Пушкин о духовности. 1822 (6.3). "Братья разбойники" - Михаил Зарезин

И ещё о "Братьях разбойниках".

Беглые и разбойники в Бессарабии. Пещеры волжских разбойников.

Выехав в конце мая 1820 г. из Екатеринослава с Раевскими, Пушкин посетил Кавказ и Крым и 21 сентября был уже в Кишиневе.

Что представляла собой Бессарабия пушкинского времени? Это вопрос очень важный, но не разработанный, и на отдельных моментах его следует остановиться подробнее, так как выяснение бессарабской обстановки внесет значительную ясность и в вопрос о генезисе „Братьев-разбойников".

Находясь с XV в. под властью Турции и будучи отдалена от Константинополя, Бессарабия издавна была пристанищем для русских беглых крепостных, скрывавшихся от помещиков и розысков правительства.

В Бессарабии находили убежище и сравнительно более свободную жизнь беглые крестьяне, солдаты - дезертиры, сектанты, казаки, евреи и все те, кого преследовала власть дворянства; в Бессарабию бежали угнетенные не только из России, но и из Молдавии, Валахии, Польши, Украины и азиатских колоний Российской империи. Обильные густые леса (Хотинская область и Буковина), нехоженные буджакские степи, спускающиеся к Черноморью и оканчивающиеся непроходимыми плавнями Днестра, Дуная и Прута, давали беглым полную возможность укрыться от погони. Еще задолго до пребывания Пушкина в Кишиневе, в 1802—1803 гг., когда Бессарабия была турецкой провинцией, русский

генеральный консул в Яссах, известный „либералист" В. Малиновский (впоследствии директор Царскосельского лицея) в своей „Записке об освобождении рабов", присланной графу Кочубею, одним из главных доводов в пользу освобождения крестьян делает замечание об огромном количестве беглых русских крепостных в Бессарабии: „Препроводив в отечество более трех тысяч человек беглых, большей частью помещичьих крестьян, я испытал каждого о причинах бегства и нашел оные общими и с состоянием рабства в России неразлучными, как то: тягостные работы сверх определенного числа дней, большие оброки, недостатки угодьев, побои и др. самовольные поступки помещиков и приказчиков"; 11 августа 1811 г. товарищ министра внутренних дел О. Козодавлев писал Балашеву о том, что „крестьяне Подольской губернии, а наипаче помещичьи целыми семействами бегут в новоприсоединенные к России области: Молдавию и Валахию"; 2 в аппробованном Александром журнале комитета министров, хранящемся при деле 322 архива полиции, указано, что в короткое время крестьян ушло в Бессарабию „несколько тысяч душ и от такового уменьшения народа—хлебопашество приходит в упадок, а помещики разоряются". Помещики требовали от правительства решительных мер по возврату беглых к их владельцам, но у Александра, готовившегося к решительной войне с Францией, были относительно Бессарабии особые политические планы, которые не позволяли предпринять что-либо определенное по изъятию беглых. Комитет министров ограничился только тем, что предложил управляющему в Галиции сенатору Тейльсу и председательствующему в диванах Молдавии и Валахии тайному советнику Красно-Милашевичу не допускать приема беглых местными жителями; изъятие же их решено было отложить „до окончания военных обстоятельств". Любопытный ответ был прислан в комитет министров и Тейльсом, и Красно-Милашевичем: Тейльс писал, что если позволить русским помещикам „забирать что кто может, гвалтом", то произойдут крупные политические осложнения и на население Бессарабии нельзя будет опереться.

16 мая 1812 г., согласно бухарестскому договору с Турцией, Бессарабия была присоединена к России и оккупирована русскими войсками. Алексадровское правительство получило в Бессарабии 1 714 097 десятин земли. 3

Бессарабия не напрасно оценивалась дворянами как „драгоценный алмаз в короне царской": лесные массивы, десятки огромных (в 30—40 верст в окружности) соляных озер, часто соединенных между собой, изобилующих рыбой лиманов, впадающих в Прут, свыше десятка таких же

___________________

1 Записка сохранилась в б. архиве министерства госуд. имений и приведена В. И. Семевским в его книге «Крестьянский вопрос в России*1, т. I, СПб., 1883, 430-431.

2 Все материалы взяты из дела 322 , 0 крестьянах, зашедших в Бессарабию из рос. губерний, и о бродяжничестве беглых в пограничных губерниях" (архив департам. полиции МВД — ЛОЦИА).

3 „Статистическое описание Бессарабии, собственно так называемой, или Буджака, с приложением генерального плана сего края, составленное при гражданской съемке Бессарабии, производившейся по высочайшему повелению с 1822 по 1828 г.44 Аккерман, 1899.

озер и лиманов, впадающих в Дунай, винные заводы и т. п. делали ее поистине богатейшим краем. 1

Бессарабские бояре получили от царя огромное количество земли „в подарок": около четверти миллиона десятин только в одной приднестровской полосе. Больше 100 000 десятин в Аккерманском уезде получили пушкинские знакомые по Кишиневу: Катакази, Крупенские, Варфоломей, Стамо и др. 2

Бегство русских крепостных в Бессарабию после ее присоединения к России не прекратилось, но императорские наместники в Бессарабии неохотно принимали заявления южных помещиков о возврате беглецов, так как это порождало конфликт с населением и вело к нежелательным эксцессам. 3

В июне 1814 г. подольский губернский маршал Грохольский писал Петербургскому главнокомандующему Вязьмитинову: „Многие из крестьян здешней губернии делают побеги в край молдавский; причиною тому — что жители тамошнего края бежавших отсель людей передерживают, к побегам поощряют и разных противузаконных употребляют способов для утайки сих беглецов, переменяя им имена и прозвания на свойственные тамошнему краю и даже ложные свидетельства представляя... Можно наверно полагать, что здешний край, прежде изобильный и населенный, со временем останется пустой, помещики потеряют свои имущества, а казна свой доход" (лист 93).

В том же 1814 г. об угрожающем положении гвердил Вязьмитинову и исправляющий должность херсонского гражданского губернатора Калагеоргий: „Сие зловредное бродяжество наконец достигло высочайшей степени, или, лучше сказать, сделалось почти всеобщим... Бежат херсонские крестьяне во множестве, и даже те, которые для предосторожности от заразы расставляемы были на караулах, по Днестру устроенных" (лл. 33—36).

В 1815 г. новороссийский генерал-губернатор герцог Ришелье и подольский — Сен-При буквально осаждали управляющего Бессарабией Гартинга письмами о возвращении беглых, и тот наконец,, по ряспоряжению из Петербурга, отдал строжайший указ об организованном отпоре попыткам крестьян селиться в Бессарабии, угрожая укрывателям беглых отдачей под суд, но ничего не помогло.

В 1815 г. упомянутый выше Калагеоргий, после блестящего провала одного из своих проектов о местной страже, бежавшей вместе с беглыми, признался в письме министру внутренних дел в полном своем бессилии: вопреки всему „люди, привыкшие к бродяжничеству, принимаются и передерживаются, а в необитаемых здешних пространных степях собираются из них целые скопища воров и разбойников" (л. 71). Осенью 1815 г. Калагеоргий извещал Вязьмитинова, что „побег крестьян в Ольгопольском и Балтском уездах Подольской

_________________

1 См П. С в и н ь и н, Естественное описание Бессарабской области („Отечественные записки" 1818, ч. 1).

2 См. генеральный план Бессарабии по съемкам 1819 г., приложенный к .Статистическому описанию".

3 Дело 322 „О крестьянах, зашедших в Бессарабию" (ЛОЦИА). На соответствующие листы этого дела я ссылаюсь ниже в тексте.

губернии произошел до третьей части" (л. 90). Бродяги часто скрывались при овечьих ватагах" (л. 93), отряды из казаков и помещичьих сыщиков были бессильны, ибо „крестьяне казенных и помещичьих селений, от неудовольствия к сим узнавателям бродяг, не токмо не хотят продавать им жизненных припасов и корму для скота, но и самих к обогрению в домы свои не пускают" (л. 103).

С 7 июля 1816 г. богатейший киевский помещик, тайный советник и губернский маршал граф Северин-Потоцкий начал переписку о беглых с департаментом полиции.

Недовольный безразличным, как ему казалось, отношением полиции к такому важному вопросу, он пишет Вязьмитинову холодное официальное письмо, в котором как киевский губернский маршал категорически требует „довести до сведения его императорского величества" „о беспорядках и, так сказать, гвалтах" и удостоверяет, что из одной только Киевской губернии бежало пятьдесят тысяч крестьян (л. 161). Вязьмитинов обратился в комитет министров, и 9 декабря 1816 г. вопрос о бежавших в Бессарабию крестьянах был поставлен на обсуждение комитета. В постановлении было отмечено громадное количество беглецов, указывалось, что беглые в Бессарабии разбойничают, „грабят разное имущество", скрываются от суда, что все посланные помещиками агенты „возвратились с избитыми и ограбленными людьми" и „отказались от дальнейшего отыскания беглых в Бессарабии", куда „никто другой отправиться за сим не соглашается". „Крестьяне же, — резюмировал комитет, —услышав о таковой надежной защите беглых их собратий в Бессарабии, еще более усугубили побеги свои в оную, от чего помещики терпят расстройство, угрожающее им совершенным разорением" (лл. 162—167).

Русские крепостные крестьяне, бежавшие в Бессарабию и надеявшиеся найти там свободную жизнь, только первые пять-шесть лет жили несколько свободнее, чем в России; первые три года после Бухарестского договора они пользовались наравне с царанами льготами, а с 1815 г. начали платить подати по старым молдавским законам, чрезвычайно жестоким. 1

В деле № 332 архива бессарабского губернатора, хранящегося в ЛОЦИА, имеется письмо министра внутренних дел графа Кочубея к Инзову, в котором он предлагает наместнику немедленно расследовать причины массового бегства бессарабских крестьян за границу. В октябре 1822 г. Инзов, желая успокоить царя, писал о том, что в Турцию и Австрию убегают только люди „преступные", что истинные подданные — на месте, и что он, как наместник, послал всем русским консулам в пограничных городах требование, по которому консульства возвращают всех русских беглецов.

Но, кроме побегов за границу как формы социального протеста, крестьяне Бессарабии протестовали против крайне жестоких форм угнетения гораздо более действенным образом; они по-своему реагировали на общее стремление румынских бояр и русских помещиков выжать

_____________________

1 См. Н. К. M о г и л JLH с к и й, Материалы для географии и статистики Бессарабии, Кишинев, 1913. См. также .Чтения в имп. обществе истории и древностей российских при Моск. университете", 1875, кн. 1, 148—152.

из „низшего класса жителей*1 высшую прибыль. В силу своей крайней разобщенности и пестроты они не могли соединиться для отпора помещикам („весь этот сброд связывали лишь одинаковые бездомность и нищета", деликатно замечает один из официозных русских историков А. Клаус, написавший целое исследование по колонизации Бессарабии) 1 и воплотили свой протест в целом море разбоев, свирепствовавших в Бессарабии свыше тридцати лет.2

В „Киевской старине"3 в свое время был помещен очень любопытный очерк члена Румынского географического общества Лупулеску (Loupouleskou) „Русские колонии в Добрудже а, в котором он подробно анализировал состояние Бессарабии александровской эпохи и писал по вопросу о возникновении массовых разбоев в, Бессарабии: после 1816 г. „Бессарабия признается одним из главных мест, где свирепствуют разбои", которые заканчиваются только в 40-х годах. Это подтверждает и австрийский консул Вискович (Viscovich), собравший в своей интересной работе „Zur Statistik der Dobrudscha"4 ряд материалов, подтверждающих указания Лупулеску.

Не освоенные русским правительством буджакские степи, граница с австрийской Буковиной, очень удобная для перехода, южная граница с Молдавией, позволяющая укрыться от преследований в любое время дня и ночи, топи и болотистые места по берегу Прута, заросшие непроходимым камышом по всему пространству, берег Дуная с такими же зарослями, хотинские леса, так называемые „нейтральные" острова у Измаила — позволяли прекрасно знающим местность разбойникам почти безнаказанно совершать свои подвиги и скрываться от полиции.5

Многочисленные разбойничьи отряды, грабившие по дорогам богатых купцов и делавшие налеты на помещичьи имения, смело переходили границу и оперировали не только " в Бессарабии, но и на юге России. Об этом свидетельствует, например, Алексей Мартос, офицер русского оккупационного корпуса, в своей статье „Некоторые военные замечания о Бессарабии". 6

Много интересного по данному вопросу имеется в воспоминаниях Ф. Ф. Вигеля. Так, подробно рассказывая о своем пребывании (по до-

____________________

1 А. К л а у с , Наши колонии. Опыты и материалы по истории и статистике иностранной колонизации в России, СПб., 1869, вып. I.

2 Комитет по делам искусств при СНК СССР в своем недавнем решении совершенно правильно осудил антиисторическое толкование образа разбойника докрепостнической Руси в пьесе Д. Бедного „Богатыри". Революционизировать разбойников эпохи распространения на Руси христианства — вредная „теория" отказа от исторически правильного изучения развития Руси. Однако мы не должны забывать того, что в эпоху крепостничества дворянские историки именовали "разбойниками" даже Разина и Пугачева, что волжская „понизовая вольница" рассматривалась ими не более как „скопище воров и злодеев".

Социальный смысл массовых разбоев в самодержавно-крепостнической Руси имеет совершенно иной характер, чем в древней Руси, уже благодаря традиции разинско-пугачевского движения, во-первых, и благодаря тому, что действия крестьян-повстанцев, сжигающих дворянские поместья, тоже квалифицировались историками как „разбой".

______________________

3 „Киевская старина" 1889 г., т. XXIV.

4 Журнал "Austria", 1863.

5 См. „Записки Бессарабского статистического комитета", т. III, Кишинев, 1868

6 „Отечественные записки", 1816, JSfe 38—39.

роге из России в Бессарабию в 1823 г.) у курского губернатора Кожухова, Вигель, маршрут которого дальше шел через Льгов, Рыльск и Глухов, вспоминает, что Кожухов отговаривал его от ночной поездки.1

Операции разбойничьих отрядов особенно усилились после поражения Ипсиланти под Скулянами 29 июня 1821 г., когда в мелкие, из пяти-десяти человек, крестьянские отряды влились „разноплеменные всадники": арнауты, цыганы, греки и др., снабдившие разбойников — крепостных оружием военного образца и превратившие мелкие шайки в отряды, сила которых заставила Александра принять ряд экстраординарных мер. Но прекрасно знающие местность разбойники ускользали от карательных экспедиций, составленных из стражников—„каларашей" (которые зачастую сами были связаны с разбойниками). Дело дошло до того, что без усиленного конвоя даже военные перестали ездить из одного пункта в другой. Это подтверждается рядом фактов; так, Вигель упоминает, что „разноплеменные всадники" после поражения „рассеялись по Бессарабии; некоторые из них поступили в услужение к боярам, многие же стали отдельно грабить по дорогам, были схвачены и населили острог; другие же пристали к большой разбойничьей шайке, которая распространяла страх до самых окрестностей Кишинева". 2

Полицейскую службу до 1824 г. в Бессарабии несла земская стража, так называемые калараши, набранные из местных жителей молдаван; но они, вооруженные пиками и саблями, побаивались встречаться лицом к лицу с разбойниками, относились к своим обязанностям формально, предпочитая отделываться обещаниями о поимке разбойников. К 1824 г. для правительства стало очевидным, что калараши не справятся с ликвидацией разбойничьих шаек; на бессарабские разбои обратил внимание Александр I. 5 февраля 1824 г., по поручению Александра, Аракчеев писал министру внутренних дел Ланскому: „Милостивый государь мой Василий Сергеевич. Государь император, усмотрев из ведомости о главнейших происшествиях с 17 по 24 сего генваря, о многих разбоях, происшедших в Бессарабской области... повелел мне сообщить вашему превосходительству, дабы вы объявили полномочному наместнику Бессарабской области генерал-адъютанту графу Воронцову высочайшую его величества волю, чтоб он старался непременно разбои сии прекратить" (ЛОЦИА).

В архиве министерства внутренних дел (ЛОЦИА) сохранилось дело № 314 за 1824 г. „О высочайшем повелении стараться прекратить разбои в Бессарабии", в котором, помимо только что упомянутого письма Аракчеева Ланскиму, имеются письма Воронцова в Петербург, рапорты из Бессарабии и пр. Воронцов прекрасно видел, что без коренной реорганизации бессарабской полиции разбои в Бессарабии не удастся ликвидировать, но все же послал Ланскому успокоительное письмо. 3

___________________

1 Ф. Ф. В и г е л ь , Воспоминания, М., 1865, ч. V, 67—68.

2 В и г е л ь , Воспоминания, ч. VI, 131.

3 Успокоение Воронцова в действительности не имело под собой никакой почвы; „истребление разбоев и грабежей в Бессарабии" и „восстановление совершенного устройства и тишины" отодвинулось по крайней мере лет на пятнадцать. В ЛОЦИА в б. архиве департамента полиции сохранилось дело — № 459—"По отношению канцелярии министра внутренних дел — о разбоях

Обещание Воронцова прислать в Петербург проект реорганизации бессарабской земской стражи было им выполнено в течение трех дней.

В деле № 396 „Об определении земских исправников и заседателей в Бессарабии от короны" (ЛОЦИА) имеется этот проект, которым Воронцов прямо дает понять, что калараши „покровительствовала сами разбойникам и грабителям", что их связь с „преступниками" была причиной разбоев и грабежей. Проект Воронцова в том же 1824 г. был утвержден Александром. „Калараши" были заменены земскими исправниками, утверждать которых должен был лично Воронцов, но разбои после этой реорганизации не прекратились.1

Среди бессарабских разбойников во времена Пушкина были замечательные фигуры, о которых потом народ сложил песни, сделав их героями, защитниками бедных. Самыми популярными и героичными в этих песнях рисуются знаменитые Кодрян, Урсул, Кирджали, Тобольток.

Урсул и Тобольток оперировали в Бессарабии с самого начала 20-х годов. О Тобольтоке немецкий путешественник Коль, который был в Бессарабии в 30-х годах, говорит следующее: „В лесах свирепствовал со своей шайкой Тобольток. Этот ужасный человек несколько лет подряд, говорят 12 лет, провел в различных способах разбоя, краже и грабежах.

Он имел хорошо организованную шайку, которая по временам возрастала до 200 душ и злодеяния которой, при тогдашней малокультурности страны и большом пространстве степей, долго могли оставаться безнаказанными. Два раза ловили Тобольтока, и оба раза он освобождался к ужасу Бессарабии; он прибегал к подкупу и открывал страже, в каком месте у него были зарыты сокровища. Когда он снова вырывался на свободу, то был предметом самых интересных рассказов в Одессе, от которых у полиции седели волосы. Это был красивый мужчина исполинского роста, с широкой, обросшей волосами грудью и высокими плечами, совершенно такая фигура, которая часто встречается между молдаванами, сплавляющими по Днестру лес ". 2

В архиве департамента полиции исполнительной министерства внутренних дел мне удалось обнаружить дело „О награждении четырех чиновников и купца Радовича за поимку разбойника Тодора Тобултока". 3

___________________________-

и грабежах в Бессарабии", в котором собран ряд материалов о чрезвычайно смелых налетах разбойников на помещичьи имения, хутора и усадьбы (см. об убийстве помещиков Якубовича, Гаврилицу и др.) в конце 30-х годов.

Воронцов же, послав штаб-офицера, рапортовал царю о поимке двенадцати разбойников и на этом его „желаемый успех" закончился, так как разбои продолжались с прежней силой. Однако в Петербурге ликвидации бессарабских разбоев придавали огромное значение, что видно из того, как быстро передавались царю рапорты.

1 Помимо указанного дела „О разбоях и грабежах в Бессарабии" ряд интересных сведений по этому вопросу дает книга А. Д е м и д о в а "Путешествие в южную Россию и Крым через Венгрию, Валахию и Молдавию, совершенное в 1837 году Анатолием Демидовым, членом имп. СПб. Акад. наук и искусств, имп. СПб. университета и академий Парижской, Мюнхенской и Стокгольмской" (М., 1853).

2 J. G. Kohl,Reisen in Sùdrussland, 2. Teil, Dresden und Leipzig, 1841,39-40.

3 ЛОЦИА, дело № 31, 1835.

Из материалов, имеющихся в этом деле, можно установить, что Тобольток действительно оперировал в Бессарабии с самого начала 20-х годов до 1834 г. Так, Воронцов в специальном донесении о поимке знаменитого разбойника указывает, что энергии измаильского купца 3-й гильдии Константина Радовича „Бессарабия обязана поимкою сильной и свирепой шайки разбойников и самого начальника оной Тодора Тобольтока, столь долго грабившего и истощавшего всю область". О деятельности второго знаменитого разбойника Урсула почти ничего неизвестно; дело о нем, как сообщал А. И. Яцимирский,1 хранилось в архиве попечительства о болгарских колониях в селе Комрат, но им никто не интересовался, и сейчас, очевидно, оно утрачено.

Поимку Урсула достаточно ярко рисует в своих воспоминаниях Вигель.

Рассказывая о своей поездке из Скулян в Кишинев, Вигель пишет: „В двух княжествах, где не было ни войска, ни полиции, шайка разбойников почти беспрепятственно, безнаказанно могла производить грабежи. Они слились в одну шайку под предводительством известного в тех местах Урсула—медведя на валахском языке. Появление турецкой армии рассеяло сию шайку. Остаток ее, вместе со своим атаманом, перешел к нам через Прут и усилился потом приставшими к нему арнаутами. Долго не могли совладать с этими людьми; но частые поимки уменьшили число их, так что под конец оно состояло из трех человек, между коими находился и сам Урсул. Они скрылись в шести верстах от Кишинева, в месте, называемом Малина. Некоторые из жителей Кишинева и окрестных мест завели тут свои кишла или хуторы. Ими овладел Урсул и заставил живущих повиноваться себе, объедая и опивая их.

Военная команда содержала сие неприступное место в осаде, но не дерзала проникнуть в него. Долго могли бы эти люди оставаться в нем. Но почувствовали ли они какой недостаток, или просто скуку, или лукавый попутал Урсула, — он решился оставить его".

Дальше Вигель рассказывает, как Урсула с его товарищами поймали на сломавшемся мостике через речушку Бык, как их схватили, перевязали и отвели в особую тюрьму, куда Вигель зашел их посмотреть.

„ Я нашел Урсула задумчиво сидящим на наре, сложив руки. Он был лет сорока, широкоплеч, черноволос и весь оброс бородой. Лицо его было не без благородства: оно не выражало ни страха, ни злости... В углу, на соломе,, лежал также окованный товарищ его, Богаченко, лет 26-ти. Более походить на гиену человеку невозможно; как у нее, взор его сверкал наглостью, беспокойством и бешенством. Я не подошел к нему "близко, а посмотрел в лорнет, — „что, барин, — сказал он мне, злобно улыбаясь,— ты, кажется, не стар, а видно совсем ослеп". Потом он пустился доказывать мне права разбойников—вооруженною рукой собирать дань с господ, которые без всякого труда и опасности грабят своих крестьян (курсив мой. В. 3.). Я взглянул на него с ужасом и омерзением.— „Ну, барин, — сказал он мне,— хорошо, что ты встретил меня не в лесу; не так бы ты там посмотрел на меня"... Суд над ними продолжался все лето, ничего не дознались,

_________________________

1 А. И. Я ц и м и р с к и й, Пушкин в Бессарабии (полное собр. соч. Пушкина под ред. С. А. Венгерова, т. II, стр. 176).

а в это время хитрый и смелый Богаченко успел кого-то подкупить и, перепилив свои оковы, бежал один. Тогда поспешили с исполнением, приговора; все дивились твердости духа Урсула, который во все время казни не испустил ни единой жалобы, ни единого вздоха". 1

Таким образом, можно заключить, что разбои в Бессарабии в 1820—1823 гг. отнюдь не представляли единичных случаев, а были массовым явлением, формой крестьянского протеста против безудержной эксплоатации и порабощения. Усилившись после скулянского поражения гетеристов, разбои стали обыкновенным явлением в русской Бессарабии и вызвали ряд специальных мер со стороны царского правительства, вплоть до высочайшего повеления о немедленной ликвидации разбоев и грабежей. Время массовых крестьянских разбоев в Бессарабии совпало со временем пребывания Пушкина в Кишиневе.

__________________________

1 Ф. Ф. В и г е л ь , Воспоминания, т. VI, 131—134 и др.

VII

<...>

Буквально в те дни, когда Пушкин хлопотал о возможности напечатать поэму в „Мнемозине", давний „приятель" Пушкина, как его иронически называл поэт, А. Ф. Воейков сидел в Царском Селе над своей статьей „Путешествие из Сарепты на развалины Шори-Сарая", куда со свойственной ему беззастенчивостью включил 35 стихов из "Братьев-разбойников".

106

Статья Воейкова была напечатана в июльском номере журнала „Новости литературы", вышедшем в августе 1824 г. 1 Статья эта представляет значительный интерес с двух сторон: как пример дворянской интерпретации фигур волжских разбойников и разбойников литературных, с одной стороны, и как фон пушкинского отрывка, с другой; поэтому я позволю себе привести длинную цитату. В начале статьи автор указывает, что в 1813 г. он ехал на Кавказ лечиться и предпочел дорогу от Сарепты до Моздока. В это время в устье реки Сарпы остановился военный гардкоут, несущий сторожевую службу, командир которого лейтенант С—н любезно согласился везти автора. В промежутке между Сарептой и Селитряным городком гардкоут остановился, и лейтенант С—н предложил автору осмотреть пещеры волжских разбойников:

„ — Хочешь ли видеть норы, в которых в старину укрывались наши корсары — волжские разбойники? — „Очень". — Сойдем же на берег. Ослабь бечевку. К берегу. Бросай сходни! — закричал мой лейтенант, и покуда исполнялись его приказания, он вынул из шкафа пару добрых пистолетов, обил кремень, оправил полку, продул, зарядил их пулями и заткнул в широкие свои карманы. Янтарь задымился в устах его, и мы пустились в путь. Долго шли мы в сопровождении унтер-офицера, двух рядовых с ружьями и двух матросов, из коих один нес зажженный фонарь и пук восковых свеч, по мокрому лугу, беспрестанно увязая в грязи, между кустов и деревьев, в глушь тальника, направляя свой путь по зарубкам на деревьях. Перед нами открылась небольшая поляна; на ней, между толстыми корнями сгорбленного дуба, матрос поднял из досок сплоченную и снаружи мохом и корнями весьма искусно оправленную заслонку, снизу обитую железными полосами, с двумя толстыми кольцами для запора. Тут увидели мы нору столь узкую, что человек в нее с трудом пролезть может. По ветхой изломанной лестнице спустился туда сперва с фонарем старый наш унтер-офицер, которому все окрестности были знакомы. За ним сошел С—н и я. Солдаты и матросы остались у входа на карауле. Предосторожность необходимая, ибо и теперь еще изредка скрываются в тростниках бродяги... Спустясь сажени две под землю, мы очутились на площадке; под низким сводом протеснились один за другим, с зажженными свечами, в просторный вертеп с палатями, нарами и печью, у коей широкая труба разделялась вверху на пять тоненьких, в разные стороны проведенных, дабы густо выходящий дым не мог обличить их убежища. Несколько отделов отгорожено досками, опять на несколько темных каморок перегороженных, с дверьми и петлями для замков. В иных чуланах (вероятно почетных: для атамана, эсаулов и женщин) находились кровати с рогожами из чолана (цветного камыша), крашеные сундучки, шкафчики и подвалы; в других разбросаны кадки, бочонки, ведра, штофы, ковши, разбитые стаканы (позолоченные, с двуглавым орлом или вензелем) и горшки; в иных переметные сумы, заржавелые ружейные стволы, пилы, свистки, подъемы; развешаны на деревянных гвоздях рога для пороха, связки ключей и крючьев, нанизанных на железную проволоку, большие ножи

___________________

1 До 1926 г. исследователи не отмечали этой публикации. Не отметили ее в своем указателе и Н. Синявский и М. Цявловский. Н. В. Измайлов первый упомянул об этом. (см. публикацию Н. В. Измайлова .А. А. Бестужев до 14 г декабря 1825 г." в сб. „Памяти декабристов", Лг, 1926).

107

и нагайки. В переднем углу каждой каморки стояли образа, а в одном сделан для святыни резной киот за слюдою и перед ним рампада и огарки восковых свечей (доказательство самого закоснелого невежества. Грабя и умерщвляя, безумцы-злодеи верили, что свечою, соблюдением постов и земными поклонами они могли умилостивить бога). Странно, что мы нашли коровий хлев и конюшню, верный знак, что сюда был другой вход, которого мы со всем старанием нашим не отыскали. Старый служивый принес нам женский башмак подземной щеголихи: он сшит из красного трипу, на превысоком каблуке, подбитом медною бляхою.

Спереди вставлены в нем маленькие зеркальца и по мостам разноцветная фольга; весь башмак выложен в узор золотою нитью. Чьи руки выкопали этот разбойничий вертеп? Кто были его ужасные обитатели? Из каких стран собрались они? Долго ли существовало их скопище? Чем кончились кровавые подвиги сих волжских корсаров?

Может быть, здесь жили вместе и добрый, увлеченный обстоятельствами, с душою, ожесточенною братьями-человеками, и злой, находивший зверское удовольствие видеть смертные судороги младенцев, им заколонных, и хрипение старцев, им зарезанных. Может быть, здесь скрывался сын, оклеветанный мачехою и проклятый родителем; опозоренный женой муж отмщал за честь свою невинным плавателям; игрок, которого друзья искусно ограбили; солдат, привыкший на войне к грабежу и насилию; бродяга, которого преступные родители в детстве учили просить милостыню и юродствовать; купец, проторговавшийся и желавший с ножом, в руке остановить фортуну на большой дороге; дворянин, в похожей на ненависть любви своей к роду человеческому устремившийся по следам Карла Моора злодействами водворить на земле добродетель и в красноречивых воззваниях выдававший себя за посредника между сильным и слабым, богатым и бедным, в самом же деле бывший бешеным нарушителем божеских и человеческих постановлений, филантропом на манер Робеспьера, Марата и Дантона:

Не стая воронов слеталась

На груды тлеющих костей...

и т. д. — всего тридцать пять стихов Пушкина. Под стихами стояла сноска: „стихи А. С. Пушкина", а статью заключала дата „Июня 20, 1824, Царское Село" и подпись „Воейков".

Как видно из содержания статьи, „Братья-разбойники" были использованы Воейковым в качестве поэтической иллюстрации к собственным фантастическим домыслам. Читатель подготавливался к восприятию образа разбойника как „бешеного нарушителя божеских и человеческих постановлений", как „филантропа на манер Робеспьера, Марата и Дантона". Печатать стихи без согласия их автора было закономерным явлением для Воейкова. Он и до публикации „Братьев-разбойников" напечатал ряд пушкинских стихотворений („Элегия" и др.).

Нам неизвестно, как отнесся Пушкин к факту появления отрывка из „Братьев-разбойников" в „Новостях литературы" без его разрешения, да еще в обрамлении, которое заставило звучать отрывок совсем по-иному. Надо полагать, что Пушкин делал соответствующие замечания своим друзьям, от которых Воейков мог достать список поэмы.

108

http://lib.pushkinskijdom.ru/L...

________________________

Продолжение следует.

Пушкин и духовность. 1813-1820 - https://cont.ws/@mzarezin1307/...

Пушкин о духовности. 1821. "Кавказский пленник" - https://cont.ws/@mzarezin1307/...

Пушкин о духовности. 1821 (1) - https://cont.ws/@mzarezin1307/...

Пушкин о духовности. 1821 (2) - https://cont.ws/@mzarezin1307/...

Пушкин о духовности. 1821 (3) - https://cont.ws/@mzarezin1307/...

Пушкин о духовности. 1821 (4) - https://cont.ws/@mzarezin1307/...

Пушкин о духовности. 1821 (5) - https://cont.ws/@mzarezin1307/...

Пушкин о духовности. "Гавриилиада" - https://cont.ws/@mzarezin1307/...

Пушкин о духовности. "Гавриилиада" (2) - https://cont.ws/@mzarezin1307/...

Пушкин о духовности. "Гавриилиада" (3) - https://cont.ws/@mzarezin1307/...

Пушкин о духовности. 1822 (1) - https://cont.ws/@mzarezin1307/...

Пушкин о духовности. 1822 (2) - https://cont.ws/@mzarezin1307/...

Пушкин о духовности. 1822 (3) „Царь Никита и сорок его дочерей” - https://cont.ws/@mzarezin1307/...

Пушкин о духовности. 1822 (4) - https://cont.ws/@mzarezin1307/...

Пушкин о духовности. 1822 (5) - https://cont.ws/@mzarezin1307/...

Пушкин о духовности. 1822 (6.1). "Братья разбойники" - https://cont.ws/@mzarezin1307/...

ТОП ЗА 3 ДНЯ