Сватовство курсанта

                           Можно, конечно, пить пиво по-немецки, с колбасками,                                 можно, как в английском пабе – с чипсами,                                                       можно по-японски – с суши.                                                                                     А мы любим по-русски – с ВОДКОЙ!!!

(В.Бойко «Не служил бы я на флоте…»)

Закончился третий курс, и пришло время курсантских свадеб. Кто на четвертом и пятом курсе не женился, тот на флоте уже никогда нормально не женится. И где на краю земли можно найти жену? Разве что кем-то брошенную. Или с матёрой ресторанной официанткой жизнь связать. Собственно, и времени у бедолаги на такой поиск не будет. Квартирой ему, болезному, надолго станет неуютная каюта на родном корабле или обшарпанный кабинет на берегу с продавленной железной койкой и старыми подранными обоями. Жилья на берегу ему не видать, как своих ушей, пока не устроит он свою семейную жизнь. Припашет его, как холостяка, командование, и будет за всех женатиков вахты нести.

— Санёк, — попросят его, — ты всё равно живёшь на корабле, подежурь за Иванова (Петрова, Сидорова…), у него дитё заболело.

Заболело «дитё», чей-то муж повёз жену в роддом, у кого-то понос, у кого-то золотуха…

За всех отдувается в корабельной службе наш военно-морской офицер- холостяк.

Курсанты как потенциальные женихи в девичьей среде котировались. Шли по высшему сорту. А что? Перспектива обозначена – от курсанта до адмирала. Офицерская зарплата по советским временам в два-три раза выше, чем у обычного инженера, продовольственный паёк, отдельное жильё, бесплатный проезд раз в год для всей семьи в любую точку необъятной Родины. А ещё некоторые невесты на романтику западали. Море, тайга, дикая природа…

Так что женились курсанты с первого захода, отказов почти не было.

Но исключения бывали.

В нашем военно-морском училище, тогда расположенном в столице Азербайджана – городе Баку, по субботам и воскресеньям организовывали танцы (так тогда называли дискотеку). Со всего города к нам ехали русские девушки, чтобы повеселиться, а может быть и завязать серьёзные отношения с курсантами.

Боря Голдин, наш однокурсник, познакомился в клубе на танцах с прелестной девушкой Катей. Стройная шатенка с серыми глазами сразу очаровала Борю, и следующее увольнение он продолжил знакомство уже у неё в доме. Приличный особняк с внутренним двориком, мощёным декоративным камнем, розарий, столик и кресла в оплетённой виноградом беседке – всё говорило о достатке Катиных родителей. Девушка познакомила Борю с ними. Отец оказался прокурором районного суда, а мама — диктором телевидения.

Родителям Боря понравился. Весь такой вежливый, немногословный и предупредительный курсант очаровал всё семейство.

— Ребята! Всё, в субботу еду сватать Катю, — объявил вечером в нашем кубрике Боря Голдин, — кто со мной в качестве сватов?

Сватовство дело хорошее — явно без выпивки и приличной закуски не обойдётся. Предложили Боре сватовские услуги пятнадцать человек, но тот выбрал только Лёху Дрынова, Юру Грачёва и Витю Беляева.

— Достаточно троих, — сказал однокурсникам Голдин, — остальных потом на свадьбу позову.

Поскольку был август, жара под сорок, папа с мамой накрыли столик для гостей прямо во дворе в летней беседке. Стол ломился от деликатесов. Шашлык из баранины, плов, фрукты, много водки в запотевших бутылках, вино «Акстафа», кагор. На стол сверху пикировали осы, пчёлы и мухи. Дворовая собачка забилась от жары в холодок и вяло помахивала хвостом.

— Присаживайтесь, пожалуйста, — пригласила сватов за стол мама, — чувствуйте себя как дома, ребята.

Когда все уселись, налили рюмки, положили себе плов и по изрядному куску шашлыка, встал Витя Беляев.

— Уважаемые Иван Сергеевич и Раиса Петровна, мы пришли к вам, чтобы просватать вашу дочь Катю за нашего товарища и однокурсника Бориса Голдина, — кратко сказал Витя, - просим в нашей просьбе не отказать.

Растроганный папа сказал тост.

— Хочу выпить за вашу любовь, детки, — у отца выкатилась скупая прокурорская слеза, — счастья вам, дорогие мои.

Тут же за столом стали совещаться, как и где будет проходить свадебное торжество. Родители Катюши предложили гулять в ресторане гостиницы «Баку». Боря предложил вариант поскромнее – в недорогом кафе, расположенном в районе училища.

— Ни в коем случае! Дочь у меня одна и я желаю сыграть ей шикарную свадьбу. Все расходы я беру на себя, — категорично заявил Иван Сергеевич, — ты, сынок, только купи ей кольцо.

Мама только молчала и умильно улыбалась всем.

Потом пошли тосты за невесту, за родителей, потом по отдельности за маму, за папу, за Катю, за Борю, за счастливую жизнь, за будущее.

— У меня есть связи, — хлопал по плечу жениха Иван Сергеевич, — начальник вашего училища – мой хороший знакомый, в штабе Каспийской флотилии все меня знают, постоянно на банкеты приглашают. Так что в дыру после училища вас не законопатят, будешь, сынок, служить в самом Баку.

Изрядно подпивший прокурор, уже называл Борю сынком, будто тот уже женился на Кате.

Сваты и сам жених никогда в своей курсантской жизни столько водки не пили за один присест. С непривычки они быстро пьянели.

— А не загладить ли нам всё это пивком? — спросил у компании крепкий и закаленный на фуршетах и банкетах прокурор. – У меня есть холодненькое «Жигулевское». Рая, слышь, принеси из холодильника!

Сватовство длилось до самого вечера. Палящее бакинское солнце и коктейль из водки с пивом сделали своё чёрное дело.

Первым со стула упал жених Боря Голдин. Его безвольную тушку отнесли и уложили в комнате для гостей. Потом и сваты, не выдержав таких доз спиртного, по очереди выпали в осадок. Рядом с Борей положили ещё три тела.

— Эх, слабаки! А ещё моряки! – стукнул кулаком по столу Катин папа и тут же сам уснул прямо в беседке.

… Боря проснулся в три часа ночи, мутно повёл очами, не сознавая, где это он. В душной комнате висел мерзкий запах перегара. Боря удивлённо посмотрел на три тела храпящих рядом и вдруг почувствовал мощный позыв на рвоту.

Место совершенно незнакомое, темно, где двери неизвестно. Куда бежать? Всё! Финал! Зарешеченное окно с силуэтом луны, задребезжав, приняло содержимое Бориного желудка. Потом такая же участь постигла второе окно, которое Боря распахнуть, тоже не смог – не нашёл задвижки.

От этих бульканий проснулись Лёха, Юра и Витя. Увидев мечущийся силуэт блюющего Бори, потом — вчерашний ужин по всей комнате и, учуяв аромат полупереваренной пищи напополам с водкой, они незамедлительно последовали Бориному примеру.

В течение пяти минут сваты с женихом, извергая из себя фонтаны, бились в окна и стены. За это время они совместными усилиями облевали всё, до чего можно было достать: дорогой ковёр, стеллаж с книжными подписными изданиями, кровать, шкаф с бельём снаружи и изнутри, семейный портрет прокурора с женой и маленькой Катей на руках. Не пострадали только потолок и хрустальная люстра.

Двери распахнулись, загорелся свет, и вошла мама, которая проснулась от горловых звуков гостей. От увиденного пейзажа ей тоже стало дурно. Правда, её стошнило не сразу, потому, что выпила Раиса Ивановна немного.

— Вон отсюда! – завизжала прокурорша.

Жених и сваты быстро, пока не очухался Катин папа - прокурор, пока не увидела всё это безобразие засватанная Катя, собрали свои манатки и позорно среди ночи бежали из прокурорской усадьбы.

Катя больше на танцы не приходила, а Боря Голдин загудел на Дальний Восток и женился, будучи уже старшим лейтенантом. На официантке из любимого всеми офицерами Тихоокеанского флота ресторана «Зеркальный», что расположен на площади Луговая во Владивостоке. Свадьбу сыграли там же по месту работы невесты.

Катю нам, Бориным друзьям, было искренне жалко. Так и не стала она офицерской женой — прокурорский «ёрш» виноват. А совершенно по всей жизни непьющий Боря — Борис Николаевич Голдин, вышел в запас капитаном 1 ранга, живёт в Москве в прекрасной трёхкомнатной квартире со своей супругой Екатериной Сергеевной. По иронии судьбы ту официантку тоже звали Катей.

© Ю. Ткачев