Хапспособ.

Военный инженер-химик на флоте это даже не профессия, это, можно сказать, универсальный офицер на все случаи жизни, а по-русски говоря, что-то вроде затычки для всех дырок.

Химик должен знать все военные и некоторые невоенные профессии и быть готовым, что в любой момент на тебя навесят еще одну дополнительную.

Лично у меня, флагманского химика бригады спасательных кораблей ТОФ, было девять нештатных должностей и обязанностей. В начале службы я добросовестно носился, высунув язык и пытаясь успеть все. Но ведь «нельзя объять необъятное», как говорил Козьма Прутков, и с течением времени я стал мудрее, потихоньку сбавлял темпы, поняв, что главное на флоте не работа, которая, собственно, никому не нужна, а отчетная документация о проделанной работе, то есть планы учений, тренировок и т.д. Одним словом, показуха.

Все планы за шоколадку мне красочно оформляла машинистка, и у проверяющих никогда замечаний не было. Но это было потом, а сейчас…

— Химик, тебе все равно делать нечего, — как-то вызывает меня начальник штаба бригады спасательных кораблей Житников, — будешь начальником стройки.

— Какой ещё стройки, тащ капитан 2 ранга? Я и так ничего не успеваю, скоро вон комиссия приедет проверять организацию спортивной работы, а у нас на спортивной площадке куча металлолома. Затем еще одна комиссия по организации службы…

— Сверху дано указание построить на берегу двухэтажное здание штаба бригады хозяйственным способом, — прервал мои стенания начштаба, — и ты назначаешься ответственным за это дело.

Спорить с Житниковым себе дороже. Наш начштаба с гипнотическим пронзительным взглядом набрасывался на подчиненного, как будто хотел его укусить. Даже огромного роста комдив малого дивизиона бригады Володя Кустовой, добрейшей души человек, замирал в прострации, когда Житников его долбал за извечную нетрезвость.

В те достославные времена хозспособ или, как мы говорили, «хапспособ» был основным приемом всех видов хозяйственной деятельности армии и флота.

Все просто – у кого-то есть шило, а требовалось мыло. Владельцу мыла, напротив, позарез нужно было шило. И вот это шило менялось на мыло. Все были довольны. Конечно, это упрощенная схема, но было примерно так.

На флоте имелось достаточное количество «шила», как мы называли спирт, а в различных гражданских строительных организациях имелись излишки стройматериалов. Какой русский человек не любит выпить? Вы поняли, к чему я клоню?

Ежедневно с утра я затаривался на складе 20 литровой канистрой «жидкой валюты» и на дежурном ГАЗ-66 отправлялся по строительным объектам Владивостока и его окрестностей. Обмен был на моей совести, но поскольку спиртным я не злоупотреблял, то практически все «шило» расходовал по назначению.

Житников, со своей стороны, пошел навстречу командованию стройбата и за счет того же спирта открыл безграничный кредит в виде дефицитных посадочных мест на гауптвахте для проштрафившихся солдатиков-строителей.

И вот потихоньку, полегоньку откомандированными к нам военными строителями, были возведен фундамент, стены, крыша…

За год «хапспособом» без особых затрат Тихоокеанский флот построил двухэтажное здание штаба бригады спасательных кораблей с камбузом и офицерской столовой, актовым залом и кабинетами по всему второму этажу для флагманских специалистов бригады.

Вообще-то теоретически спирт предназначался для технического обслуживания различной корабельной техники и приборов. Даже существовали утвержденные главкомом ВМФ нормы его расходования. А фактически спирт или, как говорят на флоте – «шило», всегда служил и поныне служит на флоте жидкой валютой во взаиморасчетах за все.

И вот представьте, друзья мои, наступают годы борьбы за трезвость. Это когда Михаил Горбачев и Егор Лигачев в 1985 году объявили, что ныне и присно, и вовеки веков советские люди будут пить только лимонад и квас.

Благое было дело, но изначально обреченное на крах, учитывая вековую тягу русского народа к горячительным напиткам. У нас же всегда так, через это самое место.

Я представляю, как примерно было принято это волюнтаристское решение.

Пришел в гости к Михаилу Горбачеву Егор Лигачев с глубокого похмелья. Напраздновался накануне. Голова трещит, лицо бледное, слюна течет, руки трясутся, от всего тошнит. Возраст сказывается.

А Горбачеву еще тяжелее. То фуршет, то банкет, то встречи делегаций, то проводы…

— Что, Егор, тяжело?- спрашивает его Генсек.

— Ой, тяжело, Миша! Нет ничего у тебя похмелиться?

— Прости, друг, все вчера выпили, — заглянув в свой кремлевский холодильник, отвечает Горбачев, – вот только бутылка кваса и осталась.

— Ну, давай хоть квасу, — слабым голосом просит Лигачев.

Выпили товарищи по коммунистической партии холодного кваса, вроде немного полегчало. Голова прояснилась и в ней запульсировала мысль.

— Миша! А как же наш народ утром идет на работу с таким здоровьем после вчерашнего? Как же он работает у станка? Он же портачит продукцию! Может, у них и квасу дома нет в холодильнике. Попили водички и пошли? А, Миша? Контролеры ОТК на выходе ставят знаки качества на всё. А вдуматься, они ведь тоже с похмелья. Их хоть самих клейми во все места и туда, и сюда! – замахал руками Егор.

— А что ты предлагаешь, Кузьмич?

Вот тут и было принято вождями решение уничтожить водку, вырубить к чертям собачьим все виноградники и увеличить выпуск лимонада и кваса для простых советских людей. Себя в число простых людей Михаил Сергеевич и Егор Кузьмич, естественно, не включали.

Водка, вино и пиво исчезли из магазинов мгновенно. Теперь спиртное можно было взять только по талонам. Две бутылки в месяц. Советские граждане, желающие купить сверх лимита, скупали талончики у трезвенников и язвенников по цене бутылки. Потом, зажав в потной ладошке талоны, шли их отоваривать в магазин. Получалась стопроцентная наценка на бутылку.

Зато покупательский курс «шила» резко возрос. Простой мичман, начальник какого – нибудь задрипанного шхиперского склада, стал важной птицей, ведь у него стояли бочки со спиртом. Спирт подразделялся на ГОСТы – ректификованный, гидролизный, медицинский и т.д.

Одного такого завскладом я знал. Он приезжал на работу на черной «Волге», на нём была пошитая с иголочки военная форма и лаковые черные туфли. Правда, фигуру его слегка портил огромный живот, а весь общий вид – заплывшие глазки и свисающие на воротник щеки в мелкой сеточке кровеносных сосудов.

К тому времени у меня была новая должность в центральной флотской химической лаборатории.

Раз в месяц я приезжал на склад с двумя двадцатилитровыми бутылями, и мичман зычно кричал:

— Аллочка! Иди, к тебе клиэнт!

Из-за бочек появлялась растрепанная полупьяная женщина неопределенных лет.

— Ну, пойдем, соколик. У тебя какой ГОСТ?

Мы уходили в темноту, где тускло светила лампочка. Аллочка совала в отверстие спиртовой бочки с нужным ГОСТом кусок шланга, потом начинала ртом высасывать спирт, и как только создавалось разрежение, она вставляла другой конец шланга в стеклянную бутыль и ждала, когда она наполнится.

При этой процедуре не быть пьяным сложно, потому что первую дозу Аллочка всегда непроизвольно проглатывала. В конце рабочего дня мичман увозил её, совершенно готовую, на своей «Волге» домой, а может быть еще куда-нибудь. Хорошо еще, что спирт выдавался не ежедневно, а только три раза в неделю, и у Аллы было время протрезветь.

Военная служба в лаборатории смешная. Нет учебных тревог, экстренных выходов в море, подведения итогов и планирования боевой подготовки до глубокой ночи, когда уже и домой на сход с корабля идти поздно. Нет политзанятий и постоянной борьбы с личным составом.

А есть девять женщин и старичок-электрик. Женщины занимались анализами различных отравляющих веществ, проб грунта и испытанием защитных свойств специальной одежды, а дедушка целый день что-то точил и паял в своей каморке. В 17.00 приходила бабуля-сторож.

— Детки! Я уже пришла, можете идти домой!

Навешивался замок на входную дверь, и бабушка усаживалась вязать носки на лестничной площадке.

И вот через какое-то время приезжает ко мне начхим Тихоокеанского флота капитан 1 ранга Киселев и говорит:

— Надо провести тревожную и пожарную сигнализации в лабораторию.

— Хорошо, я обсчитаю и скажу, сколько надо денег, — отвечаю.

— Какие деньги, кто нам их даст. Все делай хозспособом! У тебя есть спирт?

— Ну, есть.

— Вот и давай!

— Как это давай? Спирт идет только на анализы, как же его я буду списывать? Вы спишете его?

— Не знаю ничего, как хочешь крутись, но чтоб все было. Да еще шифер на крыше надо тебе менять, течет вон в углу, — ткнул пальцем в потолок Киселев.

Через два месяца заявилась комиссия – Киселев, его заместитель капитан 2 ранга Корнев и главный бухгалтер химической службы флота Анна Сергеевна Мухина.

— О-о-о! Сигнализация! А крышу перестелил? – это главбухша.

— Извольте убедиться, — отвечаю, — а еще побелили стены, покрасили панели и полы, заменили три рамы.

— А где ж ты взял деньги?

— А денег не потребовалось. Хапспособ, — объясняю ей, — все за спирт.

Восхищенно поцокав языками, комиссия благополучно убыла в управление, а через три дня коварная Анна Сергеевна наслала на меня комиссию проверять наличие и порядок хранения и списания спирта. Причем во главе с начхимом флота Киселевым.

Комиссия сняла остатки спирта, проверила его плотность (не разбавлен ли?), а затем до позднего вечера шелестела бумажками с результатами анализов, подсчитывая, сколько граммов спирта ушло на каждое испытание или анализ. Я лежал на диванчике в своем кабинете и читал детектив. Сторожиха мирно вязала свои вечные носки.

— У тебя недостаток спирта двадцать пять граммов, — наконец подсчитала комиссия.

— Что ж, я готов понести материальную ответственность за причиненный ущерб государству, — я покаянно склонил голову.

— Да брось ты! – махнул рукой Киселев. — Ущерб для лаборатории считается с 500 граммов, а тут полрюмочки всего. Как же ты все это сделал?

— Что сделал? – я притворился дурачком.

— Как ты провел пожарную, охранную сигнализацию? За какие шиши ты перекрыл крышу и отремонтировал лабораторию?

— За спирт.

— А где ты взял спирт, если тут у нас всё тип-топ?! - начал закипать Киселев.

— А вы с Анной Сергеевной подумайте и догадаетесь.

Может, они до сих пор думают, потому, что я им так тогда и не сказал, откуда может браться спирт. А из ничего. Ведь анализ может с первого раза и не пойти.

Приходится инженеру лаборатории писать заявку на выдачу спирта мне – начальнику лаборатории на повторный анализ, а то и на третий. Но в моей лаборатории были хорошие специалисты, и анализ всегда шел с первого раза. Понятно, теперь за какой спирт все было сделано методом «хапспособа»? Так и выкручивались, время было такое.

© Copyright: Юрий Ткачев