Еще две недели провела Марго, выздоравливая, в доме гостеприимного батюшки. В усадьбе жить с детьми было нельзя – наскоро под зиму залатали крышу и стену, а основной ремонт отложили на весну. Княжна Мари уехала. Маргарита отправила с ней дворовую девушку Пелагею. Потрясенная произошедшими событиями, Мари решила зимовать не в Москве, а их подмосковном имении.
- Мне там будет покойнее, Марго! Я жду-не дождусь возвращения князя Андрея… Мне так без него одиноко, а в Москве, среди этого официального веселья, с этими неискренними подчас людьми… Нет, лучше поживу в деревне! – сказала она на прощание.
В один прекрасный день тишину зимнего вечера нарушил стук в дверь в доме отца Александра. Опираясь на палку, вошел Архип. Он был бледен, болезнь и ранение давали себя знать, но глаза, глаза Архипа! Маргарита Сергеевна никогда не видела его таким… красивые голубые глаза русского казака сияли светом надежды. Маргарита поднялась из кресла и улыбнулась Архипу:
- Тебе лучше, Архип? Проходи, что ты в дверях встал?
Архип окинул взглядом обитателей дома, отца Александра и увидел ее – свою Катерину, о которой столько думал, и которая поселилась прочно в суровом казацком сердце! Катерина смотрела на Архипа испуганно и отвела взгляд от его глаз. Маргарита Сергеевна что-то заметила и подумала: «Господи, да что это с моим Архипом, уж не влюбился ли на самом деле?»
Архип кашлянул и обратился к графине:
- Барыня, хочу просить вас о милости ко мне, никогда ни о чем не просил, да вот, пришлось! Прошу у вас дозволения жениться мне… на Катерине, горничной госпожи княгини Палиной.
В комнате повисла тишина. Все удивленно смотрели на Архипа. Маргарита Сергеевна позабыла все свои горести и переживания. Она уже и не мечтала, а здесь сам Архип просит дозволения жениться на Катерине.
- Так что же, Архип, если ты любишь ее, если Катерина согласна… Ты знаешь, я очень рада твоему счастью, давно хотела женить тебя, да ты, видимо, ждал Катерину! Я, конечно, дозволяю тебе жениться!
- Нет, нет, Архип! – Катерина выбежала и упала на колени перед ним, рыдая:
- Нет, не хочу, не могу! Господи, грех-то какой!
Из мешочка на поясе она достала платочек, а из платочка… ассигнациями пятьдесят рублей!
Архип сурово взглянул на деньги:
- Святые угодники, откуда у тебя, Катерина, деньги такие?
Катерина плакала и причитала:
- Прости меня, Христа ради, барыня Маргарита Сергеевна мне дали, чтобы я увлекла тебя… а я разве ж знала, что полюблю тебя! Не нужны мне эти деньги, люблю я тебя!
Архип сурово взглянул на барыню:
- Маргарита Сергеевна, правда ли? – графиня отшатнулась – ей показалось, что она видит слезы в глазах своего верного Архипа. Остро пришло полузабытое воспоминание о деньгах: «Господи, что же я наделала? Что делать-то? Нужно что-то делать!»
Архип поднял Катерину. Она встала и исподлобья, с испугом смотрела на Маргариту Сергеевну и Архипа. Марго, закусив губу, подумала: «Как мне не хватает тебя, Алеша!» - на миг закрыла глаза, но, открыв их, мужественно шагнула к Архипу.
- Архип… ты знаешь, что я люблю тебя и.. Катю, и ваши судьбы мне не безразличны! Возможно, я поступила дурно, но… мне показалось тогда – это мой последний шанс сделать тебя, Архип, счастливым… Да я… не думала, что говорю, видно… и я прошу тебя, Архип, простить свою барыню… Я никогда тебя ни о чем таком не просила, но сейчас прошу, прости меня, Христа ради!
Взгляд Архипа, посуровевший вначале, смягчился, он пристально вгляделся в колдовские глаза своей барыни.
- Значит, я могу жениться на Катерине, Маргарита Сергеевна?
- Я не могла об этом и мечтать, Архип!
- А что ее хозяйка, княгиня, что скажет она?
- Ничего не скажет, Архип, я с княгиней Палиной разговаривала, и она решила, что если Катерина выйдет за тебя замуж, то она даст ей вольную.
- Спасибо вам, Маргарита Сергеевна, я о таком и мечтать не мог!
- Тебе спасибо Архип, и запомни: ты мне не чужой, а теперь вот и твоя Катерина!
Катерина прижалась к Архипу, а Марго подумала: «Глазам своим не верю!» Отец Александр и матушка радостно улыбались – чистые сердцем простые люди умеют радоваться за чужое счастье!
Матушка Маргариты тоже уехала, поседевшая за эти две страшные недели, но внуки… любую бабушку заставят помолодеть душой! Вот и Марго, окрепнув, решила, что злоупотреблять гостеприимством отца Александра больше нельзя – дом у него был хоть и большой, но пятеро своих детей, да Маргарита Сергеевна с двумя, да гости Маргариты Сергеевны, прислуга… Ехать нужно было в Москву – в подмосковной усадьбе, как назло, затеяли перекладывать печи, к зиме не успели, и вот оставался только один пригодный для жилья дом в старой столице, на Пречистенке. Тепло распрощавшись с батюшкой и его матушкой, Настей и Степаном и с Архипом и оставшейся Катериной, Маргарита Сергеевна села в зимний портшез с печкой, поставленный на полозья, и поезд тронулся. Оставшиеся долго махали им вслед – пока карета не скрылась из виду.
Маргарита, детишки и няня Маруся, новая горничная Акулина и кучер Петька вместо Архипа – вот и вся компания. Мороз был не сильный, и путешественники рассчитывали добраться до места дня за четыре, самое долгое. Заранее послали человека в Москву подготовить дом к приезду барыни, и когда въехали наконец-то во двор – уставшие от долгого пути, засидевшиеся – их встретили теплый убранный дом, вкусный обед и принарядившаяся по случаю приезда барыни московская челядь.
На следующий день, по обычаю, Маргарита Сергеевна надписала на обороте визитных билетов «К моему глубокому сожалению, я не смогла посетить ваш дом лично – я болела и только начинаю выздоравливать, но буду необычайно рада видеть вас по четвергам к обеду» и отправила лакея (в ливрее, в карете) объехать всех знакомых, родню первого мужа и вышестоящих Нечаева. Посылать лакея было немного не комильфо, но пришлось выбирать из двух зол меньшее – или не отправить визитные билеты вовсе (она боялась разъезжать сразу после дороги - мороз установился уже нешуточный, и можно было простудиться заново), или пренебречь современными правилами московских законодательниц этикета и вернуться во времена Екатерины. Марго предпочла второй вариант.
Весь следующий день она провела в хлопотах по дому, играх с детьми, в пересмотре своих нарядов. И только к вечеру с удивлением обнаружила, что на серебряном подносе в прихожей оставлено всего около десятка билетов, а она отправляла больше двадцати! Приписав это событие морозной погоде, Марго уселась рассматривать альбом с последними моделями одежды. В общем-то, в ее гардеробе почти все можно было продолжать носить, и шаль, подаренная ей Мари, прекрасно подойдет вот к этому, нежно-голубому…
Она задумалась и не услышала подъехавшие саночки, очнулась только от стука в дверь – горничная Акулина всунула голову в щель и спросила срывающимся от волнения голосом (она еще не привыкла быть господской прислугой и боялась сделать что-то не так):
- Барыня… Маргарита Сергеевна… К вам барыня Наливанская пожаловали…
Марго не сразу сообразила, что «барыня Наливанская» - это ее хорошая подруга (а раньше первая врагиня, вот так бывает!) баронесса Каролина Штраль, но автоматически кивнула и сказала:
- Да, проси, сейчас спущусь! – и рассмеялась, когда поняла, кто к ней пожаловал под новым именем. Она легко сбежала вниз, и через минуту уже обнималась с Каролиной.
- Голубушка, ты расцвела? Как ты? Мари сказала, ты в положении?
- Да, я – того, да! А ты? Похудел? Побледнел? – баронесса говорила с сильным акцентом, коверкая слова, но понять ее было можно.
- Да, я болела… Каролина, у нас в Степном такие происшествия… Располагайся, я расскажу!
Маргарита рассказывала о злоключениях в Степном, Каролина ахала и качала головой.
- И вот я здесь, Мари под Москвой, и ты первая… и единственная, кто ко мне заглянул, так что ты все узнала из первых уст! Кстати, в Москве боятся морозов? Я разослала больше двух десятков визитных билетов, а в ответ прислали не больше десяти!
Баронесса нахмурилась и закусила губку:
- Вот как! Это слухи… Марго, скажи мне… Я знай, я виноват… Я писал донос на вас… Это фсе из-за я…
- Каролина, милая, давно уже все прошло… И потом, мы тебе благодарны – если бы не твое письмо архиепископу – мы бы так и не узнали ничего и жили бы во грехе, во лжи, а я так не могу!
Каролина задумчиво покрутила кисть на своей шали и, вздохнул, сказала:
- У меня плохой новость. Сказать?
Сердце у Марго упало, она опустила глаза и тихо ответила:
- Сказать…
- Скажи, Марго… Мне стыдно… но все говорить, Алекс – не сын Вересова?
- Уже говорят?.. Не сын, иначе мы не могли бы быть вместе… - на глаза Маргариты навернулись слезы.
- Говорять… - тяжело вздохнула Каролина. – Наши горгульи ходять и говорять, больше не о чем! Алекс – никто, - говорять. И им верить!
- Ах, вот почему мне только половину билетов прислали… А я-то думала – мороз… Я не понимаю, Каролина! – Марго чуть не плакала. – Алексей Нечаев – герой войны, он награжден Государем, он помог разрушить заговор, спас женщин… Как они могут, как смеют сплетничать о нем? И какая разница, кто его отец – разве от этого он перестал быть собой?
- Они скучать. Они никому не интересовать, глупый, вот и ходять и говорять – думать, так заинтересовать собой! Сплетни, плохо! – мрачно сказала Каролина, сузив глаза.
- Ах, а мне прислали приглашение на рождественский бал к губернатору… Я согласилась… Не надо ходить, скажусь больной…
- Вот еще! – Каролина не на шутку разозлилась на мерзких сплетниц. – Бояться? Не бойся, я пойду на бал и буду с тобой!
- Каролина, милая! Спасибо, но ты же в положении!
- А не видно положение! – Каролина встала и покружилась по комнате. – Не видно положение! Не видно положение! Я буду танцевать!
- Каролина, я не знаю…
- Половину билетов тебе прислать? – Марго кивнула головой. – Значит, половина за тебя! Не трусить! Ать-два!
Последующие до Рождества дни подтвердили мрачные предположения Алексея Нечаева: слухи о его темном происхождении каким-то образом проникли в высший свет – возможно, какой-то служка, разбирая архивы архиепископа Августина при переезде в новую митрополию, увидел «дело Нечаева» и прочитал письмо его матери о том, что первый муж Марго – не его отец, и поползли слухи. И, видимо, собирательницы сплетен, «горгульи» подали все это в самом невыгодном свете – кто знает, что они лгали, стараясь «разукрасить» эту историю – иначе трудно было объяснить невежливое отношение к Марго. Даже родственники первого мужа, графа Вересова не приехали повидаться с ней…
Наступил Рождественский сочельник, а с ним и веселые хлопоты – нужно было устроить елку, украсить ее яблоками, золочеными орехами, выпеченными из сахарного теста белыми и красными розами, купить и красиво завернуть подарки деткам и оставшимся верным друзьям. Елки не были в ходу на Руси, но Марго полюбился этот европейский обычай, когда они со старым графом Вересовым проводили первую свою зиму в Европе. Еще Марго, по примеру мужа, одаряла прислугу деньгами, и нужно было послать человека к управляющему в Степное, распорядиться о награде от ее имени, узнать, как там Настя, Архип… Малыши были счастливы – с утра приехали Наливанские с тетушкой, привезли подарки, веселились и играли с детишками. У Лизы это была первая елка, а устраивал ли дедушка Гаврила Афанасьевич праздник Алеше – спросить было не у кого, Алеша вряд ли это помнил.
Каролина договорилась встретиться назавтра с Марго на балу губернатора, они вместе подобрали наряд, и Наливанские уехали.
Алешенька с увлечением катался на лошадке-качалке, а Лиза играла с новой куклой. «Я пойду, - думала Марго, - я поеду ради Алексея. Я… Алеша, я не боюсь их, слышишь? Ты там, далеко-далеко, ты, может быть, в опасности, и что же – я струшу каких-то мерзких сплетниц? Я поеду… поеду…»
Ах, как ей не хватало этого в последние два года добровольного затворничества! Натертый паркет, зеркальный танцевальный зал, улыбающиеся лица, музыка, комплименты, поздравления, нарядные платья… Вот чинно выступает генеральша Офросимова… удивительная старуха, говорит всегда правду и ничуть не смущается чинами. Ее боятся и уважают. Говорят, что ее побаивается сам губернатор! Послевоенная Москва блистала. Вот стайка юных девушек, привезенных на свой первый бал… оживленные, смущенные, раскрасневшиеся, в ожидании своей судьбы… как знать, может быть, этот великолепный офицер – чей-то суженый? Мужчины – почти все в мундирах, штатских и не видно, даже старички нарядились в мундиры времен своей молодости. Закуски, танцы, оживление вокруг!
Маргарита Сергеевна, оправившаяся после болезни, была, быть может, немного бледна и худа, но все равно очень красива. Ее прекрасные густые русые волосы были уложены в сложную прическу, украшены цветами. Платье светло-голубого цвета подчеркивало стройную фигуру, глаза… ах, хороша была графиня Нечаева, молода, приветлива, но… Не было, как в прежние времена, отбоя от кавалеров на танцы. Нет, все были приветливы, милы, но стоило ей подойти к какой-нибудь группе гостей, как те, вежливо улыбаясь, по одному плавно перетекали к другим группам, и Марго оставалась в лучшем случае в обществе глуховатого старичка или подслеповатой старушки, которым, в сущности, было все равно, с кем быть рядом… Каролина, как назло, задерживалась, и Марго уже начинала жалеть, что приехала – образовывавшаяся вокруг нее пустота, взгляды искоса, откровенное презрение, источавшееся Элеонорой Андреевной и Ириной Петровной все-таки задели и огорчили ее. «Как они могут… За что… Алексей защищал и их тоже на войне…» Высоко подняв голову, она направилась к ряду кресел, думая: «Надо уезжать… Жду Каролину один танец и уезжаю, хватит, все ясно!»
Прежняя ее храбрость улетучилась вконец и, чтобы скрыть досаду и слезы на глазах, она присела в кресло и занялась своим веером, и вдруг, к своему ужасу, увидела, как к ней приближается… генеральша Анастасия Дмитриевна Офросимова с группой «фрейлин» - приближенных дам. «Боже мой, - обреченно подумала Маргарита, - но это-то мне за что? Сейчас мне достанется…зачем я сюда приехала?..»
- Маргарита Сергеевна, голубушка, а что вы одна? Скучаете? – раздался прямо над ней властный голос генеральши. Марго встала и, выдавив из себя жалкое подобие улыбки, ответила:
- Благодарю вас, Анастасия Дмитриевна, мне весело…
- А ваш супруг, Алексей Николаевич? Его нет с вами?
Марго подняла голову и звенящим голосом громко и твердо ответила:
- Мой муж на Кавказе, он воюет!
Генеральша, прекрасно видевшая все происходящее на балу вокруг графини Маргариты Сергеевны, помолчала и громко, раздельно произнесла, обращаясь к окружающим ее дамам и кавалерам:
- Это не дело, господа! Муж Маргариты Сергеевны на Кавказе, защищает Отечество, герой, а его супруга скучает! Господа, мы ровно через неделю приглашаем всех на бал, посвященный нашим героям, победителям Наполеона! Вас, Маргарита Сергеевна, я приглашаю особо. Прошу вас обязательно быть к обеду, отказа не приму! – и, улыбнувшись растерявшейся Марго, Офросимова со свитой величественно уплыла. Ирина Петровна попыталась что-то нашептывать на ухо, тыкая пальцем в сторону Маргариты Сергеевны, но генеральша сделала вид, что не слышит ее – она при необходимости прекрасно прикидывалась глуховатой.
Когда через полчаса в зал ворвался Николай Наливанский и, здороваясь с гостями, пробрался к Маргарите Сергеевне, все ее танцы до конца бала были расписаны.
- Марго, простите, Каролина не смогла… что-то у нее голова кружилась, и тетушка ее не пустила, сказала - ляжет мертвым трупом перед дверью, но не пустит, они спорили, меня послали к вам, а я опоздал… но вы, к счастью, не скучаете?
- Нет, Николай, нет… Спасибо вам, я… я так счастлива!
Понеслась череда святочных праздников. Приглашения сыпались, как и рога изобилия, экономка ворчала: «Выстудили дом, ходють, ходють…» На детские праздники Марго детей еще не вывозила – маленькие, но у себя с удовольствием принимала гостей с детками. Миновал и торжественный, заключительный бал у генеральши Охромеевой в заново отстроенном после пожара особняке – Маргарита Сергеевна была принята необычайно ласково, посажена рядом с самой гранддамой, как и прежде, блистательно танцевала… до упаду! Все с ней были чрезвычайно любезны, даже графини Алтуфьева и Волкова вынужденно улыбались змеиными улыбками. Но Маргарита не держала на них зла.
А на следующий день, в обед, случилось странное происшествие: за обедом (обедали по-семейному, только свои) Лиза неожиданно начала горько плакать, вслед за ней – Алеша. Маргарита перепугалась – не проглотили ли что несъедобное, но нет, они просто плакали, громко, в голос. У самой Маргариты Сергеевны сильно защемило сердце, ее охватила непонятная тревога. «Не с Алексеем ли что?» - испуганно подумала она. В последнем письме муж сообщал, что здоров, но писем какое-то время не будет, так он с князем Палиным отправляется в инспекционную поездку по острогам – небольшим фортам, запиравшим ущелья или стоявших на перекрестках троп на гребнях – так казаки называли горные хребты. Тревога, поселившись в сердце графини, не проходила…
Глава 11.
Ротмистр Нечаев очнулся и попытался открыть глаза. Веки удалось разлепить с трудом – лицо было в запекшейся крови, а правый глаз заплыл и не желал открываться вовсе. Сильно болело избитое тело. Руки связаны и онемели. То, что Алексей увидел одним глазом, заставило его содрогнуться: он лежал на снегу, позади лошадей, а перед лошадьми сидели, лежали на бурках черкесы. Они варили, судя по запаху, барашка, лениво переговаривались, хохотали. Два горца – один постарше, другой молодой, щегольски одетый, с дорогими инкрустированными ножнами на боку, громко спорили. Голос того, что помоложе, показался Нечаеву знакомым. Он пригляделся и, когда тот повернулся в профиль, узнал Анзора Таймиева – горского князя, с которым он дрался, защищая свою честь в начале своей службы. Князь, активно жестикулируя, стоял над старым черкесом и, показывая нагайкой в сторону лошадей, что-то приказывал ему. Старик сидел на седле, хмурился, молчал, не поднимая глаз. Потом он поднял голову и спокойно сказал что-то на их наречии. Анзор взвился от этого ответа, закричал, положил руку на кинжал… Старый горец встал и, как строгий отец распоясавшемуся сыну, начал выговаривать князю. Он развел руки, как бы призывая в свидетели воинов, и те, притихнув в начале ссоры, выпрямились и закивали головами, подтверждая слова старика. Потом он возвысил голос и, указывая попеременно то в сторону Алексея, то воздевая руки к небу, произнес горячую речь, в которой Нечаев разобрал только «Аллах» и «Уорк Хабзэ». Таймиев выслушал, опустив глаза, потом повернул голову к Алексею, тот еле успел зажмуриться, и громко, раздельно, с угрозой обратился к старику и горцам. Горцы поднялись, один за другим, положили руки на рукояти кинжалов. К Таймиеву поближе придвинулись двое из его, видимо, свиты. Князь топнул ногой, развернулся и пошел к лошадям. Горцы проводили его гортанными криками. Он и двое его нукеров вскочили на коней и, резко взяв в галоп, ускакали. Черкесы, переговариваясь, смеясь, снова расселись вокруг костра, а старик подошел к Нечаеву, пнул его концом сапога.
- Эй, русский, глаза открой! Я видел, что ты смотрел!
Алексей открыл глаз, попытался сесть, но не смог, тогда старик схватил его за шиворот и посадил.
- Ты – мой пленник. Ты – мой выкуп, добыча, понимаешь?
Алексей кивнул головой.
- Анзор хотел, чтобы я тебя убил. Ха! Моя добыча, не его! Э… ты доехать должен, в аул едем! Эй, Есхот! Дай ему поесть! – позвал старик молодого черкеса. – Веревки ослабь, пусть поест, а то не доедет… - и повторил это по-черкесски.
Алексей, с трудом размяв онемевшие руки, принял у горца чашу с горячим бульоном и кусками мяса, стараясь не расплескать, обжигая язык и гортань, глотал суп. И судорожно соображал. Черкесы были в мире с Русским царем, страшная эпидемия чумы сократила их население почти в десять раз, и восставали черкесы все реже и реже. Род Таймиевых, и сам Анзор присягнули Государю.
«Предатель, так вот кто предатель! - в отчаянии думал Алексей. – Знали же, что кто-то доносит о наших передвижениях, и в засаду мы попали с казаками, когда Силу убили, видно, не случайно! Надо бежать, надо бежать во чтобы то ни стало, сообщить нашим!»
Черкесы, поев, видно, решили согреться и размяться. Один горец принялся выстукивать ритм на подобии бубна, горцы поднялись, встали в круг, начали отстукивать ритм ногами, молодой горец выступил в круг и, на носочках, пошел – поплыл вдоль круга, держа кинжал в зубах. Есхот, приставленный к Алексею, тоже выстукивал ногой ритм и с неодобрением поглядывал на пленника.
«Сейчас… или никогда!» - подумал Алексей. Он заметил среди лошадей нескольких с казацкими седлами, и среди них – своего Колю. В Пятигорске он оставил Воронка и сменил на местного коня, привыкшего к крутым горным тропам, по кличке Коля. «Заразы… побили казачков…» - подумал он. В плен Нечаев попал так: они с Палиным и небольшим отрядом казаков прибыли в крепость на Тереке. Была зима, зимой черкесы обычно не нападали, и Палину с Нечаевым было поручено провести инспекцию доступных крепостей, пользуясь вынужденным перемирием. Ночь в крепости прошла спокойно, а утром на них напал большой отряд горцев, спустившихся вниз по ущелью. Отряд был человек в пятьдесят, и дозорный, ворвавшийся в крепость буквально перед нападением, сообщил, что за этим отрядом следуют гораздо большие силы. Горцы, одолеваемые голодом и нуждой, собрались с силами и решились на нападение. Такой большой отряд угрожал и крепостям и в Кисловодске, и Пятигорске. В остроге было всего пятнадцать человек, включая двух офицеров. Надо было сообщить о приближении большого отряда. Горцы окружили острог и, попытавшись взять его небольшим передовым отрядом, потеряли около десятка воинов, отступили на расстояние выстрела и решили, как сообщил местный казак, знавший их язык, ждать подход основных сил.
- Князь, нам не устоять, надо попытаться сообщить о выступлении черкесов, чтобы прислали подкрепления в крепости – ведь этак всех перебьют и в других острогах – они же не ожидают, там маленькие гарнизоны!
- Э… высунемся – перебьют тут же… - мрачно заявил казак Семен Рябов.
- Что предлагаете, Нечаев?
- Или погибнуть здесь, или попытаться одному-двум прорваться. Я предлагаю сделать вылазку… Да, все мы погибнем – и так, и так. Но кто-то сможет прорваться, надо предупредить наших!
Князь Палин задумался, Семен мрачно уставился в пол – иного выхода, и вправду, не было. Князь Андрей вздохнул и сказал:
- Алексей, я обязан тебе жизнью… Молчи, ладно? У тебя двое детей, и если есть шанс вырваться одному из нас – я хочу, чтобы это был ты.
- Нет, князь, я не могу… я не могу это принять… нет, умрем, так вместе!
Семен хмыкнул, поглядел на бледных, с горящими глазами офицеров:
- Э, господа хорошие… бросим жребий, мы среди казачков, вы меж собой… Из двоих кто-то выберется…
Жребий был брошен, и оставаться выпало Нечаеву.
- Марго передай… люблю… последние мысли о ней… прощай, Андрей!
- Прощай, Алеша…
Ворота крепости распахнулись, и все тринадцать защитников на конях выскочили наружу и устремились к горцам. Еще двое – князь Андрей с казаком – выезжали последними и, под прикрытием сражения, рванули вниз по ущелью. Горцы заметили их слишком поздно – атака смертников была яростная и неожиданная, и когда казаки и Алексей уже лежали на земле, преследовать беглецов было поздно. Ругаясь по-русски и по-черкесски, горцы, пиная погибших и проклиная свою недогадливость, дошли до Алексея. После сильного пинка он очнулся и застонал. Старик, руководивший отрядом, осмотрел его и, убедившись, что он оглушен, но не ранен, заявил, что это его добыча. Никто не спорил.
Ритм ускорялся, в круге отплясывали уже трое горцев. Нечаев решился. Скривив жалобную гримасу, он позвал охранника:
- Есхот, а, Есхот!
Горец недовольно посмотрел на Нечаева:
- Ну?
- Мне надо… очень… по нужде, сил нет терпеть... – и, жалобно кривясь, показал связанными руками на живот, - сведи в сторонку, а? Будь человеком.
Горец презрительно хмыкнул – поведение пленника явно не соответствовало кодексу ведения войны «Уорк Хабзе», принятому у кабардинцев.
- Ладно, иди, - и пнул пленника.
Алексей, семеня связанными ногами, понукаемый Есхотом, направился за ближайший кусок скалы. Там он начал делать вид, что расстегивает штаны. Горец с презрением отвернулся. «Сейчас», - сказал себе Алексей и, подняв камень, которые в изобилии валялись вокруг, резко выпрямился и с силой уладил черкеса по голове. Тот охнул и упал. Алексей быстро разрезал путы на руках и ногах, связал горца, заткнул ему рот и, забрав кинжал, выглянул из-за скалы. Горцы самозабвенно плясали. «Ну, пошел, давай…» - прошептал он и, перекрестившись, свистнул по-особому, по-казачьи, подзывая своего коня. Конь встрепенул ушами и, благо не был стреножен, быстро-быстро направился к Алексею. Несколько горцев отметили его странное поведение, ритм танца стал медленней, и громкий крик полутора десяток глоток потряс ущелье – Алексей прыгнул на коня и, как настоящий джигит, свесившись с коня, промчался вниз, к выходу из ущелья. Вот когда пригодились полтора месяца вольтижировки! Горцы схватились за ружья, но хорошо прицелиться в бешено скачущего всадника, спрятавшегося за корпусом лошади, они не смогли, и пули пролетали мимо! Алексей услышал крики старика-джигита, выстрелы вдруг прекратились, но им на смену пришел другой звук – будто раскаты грома прошлись по вершине хребта. Горячие черкесы звуками выстрелов вызвали лавину. Снега выпало в эту зиму много, а последнюю неделю держалась небывало теплая погода, снег подтаял и сорвался, захватывая с собой все новые и новые пласты.
Конь Нечаева, почуяв смерть, несся по тропе, как будто у него выросли крылья. И они успели – со страшным грохотом снежная лавина грохнулась в ущелье, похоронив отряд горцев и закрыв до лета выход из ущелья. Из всего отряда выжил только Есхот – его прикрыла скала, и он потом неделю, питаясь травой, выкопанной из-под снега, добирался до своего горного аула. А Нечаев, успокоив коня, остановился, обернулся и с ужасом смотрел на мгновенно выросшие огромные сугробы, давшие ему свободу и жизнь и отрезавшие путь горцам по ущелью вниз.
За проявленный героизм ротмистр Нечаев был повышен в звании – в Москву он возвращался в звании майора. Князь Анзор Таймиев, узнав о возвращении Алексея, пытался бежать, но был схвачен и посажен в тюрьму. Кто-то из горцев передал ему кинжал, и князь покончил с собой, как велел кодекс кабардинской воинской чести.
Для награждения Палин и Нечаев были вызваны в Санкт-Петербург, к Государю. Государь, награждая Нечаева и князя Палина, сказал несколько теплых слов и, в том числе:
- Такие представители дворянства, как вы, господа – гордость нации и моя личная опора! - и когда Нечаев, склонив голову, подал Государю просьбу о лишении незаслуженного им, Нечаевым, дворянского звания, прочел, рассмеялся, изорвал прошение и сказал:
- Я знаю только одного дворянина по фамилии Нечаев, и он – передо мной! - и велел отдельной грамотой подтвердить звание потомственного дворянина, официально закрепив за ним фамилию Нечаев и поместье.
Нечаев и Палин вернулись героями. Маргарита Сергеевна была бесконечно счастлива, что муж жив – жив, а награды, всеобщее уважение, повышение по службе – это все было только дополнением. Главное – ее Алеша вернулся, живой. Ровно через год их семья увеличилась – у Алешеньки и Лизаньки появилась сестренка Машуня.
Родной отец Алексея скончался примерно через полтора года, не оставив наследников, и перед смертью отписал все свое имущество Алексею. Умирая, он пожелал видеть сына, невестку, внуков… со слезами просил их о прощении и, конечно, получил, уже на смертном одре, последнюю радость – слезы любви на глазах близких ему людей.
Пока барыня была в Москве, Настя родила чудесную девочку, а полугодом позже баронесса – мальчика, к несказанной радости мужа и тетушки.
Истории князя и княгини Палиных и Архипа с Катериной также имели счастливое продолжение, но об этом, а также о том, сном или явью была странная греза Маргариты Сергеевны, спасшей мужа от неминуемой гибели – мы, возможно, расскажем в следующей книге.
PS
Я хочу поблагодарить уважаемых КОНТовцев, которые помогли мне в написании этой работы:
Моего соавтора и доброго друга Костю Ра – это его энергия заразила меня, его главы очень оживили повествование, тема Архипа и Катерины – целиком его, я только «вписывала» ее в рассказ, если бы не Костя - ничего бы и не было,
дорогого Стилиана за поистине неоценимую помощь, подсказки и комментарии – благодаря ему возникли новые сюжеты, были исправлены ошибки,
Марианну, Оптимистку, леди F, Алексея Н за поддержку, за то, что поверили,
всех, кто «лайкал» это неформатное для КОНТа произведение – без вас ничего бы не состоялось. Спасибо вам огромное!
Часть 1 - https://cont.ws/@rodriges/599145
Часть 2 - https://cont.ws/@proctotanya/599983
Часть 3 - https://cont.ws/@proctotanya/606067
Часть 4 - https://cont.ws/@proctotanya/611540
Часть 5 - https://cont.ws/@proctotanya/621291
Часть 6 - https://cont.ws/@proctotanya/627357
«Тайна графини Вересовой» (Книга 1) – http://www.proza.ru/2017/03/31/2369
«Тени прошлого графини Вересовой» (Книга 2) - https://www.proza.ru/cgi-bin/login/page.pl
Оценили 14 человек
27 кармы