О современном язычестве. Протоиерей Олег Стеняев

ХОЧЕШЬ ОБРАТИТЬ? ВЫСЛУШАЙ!

Для чего, заинтересовавшись Православием, князь Владимир пошел войной на его носителей, греков? Зачем святитель Николай (Касаткин) печатался в японских светских литературных журналах? Чем отличается миссия от пропаганды? И от какого «язычества» Бог предостерегает современного человека?

У каждого поколения христиан – свой Египет

Моя задача, когда я провожу беседы, – показать, что Слово Божие живо и действенно, что весь этот материал достаточно актуален, все эти вопросы не потеряли своей значимости в наши дни. Мне кажется очень важным воспринимать любой массив библейских текстов как обращенный к нам. Ведь апостол Павел пишет, что всё, что было с евреями, – это прообразы для нас, достигших последних времен. Раскрывать эти прообразы и означает делать библейское откровение актуальным, современным, если хотите, жизненным и деятельным.

Так, Священное Писание предупреждает нас об опасности язычества. Причем ветхозаветные тексты обращают внимание на соблазн египетского язычества, которое могло пристать к евреям и после их Исхода из Египта; о соблазне язычества Ханаана – земли, в которую евреи вступали как в Землю Обетованную; и также о вавилонском язычестве, которое их ждало в изгнании.

Здесь можно провести такие параллели: жизнь до крещения – это Египет, из которого надо совершить исход, пройдя через купель Крещения. Символом купели является Чермное море, которое расступилось перед еврейским народом.

Язычество Святой земли, Ханаана, можно соотнести с религиозными суевериями, от которых, увы, мы не можем окончательно избавиться – они присутствуют и в православной среде.

А вавилонское язычество – это угрозы языческие извне, когда люди, не принадлежащие к Святой Церкви, пытаются навязывать христианам свой образ жизни. Это «новые стандарты», которые сейчас существуют в мире.

Вавилон, Египет – символы доминирующей государственной системы, которая оказывает давление на народ Божий. Прежде всего, Египет. А Вавилон – это вообще собирательное понятие в Библии. В Апокалипсисе под видом Вавилона подразумевается античный Рим, а «вавилонская блудница» – это Римская империя, которая «на водах многих», то есть среди разных народов.

В каждом поколении народа Божия есть свой Вавилон, есть свой Египет. И мы совершаем свои исходы, преодоления этих соблазнов.

Что такое Вавилон сегодня?

Это такой архетип государства, внутри которого мы оказались. Это – новый мировой порядок, который осуществляется сейчас в глобальном масштабе. И в некотором смысле мы все живем на культурно и нравственно оккупированной территории, где наш мир нравственных ценностей не признается, он вытесняется в некое подполье, его загоняют в некое гетто. Нам постоянно указывают на то, что Церковь отделена от государства. И когда мы соглашаемся с наличием такого гетто, мы не должны забывать о том, что гетто кончается крематорием. Поэтому и не должны идти добровольно в некую резервацию, куда нас хочет загнать часть светского общества, принимающая новый мировой порядок. Поэтому верующий человек – это не человек, который добровольно отказывается от служения в миру, а тот, кто принимает деятельное участие в судьбах мира. Христос сказал, что Он не пришел взять нас из мира, но чтобы мы были в миру и каждый на своем месте совершали свой подвиг апостола.

Православие как военный трофей

В таких условиях важно обратить внимание на миссионерское служение в Древней Руси. Почему был успех миссии равноапостольного князя Владимира? Потому что он делал всё очень грамотно и продуманно.

Когда, казалось бы, князь Владимир заинтересовался православной верой, он вдруг пошел войной на греков. Он окружает греческий город Херсонес, говорит, что всех уничтожит, если его не примут, если ему не дадут жену православную. Почему он так поступает? Потому что он был сын своего отца. Его отец, Святослав Игоревич, не считал Киевскую Русь своей землей. Он считал, что земля, полученная в наследство от отца, это не твоя земля; твоя – та, которую ты добыл своим мечом. И когда он завоевал Болгарию, то говорил: «Сижу посреди земли своей».

Так вот, как настоящий сын своего отца, князь Владимир берет Православие как некий священный трофей, с мечом в руках. Он следует воинскому языческому этикету. И это было понято: он взял, как трофей, эту веру, так что ни один грек не мог сказать: «Мы крестили Русь». Это было на языке того времени, как Карамзин пишет: «“Княжить” в то время означало ”воевать”».

Владимир, даже заинтересовавшись Православием, для язычников оставался язычником, и никто не мог ему сказать: «Тебя крестили». Он взял эту веру сам, своим оружием! А трофей – это священная вещь у язычников. Поэтому Киевская Русь восприняла этот акт Крещения – именно потому, что сделано было всё правильно с точки зрения того времени, того мира.

Николай и Франциск: что общего?

Я считаю очень важным делать сравнительный анализ разных общественно значимых деятелей, как это было в традиции греческой историографии.

Сравним двух известных миссионеров. Первый – это Франциск Ксаверий. Он был католиком, трудился в XVI веке и считается самым эффективным миссионером за всю историю христианской Церкви по количеству обращенных людей. Он проповедовал в Индии и Японии.

Давайте сравним его служение среди язычников со служением святителя Николая (Касаткина), жившего в XIX – начале XX века.

Мы найдем у них нечто общее: и тот, и другой погружались в ту среду, по отношению к которой было обращено их свидетельство; они использовали понятийный аппарат этих людей, осуществляли языковое погружение, то есть досконально изучали язык этих людей, особенности их речи.

Известно, что святитель Николай вообще печатался в японских литературных журналах, писал, скажем так, на светские темы и был авторитетным человеком для японского литературного сообщества. Хотя при этом всю жизнь говорил с грубым акцентом, но – на хорошем японском языке.

Миссионерское служение опирается на устремление человека, миссионера. У Франциска Ксаверия было преимущество: у него был статус посла и друга императора. У святителя Николая (Касаткина) этого не было, он просто был консульский священник, который нес обычное служение. Но свой авторитет в глазах имперской Японии он создал своими литературными усилиями, когда изучал японскую поэзию, литературу, печатался на эту тему в разных изданиях и делал переводы книг Священного Писания.

Это очень важно, когда такая деятельность опирается на трудолюбие человека: миссия – это всегда труд. Ты должен трудиться, и не один день, не два, а месяцы и годы – тогда будет какой-то результат!

О «козлах» и телефонах

Могу привести примеры современной миссии. Однажды в Белоруссии меня пригласили в колонию для несовершеннолетних преступников в городе Витебске. И я спросил: «Что самое вожделенное для этих молодых ребят, которые там сидят, чего они ждут от жизни?» Понятно, что досрочного освобождения, но могут и не освободить. И мне сказали, что самое вожделенное для них – это… сотовый телефон. И еще сказали, что, когда люди приходят на зону, у них отбирают все сотовые телефоны. И заставляют писать расписку в том, что у тебя нет сотового телефона. Сотовый телефон – это главное вожделение этих молодых ребят!

И когда я выступал перед ними – там была и администрация колонии – я спросил: «Есть ли в зале люди, которые хотят иметь свой персональный сотовый телефон?» Все подняли руки. Администрация удивилась: зачем я вообще затронул эту тему? И тогда я сказал: «Я пришел к вам, чтобы у каждого из вас был свой личный сотовый телефон. Но есть одно обстоятельство: вы сможете звонить по этому телефону только одному ответчику. Там будет только один номер – это номер Господа Бога. Этот сотовый телефон – молитва. Молитва дает возможность общаться напрямую, это намного серьезнее, чем сотовый телефон. Тебя здесь не понимают, тебя здесь презирают, тебя здесь унижают, ты чувствуешь себя непонятым, одиноким, но когда ты будешь общаться с Богом, всё изменится. Если бы у вас был настоящий сотовый телефон и в нем был только один номер, одного ответчика, наверное, вы захотели бы иметь номер президента Беларуси. “Батьки”».

Они все подняли руки и говорят: «Да, мы хотели бы звонить президенту: он имеет право досрочного освобождения!».

Но я им сказал: «Я не знаю телефонный номер президента Беларуси, не могу им поделиться с вами. Но Бог – это намного серьезнее, чем президент любой страны. И когда вы будете делиться вашими проблемами с Богом, это очень много».

Когда я был приглашен в России проповедовать в зоне для взрослых, я спросил у администрации зоны, какое самое обидное слово для сидящих здесь людей. Мне сказали: «Это слово – “козел”». Я сразу понял, о чем буду говорить: я говорил о том, что в день Суда людей разделят на овец и козлов.

И во время этой большой проповеди – она длилась 40 минут – всякий раз, когда я произносил слово «козел», я говорил его с той характерной интонацией, с какой его произносят те люди, которые отбывают срок наказания. И видел, как они болезненно реагировали на это слово! Но когда я увязал это слово с тем неправильным образом жизни, который они вели, то несколько раз их спросил: «Вы хотите быть козлами в день Суда?» – и эти люди: «Нет! Здесь нет козлов!» – это кричал один из них.

Это очень важно: во время общения с людьми мы касаемся их понятийного аппарата. Успех миссионерского служения князя Владимира в том, он знал, скажем так, кодекс поведения языческого воина. Если бы он просто пригласил греков крестить Русь, это не было бы так эффективно… А каждый язычник понимал, что трофей – это священное.

Служение Франциска Ксаверия, святителя Николая (Касаткина) – это попытка сначала услышать ту сторону, понять, как эти люди думают.

Трагедия Франциска Ксаверия в том, что в самый разгар его миссии японский император повелел уничтожить всех японцев-христиан. Но это не распространялось на Франциска. У него на глазах вырезали всех детей, мужчин, женщин, стариков, которых он крестил, он видел этих людей, он провожал их до места казни, а его самого не трогали. Это была очень тяжелая миссия!

И тогда Франциск отправился в Китай, но не достиг этой страны – умер на границе с Китаем. Последняя его молитва была с китайцем, который его сопровождал. И Католическая церковь считает, что это был его ангел-хранитель.

Соломонова мудрость святителя Николая

Для миссионера очень важно произвести нравственное впечатление на людей. Святитель Николай (Касаткин) оказал такое мощное нравственное воздействие на императорскую Японию, что, когда он умер, японцы потребовали у властей похоронить его на общественном кладбище, где похоронены самые серьезные общественные, политические, литературные деятели Японии. Подвиг архиепископа Николая (Касаткина) в некотором смысле значительно более серьезный, чем Франциска Ксаверия, потому что у того были некоторые преимущества в миссии: этот статус друга императора. А святитель Николай (Касаткин) не начинает с этого статуса – он только в конце своей жизни приходит к этому уровню.

Когда началась Русско-японская война, от его поведения в связи с этой ситуацией зависела судьба православной Японии. Один священник, историк, рассказывал мне, что у императора Японии уже лежал на столе проект полного уничтожения русского Православия в Японии. Все ждали: как себя поведет святитель Николай. Он не стал подыгрывать им – он призвал православных японцев служить в японской армии, потому что Япония – их родина, и молиться за победу императорского оружия.

Ведь что такое нация для каждого человека? Это граница ответственности, очерченная рукой Бога. Никто же не выбирает для себя нацию – каждый рождается в ней. И святитель Николай объявил, что на время Русско-японской войны он уходит в затвор и будет молиться за мир между великим японским и великим русским народами.

В результате этой войны, которую Россия проиграла, в японском плену оказалось очень много русских. И за ними ухаживали православные священники-японцы. Миссия святителя Николая обернулась благом этих несчастных военнопленных: о них заботились, способствовали их выздоровлению, духовно окормляли. Тех, кто умирал, хоронили на освященной земле, что очень важно. Японские христиане возвращали долги русским православным людям, из среды которых вышел святитель Николай (Касаткин).

Очень важно, какое впечатление миссионер производит не только на тех людей, которые принимают его веру, но и на внешних – ведь иной раз требуется свидетельство от внешних, когда человек занимает какую-то иерархическую должность. Миссионер должен оказывать нравственное влияние не только на своих, но и на сторонних.

Христос знает нас

Современный православный миссионер должен понимать людей, к которым он обращает свое слово. Конечно, наши соотечественники – это не китайцы, не японцы, и нам легче понять их, а им легче понять нас. Но в некотором смысле культурная пропасть между нами все-таки существует, хотя мы, казалось бы, говорим на одном языке.

Очень важно, если мы осуществляем миссию среди молодых, понимать их речь. Потому что одни и те же слова у верующих и у не верующих могут носить разные смыслы.

Остановите человека на улице и задайте ему вопрос: что такое любовь? Мы получим десять разных ответов, причем часто – самых экзотических!

Поэтому, когда мы общаемся с человеком, мы должны сначала выслушать его. Обращаться со словом Евангелия к кому-то, не выслушав его, не поняв, что находится у него внутри, достаточно сложно. Ведь Христос сходил во ад за людьми! А так как Христос всегда и во веки Тот же, Он и сейчас готов сойти во ад наших душ и облистать нас сиянием Божества.

Спасение в Православии переживается евхаристически, и Христос знает нас, Он знает наш понятийный аппарат. Сказано: «Он, будучи искушен во всем, кроме греха, может и искушаемым помочь». Он представляет твои и мои проблемы.

Так что и миссионером может быть только тот человек, который чутко относится к своему собеседнику. Даже обращаясь к десяткам и десяткам людей, надо всегда вести диалог с одним человеком. Миссия не обращена к «массам».

В конце концов, миссионерский отдел – это не отдел пропаганды. Миссия – это диалог с конкретным человеком. Поэтому, если мы выстроим такой диалог даже на стадионе, выступая перед многими, – это миссионерское служение. Но если, беседуя с человеком один на один, мы будем говорить с ним с высоты какого-то нашего преимущества, то он не услышит нас, прежде всего, потому, что мы не услышим его!

Нельзя заниматься миссией без того, что называется любовью, а любовь возможна между обусловленными личностями. Нельзя любить электричество или камень, тем более рассчитывать на ответные чувства. А обусловленная личность – это понятая нами личность, распознанная в этом духовном океане человеческих судеб.

Я понимаю так: миссионерское служение может совершать только тот человек, который услышал другого человека, понял другого человека, ощутил его боль, переживания. Если Богу, чтобы спасти нас, потребовалось стать Человеком, то тем более мы, стремясь совершать свой апостолат, должны максимально приблизиться к объекту миссии, распознать состояние души этого человека – только тогда мы можем помочь.

Как апостол Павел общался с иудеями как иудей, с эллинами как эллин, он даже пишет: «С беззаконными как беззаконный… для всех я стал всем, дабы хоть некоторых привлечь ко Христу».

А святитель Григорий Нисский в заключительном слове пишет, что мы не проповедуем язычникам так, как проповедуем иудеям, и иудеям не проповедуем так, как проповедуем еретикам. Но в связи с обстоятельствами болезни находим и соответствующее лекарство.

Иногда меня ставят перед дилеммой, говоря: «А почему ты с сектантами говоришь на одном языке, а с православными – на другом?» Это неизбежно! Потому что если я буду говорить с людьми не нашей веры на нашем языке, они вообще не поймут, о чем я говорю. Я всегда буду оставаться для них чужестранцем, пока не заговорю на понятном для них языке.

Поэтому апостол Павел говорит, что лучше несколько слов сказать на понятном языке, чем тьму слов на непонятном.

Миссия предполагает диалог и добрые чувства к человеку. А миссия как монолог, миссия с менторским тоном никогда не увенчается успехом.

Протоиерей Олег Стеняев