Почему Тартария - не империя?

Почему Великая Тартария воспринимается как империя? О ее устройстве нет никаких сведений кроме как надписей на старинных портуланах вроде, в которых слово «Тартария» сопровождается словом «империя», а пресвитер Иоанн величается императором. Грамотные люди средневековой Европы мыслили по-латински и просто не знали других терминов — разве «гго могли еще назвать королевством, но это уже рангом ниже.

Для европейцев Средневековья любое обширное государство было «империей», тем более — азиатское, малоизвестное и чуждое, о строении которого нет достоверных сведений. И поскольку единственной для Европы того времени империй была «Священная Римская империя германской нации», то есть достаточно формальное объединение независимых государств в память о великом прошлом, то составители карт под топонимом «империя» вряд ли подразумевали нечто вразумительное.

Потом, с упорядочиванием терминологии и появлением империй нового типа вроде Британской, Австрийской, Российской «империя» на востоке исчезает, остается просто «Тартария» в разных вариантах топонимики.

Таким образом, восприятие обширной страны на востоке как империи не является точным определением, а относится к устаревшей традиции.

Более того: Тартария — не-империя. Тартария- антиимперия.

Это Держава — государство с совершенно другим устройством, которое по ряду причин нам трудно представить.

Краткая справка.

В современном виде термин «imperium» был введен на рубеже эр группой римских и эллинистических авторов.

Известная нам последовательность формирования концепции «империума как системы господства и насилия» выглядит следующим образом: в начале - трактат Тимагена из Александрии «О царях» (не сохранился), написан во времена Августа, далее сведения из него использовал Гней Помпей Трог в «Истории Филиппа» (сохранился частично, из 44 книг — оглавление и конспект ряда книг, которые до современности дошли в виде извлечений, т.н. «эпитом», выполненных Марком Юнианом Юстином). До них империум на латыни означало власть, само слово использовалось как почетный титул предводителей римских легионов и высших магистратов Рима, полководцев, удостоенных триумфов.

В эллинской историографии еще с классической эпохи проявился интерес к концепции мировой (точнее — в пределах известной ойкумены) истории как к смене господства могущественных и агрессивных государств. Начало империям как особым государствам, создаваемым как механизм для подавления и ограбления, было положено мифическим ассирийским царем Нином. С тех пор каждая последующая империя пожирала предыдущую и становилась еще более могущественной. Такое представление хорошо ложилось на определяющее для Эллады противостояние «культуры» и «варварства», «Европы» и «Азии», свободных полисов против тоталитарной Персии. Римляне — единомышленники Трога восприняли от своих предшественников саму схему борьбы империй, из возвышений и падений, но наполнили иным содержанием.

А именно: противостоянием origines и imperia, первая из которых есть форма общества как естественного, изначального, с простыми нравами, наследия Золотого века — вторая в виде государства как формы насилия, подавления, эксплуатации.

Можно только предполагать, насколько эти представления были распространены, в какое время появились и до какой эпохи просуществовали. Интерес к концепции в изложении Трога был актуален (хотя бы в конспекте Юстина) до конца античности.

Параллельно с этим с правления Августа началась традиция апологии империи как образца могущества, целесообразности, отеческой заботы о подданных, зенита культуры и комфорта.

Европейское восприятие слова «империя» сохраняет амбивалентность взглядов двухтысячелетней давности, но в последнее время приобрело скорее негативный оттенок как воплощение тоталитарности, противопоставление свободе и демократии.

И в упорном поименовании Тартарии как империи сейчас внедряется негативный смысл: это тоталитарная азиатская деспотия, каковая только и может существовать вне Сияющего Града на Холме — Европы и США.

Тартария — скорее origins, если вернуться к терминологии Трога, страна естественных благородных дикарей в русле воззрений более поздних Руссо и Вольтера.

Тем более, что Трог в русле эллинистической традиции вполне благожелательно описывал простые и достойные подражания нравы скифов, в его изложении - кочевников на периферии цивилизованного мира. Но надо понимать, что для той же Эллады Скифия — это не только этнографическое пространство, заселенное вонючими бородатыми варварами с милой привычкой скальпировать мирных греческих негоциантов, но и родина Анахарсиса, причисляемого к семи древним мудрецам Эллады, и даже — отчасти культурного героя, подарившего грекам парус (????) гончарный круг (! !! !). А также буферная территория между цивилизованным миром погрязшим в пороках и катящимся к бедам Железного века — и блаженной Гипербореей, где все с точностью наоборот. Так что Скифия античности вполн может восприниматься как одна из ипостасей и предшественница Тартарии.

Так что же такое Держава?

На самом деле Великая Тартария не является уникальным явлением в истории человечества. Модели государственного устройства, близкие ю тартарийскому образцу, занимают значительную часть хронологии и с ними связаны становление наиболее выдающихся цивилизаций. Уникальность Тартарии только в том, что она сохранила такое устройство практически до Нового Времени, а впоследствии во многом определила оригинальный характер Российской империи и СССР.

Это то, что сейчас называется в истории прото-государствами, раннеклассовыми обществами, вождествами и тому подобными малопонятными прозвищами: то, что не вписывается в схему смены формаций; то, что является фундаментом истории.

Представьте себе долину Нила примерно 5000-х гг до н.э. Предки исторических египтян, пастухи и примитивные земледельцы из тогда еще цветущей Сахары, вышли к долине Нила: к огромной реке с весьма буйным нравом и в болотистой пойме.

Неизвестно, почему они выбрали весьма рискованный и малоперспективный путь развития земледелия, причем с искусственным орошением, вдобавок в местности, в которой катастрофические половодья сменялись летними засухами. За тысячу лет весьма немногочисленные племена скотоводов на протяжении 1200 км долины реки создали искусственный ландшафт шириной в несколько километров с дамбами, улавливающими плодородный ил, с накопителями паводковых вод, с водоотводом и сетью распределительных каналов, с полями различных культур, точно рассчитанных на количество необходимой влаги.

Кто и как организовывал эти работы, если государства в привычном для нас понимании не было? То есть некому было принуждать людей делать то-то и то-то, координировать их усилия, просчитывать баланс земляных перемещаемых масс, составлять (и постоянно корректировать) графики работ, совмещенные с сельхозработами и необходимыми днями отдыха, организовывать их защиту от соседей, кочевников и хищников, просчитывать пайки, составлять запасы продовольствия и инвентаря, бороться с эпидемиями — вдобавок при том, что выгода от перехода на такой образ жизни была в то самое тысячелетие весьма неочевидна, заметно было ощутимое падение уровня жизни. Рост оседлого населения шел опережающими темпами по сравнению с ростом прибавочного продукта, так что охотник неолита или скотовод жили в лучших условиях чем земледелец неолита и медного/бронзового века.

И т.д., и т.п...

Десятки поколений, занятых одним и тем же, столетия непрерывной работы, тысячелетие приобретение опыта и знаний.

Еще тысяча лет ушла на совершенствование и окончательную отладку нильской ирригации, которая с нулевой династии Древнего Египта (примерно 3100 в до н.э.) функционировала до строительства Асуанской плотины в 1960-х.

Тут мы вступаем в историю, что мы считаем государством хотя бы в первом приближении, появляются номы — микро-прото-государства из нескольких селений вокруг одного храма или резиденции правителя. Туг бы и вздохнуть с облегчением — но проблема в том, что аппарата принуждения по-прежнему не было, он представлял из себя нескольких дружинников с примитивным оружием. На фоне гораздо более многочисленных свободных общинников с точно такими же орудиями труда (медный или бронзовый кельт в зависимости от способа насадки мог быть топором или мотыгой, вооружением или орудием труда) они бы выглядели весьма бледно.

Рабам взяться просто неоткуда — стоит напомнить, что даже в классическом рабовладельческом Египте основные работы все равно выполняли мобилизованные крестьяне.

Повторюсь: тысячу лет крохотные самостоятельные общины производили работы огромного масштаба с недостаточно явной целью. Да и еще одно тысячелетие государственная власть была весьма эфемерной, но работы продолжались без явного руководства и принуждения.

История освоения Нила — не уникальное явление, а, скорее, типичное. Из учебника истории известно, что тоже самое примерно в то же время происходило в Междуречье, Китае, Иране, Средней Азии... по сути везде, где есть ирригация. А где ее нет, все равно возводились города, святилища и тому подобное. Казалось бы славянам будущей России можно не принимать участия в этом коллективном безумии— однако и они воздвигают Змиевы валы, непрерывную систему укреплений границе степи и лесостепи на протяжении сотен километров.

Примитивные вождества, прото-государства в истории человечества о способными на проведение работ такого масштаба, на которые потом не решались зрелые настоящие государства, даже имеющие избыток ресурсов в виде рабов или в современной строительной техники.

Условно назовем такую модель государства «державой». Следы функционирования держав прослеживаются весьма четко, хотя в истории они не оставили о себе памяти: во-первых, они существовали до появления письменности, а во-вторых, позволю себе высказать предположение, память о них как об альтернативных принципах организации общества специально вычеркнуга из истории.

Получается, что значительную часть своей истории т.н. цивилизованное человечество не знало «империй», но отлично обходилось без них в решении насущных задач. Единственная функция империй, которую не могли исполнять державы - ведение тотальных войн с целью завоевания и удержания источников ресурсов. Но, видимо, относительное миролюбие держав заключалось в том, что они занимали полностью какой-то типичный для себя ландшафт, который преобразовывали в своих целях и в дальнейшем получали все необходимое, вследствие чего не испытывали необходимость в захвате других территорий — они не могли бы их эксплуатировать.

Чтобы понять масштаб и сложность происходившего — представьте, например, что существует реальная опасность повышения уровня океана до такой отметки, что на планете не останется суши, и что за сто лет человечество должно обустроить жизнь на воде и под водой.

Без диктата государств.

Без финансирования банками и монополями.

Простым сообществом — например, пользователями интернета, то есть усилиями ничем не связанных людей, которым предстоит нащупать методы взаимодействия, распределить обязанности и заняться непрерывным усердным трудом ради весьма неясных перспектив и выживания будущих поколений.

Представили зримое воплощение «анархия-мать порядка»? Нет?

Да, сейчас это невозможно. Потому что из коллективной памяти человечества стерта сама идея такой организации. Ампутирована возможность самоорганизации без принуждения и получения прибыли, способность к добровольному объединению значительных коллективов для решения сложных и длительных задач.

Таких представлений - нет. А додинастические Египет, Междуречье, Китай...

дольмены, масса протогосударств с храмами, крепостями, следами длительной сложноорганизованной совместной работы— есть.

Дальше на манер Морфеуса я предлагаю на выбор две таблетки: голубую (возвращение в Матрицу) и красную (бегство из нее навстречу неизвестности)

Вы можете верить объяснениям официальной истории что нет иных способов организации общества - и не видеть историю человечества в течение тысячелетий.

Никак ее не объяснять.

Вы можете верить сумме фактов, которые не объясняются официальной историей. И допускать, что с какой-то целью какая-то часть истории сознательно стерта из памяти до такой степени, что даже попытка разобраться в проблеме встречает как минимум молчанием.

В моем представлении отказ от признания держав как факта истории связан с двумя причинами.

Первая из них состоит в том, что устройство державы не вписывается в искусственное противопоставление клише демократических государств и тоталитарных империй.

С империями державы роднит способность мобилизации населения и решение крупномасштабных задач. Но нет свидетельств того, что это происходит в принудительном порядке, потому что нет никаких признаков аппарата насилия. Все происходит исходя из свободной воли населения, настоящего народа, который оказывается на должном уровне в процессе разрешения проблемы. Фактическинаблюдаются признаки полноценной демократии - но, опять же, это не привычная демократия западного образца. Функционирует нечто иное, что не укладывается в шаблоны т.н. цивилизованного мира.

Следовательно, существует (хотя бы теоретически и в прошлом) альтернатива парадигме западного общества. Иной пугь развития, не исключено — более эффективный и перспективный.

Одного этого достаточно, чтобы наглухо перекрыть данное направление исторических исследований.

Вторая причина — Россия, начиная с Романовых, представляет собой симбиоз тартарийского наследия в виде державы и империи западного образца. В русско- тартарийской традиции это «соборизм», то есть способность временного объединения свободных граждан и общин ради решения определенной задачи: добровольного подчинения выбранным вождям при сохранении свободы в остальных областях жизни; учет интересов всех полноценных производителей материальных благ при выборе стратегии развития.

Без признания фактора соборизма в русской истории придется признать ее непонятной и невероятной.

Каким образом происходило становление Московии, при условии что она была окружена куда более сильными врагами, власть действовала в лучших феодальных традициях в духе «Лебедь, Рак и Щука», но при этом вопреки объективным обстоятельством неуклонно шло наращивание внутренней мощи?

Каким образом осуществлялись реформы и экспансия времен Ивана Грозного, при том, что госаппарат был в самом примитивном состоянии, в таком, что не имел возможности контролировать присходящее?

Каким образом происходило преодоление Смуты в оккупированной стране, при отсутствии центральной власти, включая прочие прелести гражданской войны и интервенции?

Каким образом выстояла Республика Советов в 1917-1918 гг, опять же — в условиях Гражданской войны и интервенции, с полу-парализованным хозяйством, с формальной властью большевиков, которые не имели никакого опыта управления?

Можно считать это очередным русским чудом, можно проявлением неикоренимого в русском менталитете соборизма, который автоматически включается при отключении официальной власти от разрешения кризисной ситуации.

Увы, в конце 20 века соборизм не смог проявить себя...

И усилия глобальной элиты вместе с коллаборационистами направлены на окончательное подавление способности потомком тартарийцев к самоорганизации такого рода: в том числе — стирание из памяти. Без этого Евразия-Россия не сможет сопротивляться окончательному поглощению.