Е.П. Чудинова. Почему «выбыл» Сафонов?

Как и все, кто не безразличен к истории Отечества, я с волнением слежу: будет ли аэропорту Мурманска присвоено имя Государя Николай Александровича? Небезразличным можно, впрочем, быть по-разному, что и показывает напряжение вокруг голосования. Да и понятие «Отечества» разнится у проживающих в одной стране людей изрядно. Для кого-то Отечеству – тысяча лет, кто-то считает его «страной-подростком» и отмечает курьёзные юбилеи наподобие «столетия (!) журналистики». Но речь не о том.

При ином раскладе я не озадачилась бы и кнопки нажать за имя Государя. Многие удивятся: как? почему? я ж монархистка!

Иной расклад был бы таков: я не стала бы голосовать, если бы сию минуту выбор шел между Императором Николаем Александровичем и подполковником Борисом Феоктистовичем Сафоновым. Во-первых: я живу не в Мурманске, разумней было б, мне кажется, чтобы в каждом городе решали жители. Во-вторых: не очень я люблю официозные затеи. В третьих: ну что, выйди по голосованию Сафонов, Государь остался бы обойденным нашей любовью? Строятся храмы, открываются новые памятники… Этот топоним или иной – так ли важно?

А главное, сердце мое знает, что сказал бы сам Государь. «Предатели не дали мне победить германца, – сказал бы он. – Славно, что в народе моем продолжились богатыри и герои, победившие его в другой войне. Ну-ка, куда тут нажимать? Мой голос – за Сафонова!»

Выбор между русским царем и русским героем – это совершенно нормальная ситуация. Вокруг нее не должно быть ни кипения страстей, ни общественного противостояния.

Но картина-то сложилась совсем иная. Легендарный летчик, первый Дважды Герой в ходе Отечественной войны, кавалер трёх боевых орденов (таких дорогих в её первый год) и британского креста Лётных заслуг, погибший в бою – практически вышел из состязания. Мы выбираем между Государем и Папаниным, между жертвой и одним из кровавых палачей. Еще в последнюю минуту могут нагнать ботов, и сейчас, когда я пишу эти строки, результат не ясен (статья написана 2 декабря).

Папанин был полярником, да. Но роль его «на льдине» была куда как менее весомой, нежели та, что запечатлена на иной странице нашей истории. С этой страницы до сих пор капает кровь. Красный террор в Крыму. Чудовищный по масштабам стратоцид. В расстрельных делах (они сохранились), в графе «обвинение» нередко можно прочесть «казак» или даже «жена полковника».

Сам Папанин никогда не скрывал, что был в ЧК креатурой Розалии Землячки. Этого «дорогого друга» В.И. Ленина, до сих пор заложенного в кремлевской стене. Фурия, маньячка – какое слово ни выбери, всё будет мало.

«Говорят, у каждого человека есть свой ангел-хранитель. Не знаю, у кого как, но у меня такой ангел был — Розалия Самойловна Землячка, – вспоминал Папанин. – Знал я её не один десяток лет. И добрым её отношением не злоупотреблял. И, сколько я её помню, работала, не жалея сил. Я был для Розалии Самойловны вроде крестника».

Такие вот крестины – в антихристе, в озере русской крови.

В публицистике не место сноскам на научные работы и архивные описи, поэтому тех, кому истина в самом деле интересна, я могу только отослать, к примеру, к документальному исследованию профессора Крымского федерального университета Сергея Филимонова «Тайны крымских застенков», к трудам молодого историка Дмитрия Соколова, коренного севастопольца: «Таврида, обагренная кровью», «Без срока давности», «Железная метла метет чисто...», «Я словно заглянул в бездну...». Мы, те, кто включился в голосование против Папанина, истину знаем.

Но самое странное, что ее знаем не только мы.

Нас, белых и монархистов, часто винят, что де не хотим мы общественного примирения, «отрицаем достижения советского периода», целый век хотим «зачеркнуть» и т.п.

Но будь я любительницей СССР, что бы я сделала в подобной ситуации? Разумеется – призвала бы «своих» голосовать за Сафонова. Ибо – чем не фигура компромисса? Чем не символ общественного согласия?

Ну да, получи аэропорт Мурманска имя Сафонова, мы бы, вероятно, характеризовали бы его по-разному. Наши оппоненты бы говорили: «Он же советский человек!» Мы бы отвечали: «Временщики сменяются, страна остается!»

Но при этом – Сафонов устроил бы всех.

Но нет. На ресурсах левого толка никаких призывов голосовать за героя летчика не замечено. Папанин, Папанин и только Папанин. Отчего бы?

Неужто Папанин – более известен? Полноте. Лет пятьдесят назад дело, скорее всего, так и обстояло. Сегодня, в эпоху мгновенно поглощаемых и мгновенно выветривающихся из мозгов тонн информации, не только молодежь, но и не интересующееся историей среднее поколение имя Папанина помнит смутно. Легко перепутают с прекрасным артистом Папановым. Скажите эксперимента ради: «Анатолий Папанин» или «Иван Папанов». Вас не поправят в девяти случаях из десяти.

Левый фронт голосовал за Папанина потому, что сплочение вокруг его фигуры было решено практически сразу.

И вот тут я ощущаю дежавю.

Вспоминаются баталии вокруг станции «Войковская», названной в честь человека, строго говоря, ничем, кроме участия в убийстве августейшей семьи с домочадцы, не прославленного. Дипломатических успехов не перечислит навскидку даже самый пылкий поклонник, да и «героическая» гибель выглядит жалкенько: «бывалый вояка» вовсю отстреливался, но не сумел попасть в мальчика, в первый раз в жизни взявшего в руки револьвер. Однако за имя Войкова наши оппоненты дрались как сумасшедшие.

Кого же предлагали на замену мы?

Владислава Волкова, космонавта, ученого, героически погибшего при исследовании космоса.

Белый или красный – ну кто, казалось бы, может быть против увековечивания памяти погибшего в космосе ученого? Волков жил в том районе, учился. Близ выхода из метро стоит памятник на улице его имени.

Ну чем вам не согласие, чем не примирение?

Сопротивление имени Волкова было таким, будто мы уже предлагаем переименовать станцию в честь Коверды.

«Они упрекали – мы очерняем ХХ век, – писала в те дни я. – Они говорили: советская власть – это не лагеря и репрессии, советская власть – это наука, это космос! – Вы хотите космоса? Мы тоже не против – давайте будем за космос. – Нееет, – закричали нам, – советская власть – это репрессии, это лагеря! Нам не нужен космос, нам не нужен Волков! Нам нужны Войков и убийство детей! – Хорошо. Теперь мы получили доказательство, что советская власть – это не космос, а лагеря, репрессии и убийство детей. На космос вы больше не претендуете. Теперь он наш, он только русский».

В последнее время все заметнее поразительная тенденция. То, что стыдливо задвигалось в тень в последние десятилетия советской власти, сейчас самым циничным образом афишируется. В нравственном смысле (пока, к счастью, только в нем) на дворе стоят двадцатые годы.

В моем детстве, пришедшемся именно на период советского заката, Сталина-Джугашвили хотя и не прятали, но вполне без него обходились даже в день Победы. Правившая КПСС все-таки хоть собственные решения уважала, в том числе и решения ХХ съезда. Что хотя бы последовательно. Что теперь – мы видим.

Тогда же все «немножечко знали» об убийстве детей Романовых, но официально это замалчивалось. Было понимание, что особо хвастаться тут нечем. Но в день столетия убиения царской семьи, когда стотысячное шествие шло к Ганиной яме, по интернету ходили мерзостные карикатуры: комические фигурки с пулевыми отверстиями. И подпись «Поздравь монархиста!»

Двадцатые годы… «Их нежные кости сосала грязь, над ними захлопывались рвы»… Романтика человекоубийства, упоение властью над беззащитными.

Ставка на Папанина вызвана не «льдиной», а Землячкой. «Льдина» нашим оппонентам, строго говоря, даже не интересна. Согласия и примирения не нужно в первую очередь им. Им нужны реванш и смута. Что демонстрируется уже вполне открыто.