а советское начальство таких шансов не оставляет.

Обратите внимание, мы все время обсуждаем «второй вариант» неготовности РККА к войне, то есть плохую подготовку солдат и сержантов, не владеющих вверенной им техникой, плохую подготовку строевых офицеров, не умеющих организовать марш, не говоря уже о боестолкновении, плохую подготовку старших и высших командиров, не способных командовать крупными соединениями. Интимно связана с вышесказанным, составляет с ним единое целое совершенно неадекватная штатная структура, организация частей и соединений, особенно механизированных, танковых. Сражения лета 1941 года показали это со всей наглядностью.

Третья неполиткорректная формулировка всем известного.

В качестве одной из причин такой небоеготовности, предлагается самое простое: не научились, потому что, по сути, НЕ УЧИЛИСЬ.

Во всяком случае тому, что наиболее трудно, рискованно, трудоемко, дорого, сопряжено с провалами и последующими оргвыводами: маршам на большие расстояния, практическим стрельбам, войсковому ПВО, практическому вождению боевой техники, особенно в условиях бездорожья, тем более — новой, тем более — новобранцами, практическому пилотажу и учебным стрельбам для летчиков. По тому, как протекали события первого периода войны, становится очевидно, что учения РККА были, по сути, имитацией. Мероприятиями, проводимыми для галочки, потому что начальство пристает.

Тоталитаризм принято обличать, но критики не задумываются: а почему он воспроизводится снова и снова, когда складываются обстоятельства? В чем смысл и сила тоталитаризма, для чего он бывает нужен обществу в определенные периоды развития? В том, что на первых этапах, пока тоталитарная деградация* общества не зашла сколько-нибудь далеко, ЛЮБЫЕ приказы властей, в общем, исполняются. Что бывает особенно необходимо при внедрении принципиально нового строя жизни, хозяйства, войска для преодоления инерции мышления масс.

В том числе, среди прочего, она в силах «переключить тумблер», переместив акцент с наказания худших — на поощрение лучших по итогам полевых учений, продвижение их, отнесение к категории перспективных кадров и т.п.

Заставить в письменной форме обобщить выявленные при этом недостатки и объективные сложности, по категориям: что реально исправить самому, а где нужно вмешательство начальства.

При повторных учениях обращать внимание на тех, кто сделал самые быстрые и правильные выводы.

И уже тех, кто не предвидел, не сумел сделать самостоятельных выводов и ничему не научился — переводить с понижением или даже увольнять из рядов армии.

* Усиление апатии исполнителей, стремление делать «от сих — до сих», боязнь (и отсутствие!) инициативы, прогрессивное разрастание всех и всяческих надзирающих и контролирующих органов, усложнение бюрократии вплоть до невозможности эффективного управления. Потом следует мятеж или военная катастрофа, а все удивляются: как же так! Ведь сильная же власть была! Твердая рука.

А энергию репрессий — переключить с офицеров — на тех, кто вслух проявляет недовольство наличием «погибших и изувеченных в мирное время», а также прочими (совершенно на самом деле неизбежными!) безобразиями и простыми недочетами, выявленными ПО ХОДУ грандиозного и сложнейшего ДЕЛА ВС. На короткий период времени, пока смысл творящегося не станет предельно ясен, заткнуть глотки тем, кто выражает недовольство «избыточными» усилиями и затратами на проведение всеобъемлющей, ТОТАЛИТАРНОЙ учебы войск.

Немного фантастики. Что могла бы дать честная учеба даже без пресловутого «боевого опыта»? Как это делали немцы до сентября 1939 года, когда начали польскую кампанию? Помимо главного, то есть формирования навыков личного состава, следует предположить следующее, то что лежит уж совсем на поверхности.

Выявился бы массовый заводской брак в целых сериях боевой техники. Результатом стало бы усиление и реформирование ремонтных служб. Устранение брака, разработка и совершенствование процедуры такого устранения.

Обнаружило бы себя СОВЕРШЕННО КАТАСТРОФИЧЕСКОЕ, во многом произошедшее из недооценки и непонимания высшим руководством проблемы положение со средствами связи и связью вообще. Что-то можно было бы восполнить, что-то — обойти, обкатав в ходе учений те или иные суррогатные способы. Как это сделали позже, уже в ходе боевых действий.

Была бы выявлена полностью неадекватная задачам организация механизированных и танковых соединений. Проблему начали бы решать уже в ходе учений, «явочным порядком», выделяя из состава существующих соединений группы, имеющие «боеспособный», более-менее сбалансированный состав, - своего рода прообраз будущих бригад. Если бы с учений начали, адекватная организация механизированных соединений в ходе полевых учений вообще СЛОЖИЛАСЬ бы, по крайней мере — в основном. В первом приближении получили бы решение вопросы снабжения. Полученный таким образом опыт был бы обобщен и оформлен в соответствующих приказах на более высоком уровне принятия решений. «Оставшаяся» за рамками управляемых организационных структур техника идет в окружной резерв и резерв ГК (ВГК). Возможно, началось бы формирование крупных соединений новой организации.

Была бы освоена техника нового поколения, особенно — бронетанковая и самолеты новых типов. Были бы выявлены и хотя бы отчасти исправлены «детские болезни» и заводские дефекты этой техники, сделан акцент на производстве наиболее подходящих для войны образцов, отысканы принципы орагнизации боевого применения именно ее.

Были бы «перетасованы» с точки зрения требований военного времени кадры, прежде всего командирские, по признакам организационных способностей, рефлексии, быстроты принятия решений, психологической устойчивости, самостоятельности мышления, умения/готовности учиться.

Ввиду более объективной и точной оценки собственной боеспособности, войска в приграничном районе были бы расположены в более адекватной оперативной конфигурации.

Кроме того, уже высшим и старшим руководством не сделано никаких практических выводов из чужого опыта: блицкригов к западу от западной границы СССР. Той самой науки, которая, в отличие от учений, практически, даром. Где здесь гениальность? Человеку с хорошими способностями, не говоря уже о гениальности, происшедшего должно быть достаточно для того, чтобы сделать правильные и далеко идущие выводы, а их сделано не было. Или же они были сделаны, и ничего по этому поводу не предпринято практически. Имея, по сравнению с будущими западными союзниками, фору в два года, наше высшее руководство не смогло разобраться в механизме блицкрига и разработать контрмеры.

Еще одно любимое возражение со стороны апологетов Вождя, - войска всех остальных стран при столкновении с вермахтом проявили себя ни капли не лучше, чем РККА, - тоже несостоятельно.

Во-первых, в этом утверждении есть существенное умолчание: англичане в 1940 году, проиграв вместе со своими континентальными союзниками сухопутную кампанию, выиграли т.н. «Битву за Англию». Так или иначе, англичане устояли, а Германия была вынуждена отступить, английская компания была нацистами проиграна. Англичане не разгромили нацистов, но кампанию выиграли. Это простой, неоспоримый факт.

Во-вторых, «не хуже» обозначает, в лучшем случае, «так же плохо», а «гениальность» обозначает «гораздо, гораздо лучше».

За пять месяцев Великой Отечественной войны РККА потеряла личного состава неизмеримо больше, чем польская, французская, английская армии, и армии прочих противников Гитлера в Европе вместе взятые и отдала территорию, многократно превышающую ВСЕ территориальные приобретения Гитлера на Западе.

Итак, очередная неполиткорректная формулировка всем известного.

За победу под Москвой* народами СССР была заплачена ПОЛНАЯ цена. Столько, сколько Франция и, тем более, все прочие просто не имели. То, что для нас было разорением, прежним противникам Гитлера оказалось просто не в подъем. Вождь никак не снизил эту цену, гениальность его не проявилась в предвоенном ВС никак.

Как выглядел бы сценарий «полной гениальности»? Молниеносный, безнадежный разгром Финляндии в Зимней войне, имевшей в таком случае характер мимолетного конфликта, а Гитлер не решается на агрессию и ОСТАНАВЛИВАЕТСЯ. Рейх, теряя возможность к экспансии, потерял бы устойчивость в считанные годы. Гениальный Сталин с удовольствием смотрит, как англосаксы с немцами трясут друг друга** и выжидает момента, когда кто-то из них начнет надламываться или, не дай Бог, задумается о сепаратном мире.

* Блицкриг сорван. Началась новая война, в другом стиле и условиях, в которой снова неизвестно, кто — кого. Настоящая победа, без дураков.

** Англичане с американцами не могут высадиться. Германия иссыхает в морской блокаде и под все усиливающимися ударами с воздуха и тоже не может высадиться.

Базовый, нормальный сценарий: Гитлер, не имея выхода, все-таки напал, но потери 1 : 1, их боевой опыт и (неизбежный) элемент внезапности против наших укреплений и знания подготовленной местности: кадровая РККА в чудовищном, от сотворения мира неслыханном пограничном сражении ложится сама* — и кладет вермахт, не дав ему прорваться вглубь страны и сводя его боеспособность, фактически, до нуля. Выполняет то, ради чего армии и существуют: надежно закрывает свою страну, свой народ. Численность самой Красной Армии в ходе грандиозного сражения только возрастает в ходе мобилизации, а вермахт восполнить потери сколько-нибудь сопоставимым человеческим материалом не может ввиду чрезвычайно высокого ТЕМПА потерь.

Чем в таком случае закончилась бы война, предсказать совершенно невозможно. Скорее всего, Германия тоже капитулировала бы, только намного раньше, но нельзя исключить и быстро заключенный, пока далеко не зашло и из прагматических соображений, мир.

Откуда уверенность в том, что без субъективного фактора война протекла бы несравненно благоприятнее для СССР? Все из той же всем известной, неоспоримой фактографии: после неслыханных удач, разгромив кадровую РККА, постепенно, без ВСЯКИХ ЧУДЕС, III Рейх и вермахт проиграли войну. Легкие победы сменились нелегкими, начали чередоваться с поражениями, а потом поражения слились в одну цепь. С 22.06.1944 потери вермахта, - даже на собственной территории! - составили примерно 1,5 — 1,7 : 1 не в пользу немцев. Да, к этому моменту был открыт Второй Фронт, но уже к моменту его открытия дела немцев были, мягко говоря, не блестящими. Как объяснить подобную ситуацию? Рискую сказать еще одну банальность, настолько же очевидную, как прежние, и при этом также достаточно неприятную, чтобы не называть ее прямо: на самом деле, атаковав СССР Германия выступила не в своей весовой категории.

Представьте себе очень хорошего средневеса, который выступил против «природного» супертяжа с данными, но без серьезного опыта. Средневес, скорее всего, будет с разгромным счетом выигрывать по очкам. Нанесет сопернику множество тяжелых ударов, даже имея определенные шансы на победу, при этом быстрого нокаута не будет, зато один-единственный, корявый удар тяжеловеса в голову если и не отправит его в нокаут, то, скорее всего обозначит начало более или менее длительного его добивания. Крепкая региональная держава сцепилась с «заготовкой» БЕССПОРНОЙ** сверхдержавы.

*Разумеется, речь идет только о количестве потерь, сопоставимом с исходной численностью войск в западных округах. Потери относительно организованно восполнялись бы по мере мобилизации.

**Рывок СССР к будущему, где он был бы доминирующей страной, был «сбит», безнадежно испорчен опережающим ударом с Запада, но и при этом СССР на протяжении нескольких десятилетий был одной из двух конкурирующих сверхдержав. При нормальном (и, тем более, гениальном) ВС немцы были бы разбиты сравнительно быстро, страна понесла бы несопоставимо меньшие материальные и людские потери, с лихвой компенсировала бы их в репарациях, контрибуциях и прямой эксплуатации Европы, а американцы остались бы сидеть за океаном.