Любовь по-вьетнамски

Старший Брат – Советский Союз – протягивал руку помощи всем младшим братишкам, кто хотел попользоваться его щедростью. Он был очень миролюбивым и дружил с социалистическими странами и «развивающимися» – Эфиопией, Сирией, Кубой, Алжиром, Египтом, Вьетнамом. Тогда много было желающих бесплатно подкормиться за счёт Союза. Предполагалось, что «развивающиеся» умственно дозреют и станут на путь строительства социализма. Советский Союз помогал им оружием, продуктами, рабочей силой. Тянул нефтепроводы и газопроводы, строил плотины, обучал их офицеров в высших военных учебных заведениях. Кроме того, Советский Союз был настолько добрым и не жадным, что отправлял зарплату генеральным секретарям компартий капиталистических, т.е. враждебных ему стран. Даже в США – самую богатую страну, товарищу Гэсу Холлу.

Гэс Холл жил безбедно, бесхлопотно и в ус не дул. Посмеиваясь, писал липовые отчёты о проделанной работе и получал денежки в твердой американской валюте. Восстание рабочих и крестьян в его богатой стране ни в ближайшем, ни в далёком будущем, устраивать никто не собирался, и социалистическая революция, даже в самых страшных снах, там никому не снилась.

У Советского Союза было доброе, широкое, дряблое от старости лицо и кустистые черные брови. Социалистические страны, а проще, «сосиски сраны», были счастливы, что имеют такого небедного и заботливого брата.

Дядя Сэм, напротив, был груб, циничен и воинствен. Он был худой, высокий, носил черный фрак, цилиндр с наклеенным на него звездно-полосатым флагом, имел козлиную бороду и маленькие злые глазки. Это было исчадие ада и от него пахло серой. Дядя Сэм махал ядерной дубиной и всех слабее себя, выражаясь сленгом нынешних высоких особ, «мочил в сортирах».

В 60-х - 70-х годах ушедшего столетия он зачем-то нагло залез во вьетнамские джунгли и там стрелял по маленьким желтеньким аборигенам. Опылял их сверху всякой гадостью. Потом, заклеймённый позором во всей мировой прессе, уносил ноги, отплёвываясь болотной тиной и дефолиантами, из отравленных джунглей.

И вот, когда «дядя Сэм» до последнего солдатика покинул многострадальную тропическую страну, и когда «дядюшка Хо» изгнал врагов и объединил две враждующие половинки – Северный и Южный Вьетнам, в обновлённой стране – Социалистической Республике Вьетнам –появились первые советские люди.

Самыми первыми советскими людьми во Вьетнаме, не считая, конечно, дипломатов, после ухода янки были военные моряки Тихоокеанского флота.

Тогда наше государство имело самый мощный флот в мире, который противостоял на дальних рубежах флоту США. Чтобы противостоять, нужны пункты обеспечения кораблей и подводных лодок в дальнем зарубежье.

В бухте Кам-Рань на бывшей американской базе был построен пункт материально-технического обеспечения подводных лодок и надводных кораблей, сокращенно – ПМТО. Собственно, строить почти ничего не надо было. Отличная инфраструктура, оставшаяся от янки, удовлетворяла всем требованиям неприхотливого советского военного человека. Хорошо укрытая бухта, железобетонные пирсы, прекрасные дороги с покрытием из специального асфальта, который выдерживал высокую температуру и не плавился. Огромные металлические склады, отличный военный аэродром, принимающий любые типы военных и гражданских самолётов, жилые коттеджи, сохранившиеся в прекрасном состоянии ещё со времён французской колонизации начала 50-х годов прошлого столетия.

Словом, несмотря на тропический, влажный и жаркий климат, служить там можно было.

Всяко было – страна чужая, жизненные принципы и понятия у коренных жителей разительно отличались от советских. «Моральный кодекс строителя коммунизма» у них отсутствовал, поэтому мелкое воровство не преследовалось, а даже приветствовалось. При ужасающей нищете и отсутствии предметов первой необходимости оно возводилось в ранг доблести.

Во вьетнамском городке под названием Дананг базировались бывшие советские, а теперь уже вьетнамские торпедные катера. Наша страна их подарила новым братьям по оружию, и теперь те их осваивали. Для обучения отправляли в командировку сроком на три месяца из Союза подготовленных специалистов. Неплохая была командировка – двойной оклад, чеки внешторгбанка — боны, за которые можно было в Советском Союзе отовариться «дефцитом». Ну и вообще, теплое тропическое море, пальмы, кокосы. Экзотика. Кормёжка в береговой столовой была хорошая по сравнению с питанием местных военных. Только вот с девушками проблема, не возят их на военных кораблях. Плавучих борделей тоже нет, как у американских вояк. Поэтому в Дананге через три месяца самая страшная баба за Ксюшу Собчак сошла бы.

Командированный на один из катеров механик Фёдоров запал на молоденькую «кагайку» — дочку мамы-вьетнамки и папы-америкоса. Маму, как «врага народа», отправили на один из островков долбить камень, а папа, проживая в Америке, и духом не ведал о вьетнамской дочке, потому что задолго до её рождения «дембельнулся» из армии.

Молоденькая аборигенка была худая и плоская — кожа да кости. Её тощая стать не очень-то ласкала взоры командированных россиян. Русский мужик любит баб, у которых есть за что подержаться.

Хонг приносила вьетнамскому личному составу катера обеды, поскольку на торпедном катере камбуз не предусмотрен. Угощала русских местными деликатесами — какими-то ракушками и водорослями. Те, в свою очередь, кормили её тушенкой с макаронами.

Лейтенанту Федорову Хонг начала нравиться примерно через две недели. Гормоны бушевали в крови юного морского офицера. Пришло время любить! Вот и начал механик пропадать с вьетнамской леди по ночам. Южные ночи теплые, а любить девушку под пальмами при свете ярких тропических звезд так волшебно и восхитительно!

Васе Федорову удалось приручить девушку настолько, что она стала полноправной хозяйкой катера. От любви она похорошела, а от обильного питания в столовой поправилась и округлилась.

Механик перед своими парнями ходил гоголем, ведь у него одного была девушка. Да ещё бы, такая экзотичная восточная красотка!

Вася за её «бескорыстную» любовь снабжал девушку продуктами, списанным флотским обмундированием, мылом и стиральным порошком «Новость».

Любимая уносила всё это с собой в плетёной корзине и потом благодарила механика Васю новыми изысканными ласками, которым научилась в одном из многочисленных американских борделей Сайгона за два года до победы «дядюшки Хо».

От всех этих изысков бедный Вася потерял голову. Он ведь, по сути, был простым крестьянским парнем, до поступления в военно-морское училище успел поработать трактористом в родном селе на Рязанщине. Потом служил в армии механиком на танке. Была у него, конечно, девушка в селе, которую он долго соблазнял и потом неумело ласкал на сеновале. До таких эротических приёмчиков, какие использовала эта вьетнамка, той колхозной доярочке было далеко.

— А можно увезти Хонг в Советский Союз? – допытывался Василий у всех.

— Вася, угомонись! – отвечали ему командированные специалисты. – Побаловался и будет. Никто её к нам не пустит, а в России полно хороших девушек, у тебя всё впереди.

К Васе пришел особист и провел с ним внушительное собеседование.

— Фёдоров! Прекращай свою преступную связь, иначе тебя выгонят из Вооруженных Сил.

В понятии представителя особого отдела любая связь мужчины с женщиной была преступной, а тем более связь с иностранной гражданкой!

— Но ведь она же из нашего социалистического лагеря, — жалостно возражал Вася, — у нас любовь! Мы поженимся!

Ему очень не хотелось расставаться с аборигенкой, хотя в глубине души он представлял, как негативно воспримут его мама и папа невестку-вьетнамку. Тем более, он недавно получил письмо, что та доярочка Люба ждёт его и все время о нём спрашивает. Родители от неё были без ума и готовились к свадьбе сына. К письму была приложена цветная фотокарточка кандидатки в невесты – пышногрудой девушки с русой косой и большими голубыми глазами.

Вася в ответ написал родителям, что он полюбил восточную женщину, если разрешат её забрать из Вьетнама, то он привезёт её на смотрины в очередном отпуске. «Только Любе ничего не говорите, вдруг вьетнамку не пустят в Союз. Пусть Люба будет про запас» — предусмотрительно приписал Вася в конце письма.

Идиллия закончилась через два месяца после знакомства Васи и Хонг. Вьетнамка пришла к особисту Левину и заявила, что механик лейтенант Фёдоров заразил её какой-то непонятной венерической болезнью, она подозревает, что это сифилис. Хонг, не стесняясь, разделась догола и продемонстрировала своё тело. Оно сплошь было покрыто язвами и волдырями.

— Это произошло через два часа после интимной связи с этим вашим негодяем, — возмущенно сказала она.

Дело пахло керосином. В политуправлении Тихоокеанского флота и в его особом отделе такие дела не проходят безнаказанно. Если не принять срочные меры, то с должностей слетят не только политработник и особист в Дананге.

Полетят и вышестоящие должностные лица ТОФ, откуда был командирован в дружественную страну этот «сифилитик» Фёдоров —начальник отдела кадров флота (куда смотрел?), начальник политотдела бригады (как воспитывал?).

Задобрив насколько можно вьетнамку деньгами, продуктами и антибиотиками от сифилиса, начальники взяли с неё слово молчать.

— Завтра пришлем к тебе врача, — сказали особист и политработник из состава командированных, — а пока иди домой и никому ничего не рассказывай.

Лейтенанту Федорову вручили отпускной билет, в этот же день посадили в проходящее судно, следовавшее во Владивосток, и отправили на родину от греха подальше.

— Сиди там, гадёныш, и не высовывайся, — сказали ему начальники, — не вздумай где-нибудь вякнуть про эту свою сучку. Под трибунал пойдёшь.

К концу последующих суток вытащили с какого то застолья медика – капитана медицинской службы Никонова.

Как все флотские медики, Никонов мучился от безделья. На флоте служат крепкие парни, и болеют они очень редко. Тем более, специально прошедшие медкомиссию для работы в жарком климате. Бугаи чугунные. Поэтому он даже был рад поработать над несчастной жертвой механика Фёдорова. Флотские врачи лечат всё аспирином и йодом. Других лекарств в корабельных аптечках нет.

Аспирин дают при всех внутренних болезнях, а йодом пользуют при всех наружных.

Узнав про сифилис, медик кинул в карманы десяток пузырьков с йодом и убыл по указанному адресу.

Вернулся он быстро, не прошло и двух часов. Его распирало от смеха.

— Ну, что? Что? – кинулись к нему особист и политработник. – Чему ты радуешься сволочь, чего ты лыбишься?

— Да всё там нормально, она, дурочка, помылась после секса с Васькой под душем, — сдерживая хохот ответил док, — мыло у неё кончилось, так она стиральным порошком намазалась вместо него. Да ещё водой смыла не сразу. Это у нас кожа дубовая, а у нежной девочки пошло сильное раздражение, вот она и подумала что её Фёдоров заразил. Йодом язвочки смазал, завтра уже всё пройдёт.

Ни в чем не виноватый механик лейтенант Фёдоров в это время сидел в каюте сухогруза, потихоньку шедшего вдоль юго-восточного побережья Азии, периодически расстегивал ширинку и, внимательно изучая свой орган, ждал, когда же у него появится мягкий шанкр – верный признак сифилиса. О том, что его возлюбленная Хонг ошиблась, Василию сообщили только через месяц после прибытия во Владивосток и сдачи им кучи анализов у венеролога. В Дананг вместо него отправили другого механика, а в очередной отпуск он сыграл широкую деревенскую свадьбу с пышной красавицей Любой. Мама с папой плакали от радости, а сельчане желали молодым счастья.

О злосчастной вьетнамке, про которую писал сын, тактичные родители Васе не напоминали.

© Ю. Ткачев