Веселые раскопки археолога Янина

Ушедший от нас в феврале прошлого года академик Валентин Лаврентьевич Янин (1929-2020) среди прочих своих многочисленных достоинств обладал еще и даром великолепного рассказчика. Короткая, на бегу, встреча с ним в коридорах исторического факультета МГУ неизменно сопровождалась емким, разящим наповал и рассказанным с неповторимой мастерской интонацией анекдотом. Общение подольше, обычно в Новгородской археологической экспедиции, позволяло услышать развернутые истории...

Ни дневников, ни мемуаров Янин не оставил, но с 1990-х годов, освоив компьютер, стал понемногу записывать кое-что из ранее обнародованного друзьям, знакомым и соратникам. И вот теперь эти устные рассказы в их авторской редакции, профессионально упорядоченные вдовой ученого, профессором кафедры археологии истфака МГУ Еленой Александровной Рыбиной, увидели свет в издательстве "Нестор-История". С выбранными местами из книги "О себе и о других" знакомим читателей "Родины", многолетним членом редакционного совета которой был академик.

Янин и Ленин

"Одна из моих первых печатных работ появилась в 1953 году в научно-популярном сборнике "По следам древних культур. Древняя Русь", составителем и редактором которого был Георгий Борисович Федоров. Статья называлась "Великий Новгород", и редактор "улучшил" ее, написав за меня первую фразу: "Великий Новгород! Какое русское сердце не дрогнет при звуках этого имени!"

В те же 50-е годы преподавание археологии было введено на исторических факультетах всех университетов и педагогических институтов. Валентин Васильевич Седов ездил читать курс археологии в Ярославль, где студенты писали курсовые работы по археологии. Избравшие темой древний Новгород все как один открывали свое сочинение эпиграфом "Великий Новгород! Какое русское сердце... и т. д. В.Л. Янин". А одна девушка, усомнившись в существовании такого автора, написала: "Великий Новгород! Какое русское сердце не дрогнет при звуках этого имени! В.И. Ленин".

Янин и Сталин

"В 1946 году я окончил школу с золотой медалью и отправился подавать документы в Университет. По случаю медали экзамены мне не грозили, и в самом радужном настроении я двигался из Замоскворечья через Каменный мост. Дойдя до его конца, ближнего к Боровицкой башне, решил перейти на противоположную сторону и усмотрел вереницу машин, приближающуюся со стороны Болотной площади. Машины двигались быстро, но я-то, молодой, ощутил себя еще более быстрым и перебежал им дорогу. Правда, свою заднюю ногу при этом извлек почти из-под колеса передней машины. Завершив свой подвиг, был однако удивлен тем, что прохожие на тротуаре почему-то не восхищаются моей молодой ловкостью, а уставились на этот автомобиль. Я тоже уставился и встретился глазами со Сталиным, который укоризненно кивал головой: "Ай-ай-ай, молодой человек! Нэхорошо нарушать порядок!" Прошло много лет, когда я снова был поражен этим воспоминанием: мне показали парижский журнал, в котором была помещена репродукция с картины, изображавшей ту же ситуацию с мальчиками, глазеющими на машину, из окошка которой смотрит вождь. Картина называлась "Как я в детстве видел Сталина".

А в 1949 году я с однокурсниками Валей Седовым и Сашей Формозовым записался в Степную скифскую экспедицию профессора Б.Н. Гракова. Выезжали из Москвы очень рано. Часа в четыре утра заехали за кассиром Института истории материальной культуры, который мечтал поохотиться в плавнях Днепра, а заодно своими глазами увидеть, на что расходуются суммы, выдаваемые им экспедиции. Кассира застали в сильном похмелье, уложили его досыпать на пол крытого фургоном грузовика рядом с его ружьишком.

Выехали на старое Симферопольское шоссе. Среди дня машина резко остановилась. Студентам всё интересно. Высунулись посмотреть, чего это ради встали, и... обомлели. На встречной полосе вереница легковых машин, около них стоят разные штатские и военные люди, а среди них - Сталин. К экспедиционному шоферу резво подбежал полковник и приказал проезжать, не задерживаясь. Машина рванула с места, и от нового толчка очнулся похмельный кассир. Когда ему разъяснили обстановку, он схватил ружье и с патриотическим криком: "Салют Иосифу Виссарионовичу!" полез наружу, но с большим трудом был остановлен усевшимися на него верхом студентами.

Сидевший в кабине Б.Н. Граков, узнав о случившемся, приказал шоферу развернуть машину к ближайшей железнодорожной станции, откуда кассир был возвращен вместе с его злополучным ружьем в Москву".

Янин и мини

"Партийное собрание на истфаке МГУ в 60-е годы. Маца - парторг кафедры искусствоведения; ему далеко за восемьдесят. Тема собрания: "Постановка воспитательной работы на кафедре искусствоведения". Повод: появление в женской моде коротких юбок как результат тлетворного влияния гнилого Запада. Студентки кафедры искусствоведения - первые модницы и проводники этого влияния среди остальных студентов факультета. Вялые речи критиков. Один профессор замечает, что искусствоведки курят, другой - что они носят очень короткие юбки, третий (кажется, М.Т. Белявский):

- Мало того, что они курят и носят короткие юбки; они, когда курят, то в коротких юбках садятся на столы, и профессору мимо них проходить невыносимо.

В общем так, ни шатко ни валко, идет обсуждение.

И тут берет слово партприкрепленный из центрального парткома МГУ, человек новый, факультета еще не знающий, но "для галки" обязанный выступить:

- Здесь говорили о курении и о коротких юбках. Казалось бы, это всё незначительные мелочи, но ведь эти мелочи - начало движения вниз по наклонной плоскости, а к чему это движение приводит, я назову вам (естественно, эти сведения для внутреннего пользования) цифру абортов, зарегистрированных поликлиникой МГУ в общежитии на Ленинских горах...

И приводит такую цифру, из которой следует, что каждая студентка, живущая в общежитии, если делает аборт три-четыре раза в год, то это норма.

Председатель собрания:

- Кто желает взять слово?

Молчание. Все обомлели. Иван Людвигович тянет руку:

- Позвольте мне... Здесь подвергли суровой критике постановку воспитательной работы на кафедре искусствознания, к коллективу которой я имею высокую честь принадлежать. И здесь назвали, я бы сказал, чудовищную цифру абортов, зарегистрированных поликлиникой МГУ в общежитии на Ленинских горах. Товарищи коммунисты! Положа руку на сердце, я должен прямо сказать, что профессор Маца к этим абортам не имеет ни малейшего отношения...

На этом собрание кончилось; все, истекая смехом со слезами, полезли в двери, так и не осудив постановку воспитательной работы на кафедре искусствоведения".

Янин и мадам

"Вскоре по окончании войны возобновилось участие советских ученых в международных научных встречах. Одной из первых - в Нидерланды - полетела А.М. Панкратова, которая звание академика дополнила званием члена ЦК. Она как рачительная хозяйка предположила, что за рубежом ей доведется устраивать небольшие приемы, угощать зарубежных коллег... Не покупать же водку за границей, тем более что и валюту-то отсчитывали знаем какой мелочью. Водку надо везти с собой. И тут выясняется, что по нидерландским таможенным правилам можно беспошлинно провозить только одну бутылку для личного употребления. Любая вторая облагается непосильным для советского человека налогом. Далее события разворачивались так.

Прилетев в Амстердам, Анна Михайловна выкладывает свой чемодан на прилавок к таможеннику. Тот, поигрывая замочками, спрашивает:

- Мадам провозит водку?

Анна Михайловна отвечает срывающимся баритоном:

- Провожу одну бутылку для личного употребления.

Таможенник щелкает замочками, крышка чемодана отскакивает и открывает его восхищенному взору незабываемую картину. В чемодане с угла на угол лежит, как гусак, четверть водки (трехлитровая емкость). Таможенник бережно закрывает чемодан, придвигает его к владелице, прикладывает руку к козырьку и уважительно произносит:

- Мадам! Я преклоняюсь!"

           Автор текста: Юрий Борисёнок (кандидат исторических наук)