...или особенности национальной рыбалки.
При царском прижиме, да и после революции морского рыболовного флота в России, можно сказать, не существовало. Да он и без нужды был. Вполне хватало рыбы, пойманной в прибрежной зоне и во внутренних водоёмах. Мои предки осетров, конечно, не ели, но щук, налимов и лещей всегда могли наловить в речушке рядом с домом. Плотву так вообще за рыбу не считали. Потом в стране понастроили заводов и фабрик, а про очистные сооружения как-то забыли, и великие русские реки и озёра были отравлены промышленными отходами. Благости не добавило неумеренное и зачастую безграмотное применение гербицидов, инсектицидов, пестицидов и минеральных удобрений в колхозах, начатое в эпоху Хрущёва. А изобретение электроудочки рыбу добило окончательно. (Спросите у рыбаков – что такое вырезуб? Уверен – из сотни один-два ответят. А ведь он раньше в реках водился…)
Ладно, свою рыбу извели, зато в океане её много. После войны на бывшей военной Фольксверфь в Штральзунде в ГДР в счёт репараций стали строить логгеры типа СРТ (средний рыболовный траулер) и советские рыбаки в конце 40-х годов вышли на них в Норвежское море. У Фарерских островов было много сельди, европейцы её ловили, ну а мы что, хуже? Да мы вообще решили всем нос утереть, показать, как умеют большевики работать! Принялись за дело с размахом, вымётывая дрифтерных сетей сотни километров, практически перегораживая море. Иными словами, хапали, дорвавшись до ничейной и бесплатной кладовой. Бывало, столько селёдки набивалось в ячейки, что не могли выбрать, и сети тонули. А сколько их потеряли во время штормов! Датчане и прочие норвежцы, бравшие рыбы ровно столько, сколько могли продать на своих рынках, пытались робко протестовать, мол, что же вы, ребята, делаете, вы же сырьевую базу подрываете, но Советский Союз был тогда о-го-го и мог навести шороху, поэтому их жалкий писк не был услышан. Двадцать лет, до конца 60-х, рыбу душили-душили; капитанам вешали на грудь звёзды Героев, матросы получали зарплату, складывая её в наволочки, а в моей родной деревне действительно селёдкой кормили свиней. Но с каждым годом уловы падали – и в начале 70-х добыча была прекращена ввиду отсутствия присутствия объекта промысла. (Популяция сельди восстановилась только к 90-м.)
К тому времени СССР обзавёлся вторым по величине флотом – как отечественной, так и бельгийской, немецкой (ФРГ и ГДР), польской, финской, датской, даже болгарской (!) построек, и не СРТ, а БМРТ (большой морозильный рыболовный траулер) и прочими агромадными пароходами (что кагбэ намекает на глобализацию), и их срочно надо было куда-то девать. Глянули окрест в морские бинокли – ба! Да вот же Джорджес-банка, и рыбы там немеряно! Во всяком случае, на наш век хватит!
Пришли туда великой армадой и начали черпать. Треска, пикша, сайра, окунь, мерлуза, сельдь. Головорубом башку окуню тюк, тушку в трюм, а башку – за борт, поскольку тушка – она дороже, а рыбомучные установки не справлялись. Ветошь – за борт, мазут – за борт… А Джорджес-банка, надо заметить, находится в полусотне миль от Нью-Йорка, и местные рыбаки испокон веку на небольших судёнышках там промышляли. Ловили ту же сельдь и окуня, а ещё и меч-рыбу, и тунца, и омаров, и крабов с лангустами. (А мы тралом по их крабовым ловушкам – хрясь!) Посмотрели они на это безобразие, зело обеспокоились – и пожаловались в Конгресс США. А на письма трудящихся, что характерно, не только у нас реагировали. Американское правительство в спешном порядке приняло закон о введении 200-мильной экономической зоны; и указали нам на дверь, то есть нах восток. СССР к тому времени был уже не тот, и пришлось подчиниться. Но янки не были бы нацией торгашей, если бы не усмотрели возможность профита. Прикинув сумму барыша, стали торговать лицензиями на добычу; и плюс к этому, когда мы вернулись, на каждое судно посадили наблюдателей, а те штрафовали даже за окурок, выброшенный в воду. Наши скрипели зубами, но платили; в отместку 200-мильную зону ввели и у себя, выгнав в шею норвежцев из Баренцева моря и японцев из Охотского; и все остальные морские державы поступили также, до предела осложнив жизнь своим и чужим рыбакам.
(Справедливости ради следует отметить, что инициаторами введения экономических зон выступили некоторые развивающиеся страны, не без подсказки США, надо полагать).
На Джорджес-банку допустили небольшое количество судов, остальные расползлись, как тараканы, по всему Атлантическому шельфу. Причём с нами, имевшими устойчивую репутацию браконьеров, дело никто иметь не хотел, кроме беднейших стран мира, крайне нуждающихся в деньгах. Мы кланялись в пояс вождям африканских племён и сочиняли хитрые схемы, когда, например, с Мавританией заключался договор, по которому мы малотоннажными судами ловим в мавританской зоне головоногих моллюсков - осьминога, кальмара и каракатицу, сдаём улов маврам, те продают его в Японию, и за всё это мы получаем право ловить для сэбэ ставриду, скумбрию и сардинеллу. Кстати, контроль там был жуткий, за клешню краба, найденную на палубе, капитанов сажали в яму, пока Союз не заплатит штраф (до двух миллионов угия), если не удавалось на месте откупиться парой ящиков рыбы и десятком цыплят (это к вопросу о величии СССР).
В Сьерра-Леоне ловили капитана (рыба такая), масляную, лутьяна, парусника, морского языка, мерроу, каранкса, негриту, корифен, тунца, барракуду, то есть хорошую, годную рыбу. Её сдавали на советские плавбазы, а куда она шла потом – нам не докладывали. Также для плана брали откровенный мусор – лист, вомер, отопёрку, саблю и курка. (Считалось, что эта рыба пойдёт на корм пушным зверям, но году в 88-м в городе Витебске я увидел курка в витрине магазина, что доставило).
Братскому ангольскому народу оказывали бескорыстную помощь и всю рыбу (даже акул и скатов), пойманную малотоннажными судами, сдавали в портах Луанда, Амбоин, Лобиту, Бенгела. А уже БМРТ и «супера» добывали для Союза ту же ставриду и хека.
В конце 80-х задружили с Никарагуа – и промышляли там креветку, и ВСЯ она шла на экспорт буржуям. А королевская креветка или тигровая – это вам не черноморский криль!
И учтите – бОльшую часть рыбы мы ловили варварским орудием лова – донным тралом, перепахивая морское дно и уничтожая всё живое! Это что грибы в лесу собирать при помощи граблей.
Тема настолько обширная, что можно было бы книгу написать. Как за 15 лет выловили нототению в Антарктике. Как губили мойву в Баренцевом море, обметав кошельком тонн 150-200 зараз и задушив её, не дождавшись плавбазы. Как точно также уничтожали ставными неводами красную рыбу на Камчатке. Как сотнями килограммов выбрасывали в Балтийском море камбалу, под давлением Европы запрещённую к вылову, но которая тем не менее попадала в трал и погибала там.
Скажете – подумаешь, какая-то часть пропадала. Зато тысячи тонн шло на столы советских граждан. Так в том то и дело, что шло барахло, ширпотреб! (Чтоб вы знали – до начала 70-х минтай из-за чрезмерной заражённости паразитами считался рыбой технической и в пищу не шёл, а перерабатывался на муку). Ради пресловутого плана брали не качеством, а количеством. Да ещё и не писали в победных рапортах, что 24 кг рыбы на душу населения в год – это ВСЯ рыба, пойманная в море и НЕОБРАБОТАННАЯ! Отбросьте «пушнину» (ту, что шла на зверофермы), отбросьте то, из чего варили муку – головы, внутренности, отбросьте испорченное в результате скверного хранения ввиду дефицита холодильников, отбросьте экспортную продукцию – и от цифры в 24 килограмма останется хорошо половина. А из этой половины – половина в консервах. Ради Бога, можете считать консервы полноценным питанием. С картошечкой, ага! Но если даже рыба, выращенная на ферме, отличается от пойманной в море…
Продолжение следует...
Оценили 13 человек
15 кармы