Вспоминая девяностые...

В отцовском архиве обнаружила стопку пожелтевших газет: «Известия» за апрель 1993 года.

Не такое уж давнее прошлое. Но одни только заголовки статей из двух-трех газетных номеров рождают фантастические ощущения. Будто путешествуешь в машине времени, погружаясь в ту реальность, которую хотелось бы забыть, многое из нее уже стерлось в памяти, и все равно не отпускает, держит цепко. И до сих пор является чем-то вроде теста или маркера по отношению к сегодняшнему дню.

Вот эти заголовки-маячки, цитирую:

«Борис Ельцин обещает поддержать оборонные предприятия в ходе конверсии»…

«Предприятия Петербурга будут получать воду в кредит»…

«Бонн вновь заявляет о поддержке Ельцина»…

«МВФ обеспокоен ситуацией в России»…

«Депутаты вооружаются. Раздайте патроны, товарищ Воронин»…

«Руцкой усилил атаку на исполнительную власть»…

«Российские биржи готовы к чековым аукционам»…

«Гуманитарную помощь крадут»…

«Если произойдет взрыв в России, обломки обрушатся и на другие страны»…

«Парижский клуб готов на отсрочку по выплатам внешних долгов России»…

«Эксперты ООН считают помощь Запада России недостаточной»…

«Запад срочно выделяет 43,4 миллиарда долларов для поддержки российских реформ»…

Эти «43,4 миллиарда», кстати, так и не были выделены ни в 1993-м, ни позднее. А кредит МВФ в 4,8 млрд долларов, вроде как выданный нам в 1998 году, был благополучно разворован незнамо кем.

Но это мы узнали уже значительно позже, а тогда все происходило в режиме «он-лайн» и воспринималось как нечто нереальное из-за своей откровенной антинародности, бесчеловечности. Все казалось, что вот сейчас этот жуткий сеанс затянувшегося фильма ужасов закончится, включится свет, и жизнь наконец-то вернется в свою нормальную колею. И каждый опять будет по отношению к согражданам, как в советские годы внушалось, «друг, товарищ и брат», а не «homo homini lupus est» (с латыни - «человек человеку волк») , вспомнится лозунг «все во имя человека, все для блага человека» и т.д.

Не вернулось, не вспомнилось.

У каждого из нас были свои девяностые. Мне еще относительно повезло. У меня была стабильная работа в пользующейся популярностью городской газете, приемлемая зарплата. Но писать репортажи и заметки приходилось о жутких вещах.

О том, например, как отчаявшаяся от безденежья мать объявила о взятии своей дочери в заложники и угрожала самоубийством (и она-таки покончила с собой, а девочка попала в детдом).

Или о повесившемся прямо у себя в цехе рабочем, которому, как и другим, не платили зарплату, и его семья реально голодала.

Или об оказавшейся на пути бандитов молоденькой девочке-продавщице, в голову которой эти отморозки мимоходом выстрелили, заглянув в невзрачный магазинчик.

А сколько приходилось писать о задержках пенсий старикам да еще и начислении им же пени за просрочку по коммунальным платежам (и такое было), о многомесячных невыплатах зарплат врачам, о полном отсутствии какой-либо еды в больницах и тотальном дефиците медикаментов.

Все это пропускалось через себя, невозможно было не сопереживать, некуда было деться от чувства бессилия и трагической абсурдности творящегося вокруг.

А в центральных газетах и на телеканалах творилась настоящая вакханалия, свистопляска, шабаш ведьм.

НТВ грызлось с Первым каналом, Доренко с телеэкрана кривлялся и хамил Лужкову, почему-то называя его, насколько помню, «Дон Луиджи».

Прославившаяся (прости, Господи) своим интервью с убийцей Басаевым Елена Масюк и ей подобные журналисты в своих репортажах из Чечни пренебрежительно именовали наших российских военных (донельзя затравленных!) «федералами», а бородатых бандитов – «повстанцами», и такая терминология сохранялась еще, ох, как долго.

За пределами РФ тоже происходило невообразимое. Судили, преследовали бывших друзей СССР по социалистическому лагерю. Цветущую красавицу-Югославию растерзали, изничтожили чудовищными бомбардировками. У облезлого сейчас Клинтона, в ту пору пребывавшего в статусе ходака-плейбоя, случилось тогда подобие романа (если оральный секс входит в его атрибутику) с пухленькой Левински, из этого его противниками в Конгрессе был раздут скандал, а у нас в СМИ замелькала сочиненная пожилой россиянкой частушка: «Бегай, Клинтон, от жены – лишь бы не было войны». Но не сработало – война-таки грянула, Югославию отдемократили бомбардировками подчистую, погибла масса людей, в том числе и наших.

Как быстро все забывается!

Кто сейчас помнит пропавших в Югославии журналистов Ногина и Куренного? Или донских казаков, отправившихся помогать православным братьям-славянам и погибших там?

Кто помнит о последней воле умершего в гаагском заключении Слободана Милошевича – чтобы на его похоронах звучали «Подмосковные вечера» и русская народная «Тонкая рябина» («… как бы мне, рябине, к дубу перебраться») – они и звучали. Как упрек всем нам…

А кто помнит совсем уж свое, житейское – то, например, что за проезд в городском автобусе надо было платить тысячу рублей (я даже помню, как выглядели те тысячные купюры – жаль, не сохранились).

Или что зарплаты начислялись, например, - 900 тысяч рублей, 1 миллион 200 тысяч рублей? Куда потом делись те многочисленные нолики, как произошла деноминация? Убей Бог, не могу даже самой себе объяснить.

Однозначно: тотальный абсурд бытия стал рассеиваться, когда пришел Путин.

Но поначалу никто его даже как-то и не заметил. К ельцинским заявлениям «…вот мой преемник» и «…я устал, я ухожу» все отнеслись с привычным усталым недоверием: ага, ну да, мели, Емеля. Хотя сам факт ухода ЕБН, конечно, заставил встрепенуться: а может, и правда, что-то все же пойдет по-другому?

Однако в первые дни нового тысячелетия на телеэкранах вроде бы все так же тусовалась шпана из олигархов, всяких там березовских-гусинских-ходарковских, и казалось, что ничего не изменилось.

Впрочем, нет – изменилось: олигархическое медиа-мельтешение продолжалось, а Путин чуть ли не прямо в новогодние дни метнулся в Чечню к военным, никак этого не афишируя, причем вместе с женой (как она потом где-то сказала: : «…я за ним увязалась»). И многие кожей почувствовали: по-старому уже не будет.

Лично мое первое впечатление. Путин прилетел в наш город, чтобы встретиться, как журналисты разузнали, с кем-то в администрации и в штабе округа. Был послан освещать все это опытный корреспондент, бывший сотрудник военной газеты.

Спрашиваю его по возвращении в редакцию: «Как тебе Путин, что скажешь?».

И мой коллега, изумленно выпучив глаза, выдал: «За ним не поспеешь, даже разглядеть не удалось – разведчик! Только появился, быстро с кем-то переговорил и, глядь, тут же устремился куда-то. Мы, журналисты, всей стаей за ним, а он уже в другом месте какие-то вопросы порешал, сел в машину и рванул куда-то дальше. Пресса была вынуждена от него оторваться».

А чуть позже была пресс-конференция, на которой прозвучало ставшее потом знаменитым путинское «…мочить в сортире». Для многих (и меня тоже) эта фраза была как долгожданная, вдохновляющая музыка: наконец-то появился нормальный человек, который не будет церемониться с бандитской нечистью.

И ведь и правда: в ближайшее время кровавого мерзавца Радуева, устроившего смертельную вакханалию в Кизляре, Первомайском, повязали именно в сортире. Так и тянет произнести: мужик сказал – мужик сделал.

Для меня, писавшей у себя в редакции на социальные темы, мерилом наступивших отрадных изменений стала нормализация ситуации с пенсиями. Их стали выплачивать вовремя. Пусть по-прежнему очень и очень небольшие деньги, но вовремя. Это было почти счастье. Прекратились слезные телефонные звонки в редакцию, меньше стало убитых невзгодами ходоков-просителей.

Как раз примерно в то же самое время или чуть позже Путину удалось свести на нет жуткое Соглашение о разделе продукции (СРП), чудовищное наследие ельцинских барыг, по которому все доходы от нефтедобычи утекали из России за границу неведомо куда. И сразу после отмены СРП стал наполняться бюджет, появилась возможность выплачивать людям долгожданные пенсии.

Сагу о заслугах Путина можно продолжать до бесконечности. Вспоминая и завершение войны на Кавказе, и уничтожение самых одиозных боевиков-злодеев, и восстановление из руин Грозного, который называли городом-призраком, а теперь он превратился в город-красавец. Да и еще масса всего есть, что можно поставить Путину в заслугу. Помню, как еще примерно в середине нулевых одна из позвонивших ко мне в редакцию постоянных подписчиц с удивлением произнесла: «Но ведь мы действительно стали жить гораздо спокойнее».

А про сегодняшний период я бы еще добавила (предвижу, как на меня тут же окрысится и набросится вся либеральная нечисть) следующее: мы никогда раньше еще так хорошо не жили. В плане материальном, прежде всего. Помня голодуху и беспредельщину конца восьмидесятых и всех девяностых.

Поэтому когда встречаю в Интернете глумливые нападки на Путина, отношу их к издержкам на фронтах информационной войны, ну и еще ко всегдашнему присутствию в нашей жизни, говоря ленинским языком, «полезных идиотов», которых сейчас вроде бы стали чуть-чуть окорачивать, и это радует. Появление уголовной статьи за оскорбление государства и т.д., ужесточение ответственности за проявление экстремизма, за участие в преступных сообществах и т.п. - это то, что необходимо и чего нормальные люди давно ждали. Государство должно быть сильным, иначе оно не государство.

Единственное, что, конечно, тревожит – это проблема преемственности власти. Хорошо бы, конечно, чтобы Путин обладал бессмертием, как олимпийские боги, но это, увы, не в природе человеческого рода. А было бы, наверное, здорово. Однако и тут я надеюсь на его, Путина, неординарный ум. И он наверняка уже что-то держит в голове.

Окажется все, есть такая уверенность, совершенно неожиданным вариантом для всех. И скорее всего, то будет персонаж не из примелькавшейся колоды. Поэтому не стоит гадать – бесполезно. Да и незачем.

Просто будем жить сегодняшним днем. И хотя бы мысленно, усилиями воли и души постараемся помогать нашему Президенту. Вытащившему страну и всех нас из жуткой трясины девяностых. Возврата туда нет. Никогда и ни за что.