«Семь дней в гестапо»: интервью с депортированной из Польши россиянкой

Варшава борется с самыми беззащитными — сначала с мёртвыми солдатами, а теперь с русскими женщинами

                    Командир «Курска» Ежи Тыц, Анна Захарян и посол России в Польше Сергей Андреев                

АНДРЕЙ ВЫПОЛЗОВ, 27 мая 2018, 13:58 — REGNUM

Корреспондент ИА REGNUM взял интервью у россиянки Анны Захарян, которая накануне была депортирована из Польши за якобы «шпионскую деятельность». Наша соотечественница сотрудничает с польским мемориальным обществом «Курск», волонтеры которого реставрируют памятники советским солдатам в Польше. Гражданку России задержали в Польше 17 мая — по стечению обстоятельств всего спустя два дня после знакового события в истории «Курска». Впервые его руководитель Ежи Тыц выступил в штаб-квартире ООН в Швейцарии, рассказав мировому сообществу о ситуации с мемориалами красноармейцам в Польше. Ежи Тыца в этой поездке сопровождала Анна Захарян — координатор «Курска» в России.

R: Анна, ваше задержание и депортация совпали с аналогичными злоключениями другой россиянки — Екатерины Цивильской. И вы, и она сотрудничаете с «Курском». Можно ли говорить, что таким образом «Курску» рубят корни?

Естественно, это взаимосвязано. Я приезжала в Польшу несколько раз только по делам «Курска». И все мои знакомые в Польше — это только люди «Курска». Мы проводили конференции, круглые столы. Открывали кладбище советских солдат в апреле. Это не запрещено законом. Но, видимо, официальную Варшаву это взбесило. Они борются с наследием коммунистического, как они говорят — тоталитарного режима, но такими способами, что тоталитарные режимы на их фоне, что называется, «курят в коридоре».

R: Хочу добавить, что эта борьба и с самыми беззащитными. Сначала с мёртвыми солдатами, а теперь уже и с русскими женщинами…

Да, всё это гадко. Меня продержали семь дней в изоляторе, четыре дня не давая телефон, чтобы я позвонила матери. Была брошена такая фраза: «Мы не знаем, когда вы снова поедете к своим детям». Это было просто выстрелом в голову. Любая мать меня поймет. Только спустя четыре дня, когда, как я понимаю, к моему делу подключились все, кто мог, мне разрешили связаться с родными.

R: Как вы оказались в Польше?

Я приехала в Польшу всего на один день. У меня билет был на обратный путь — уже на следующий день должна была уехать в Россию на автобусе через Белоруссию. То есть, в принципе, они могли меня депортировать с этим же билетом. Без семи дней в гестапо. Но, как понимаю, им нужна была показательная порка.

R: Где вы находились всё это время?

Сначала на КПП на границе с Украиной, где я впервые услышала, что меня могут туда депортировать.

R:На Украину?

Да. Это нонсенс! Дело в том, что у меня двойное гражданство — России и Кипра. Я им сказала, либо в Россию отправляйте, либо на Кипр. Причем здесь Украина. Но они, считаю, таким образом пытались меня запугать. Ведь все мы понимаем, что сделали ли бы со мной на Украине. Там, наверное, меня бы просто арестовали, и судьба была бы неизвестна. На границе с Украиной мы пробыли полтора дня. Потом меня отправили в Центр для депортируемых иностранцев в Пшемысле. Жила в помещении с решётками на окнах. Дверь закрыта. Звонка нет. Мне сказали, что если что нужно, то «стучите».

R: Вас кормили?

В первый день мне дали булочку. А потом, честно говоря, аппетита не было. Я смеюсь уже, что власти Польши — лучшие диетологи. Моя талия снова 64 сантиметра.

R: Вы не теряете чувства юмора…

А в такой фантасмагорической ситуации спасает только смех. На дворе XXI век, а тут просто какое-то Средневековье. На следующий день был суд, где мне не дали даже дежурного адвоката. Документы — только на польском языке, а я им не владею. Я попросила бумаги либо на русском, либо на английском, но тщетно. Хорошо хоть был переводчик, полицейский.

R: А что вменялось вам?

Деятельность «шпиговска-террористична». Но ничего конкретного. Просто хватают на улице и говорят, что ты шпионка.

R: Вы сказали, что не давали лекарств. А, извините, чем вы болели?

Я — астматик. На нервной почве может случиться приступ. Я попросила, чтобы вернули аэрозоль, который всегда со мной, но мне ответили — «стучите», как вам будет плохо. Но дело в том, что можно ночью задохнуться и не успеть добежать до двери, чтобы постучать. Только на пятый день мне вернули аэрозоль. После приезда вице-консула России и его требования.

R: Вы чувствовали поддержку со стороны наших дипломатических кругов?

Конечно. Каждый день по косвенным признакам я понимала, что за меня борются, что буквально за волосы вытаскивают отсюда. За что спасибо сотрудникам нашего МИДа. В четверг мне сказали, что повезут в варшавский аэропорт и депортируют в Москву. Но это оказалось такой игрой в бондиану.

R: А поподробней?

Как я поняла, польские спецслужбы хотели пустить наших дипломатов по ложному следу. Всем сказали, что я лечу в Москву, а сами в последний момент, уже поздно вечером, посадили меня на рейс в Ларнаку. Меня сопровождали в самолете двое — девочка с мальчиком. Судя по их повадкам, они все себя считают Джеймсами Бондами. В туалет, например, сопровождали. Вдруг я спрыгну с самолета. Когда приземлились, и я сделала шаг с борта и оказалась на кипрской земле, то тут, конечно, уже… Извините, дальше рассказывать не буду.

R: Ваши планы по всей этой истории?

Обратилась к адвокату. На мой взгляд, польские власти нарушили мои права, и оставлять это дело безнаказанным я не собираюсь.