Как правильно пить "шило". Застольные этюды подплава часть 1

   - Ну, чтоб старпом не услышал! — и механик, за которым был первый тост, накрыл рюмку ладонью.

  — А ты ничего не попутал? — удивился старпом, который сидел через одного человека по левую руку от механика, но свою рюмку взял так же: традиции на флоте сильны и выполнять их обязаны все, включая старпомов. Хотя, казалось бы.

  Чокнулись пальцами. Понюхали. Выпили. Выдохнули. Прислушались к своим ощущениям, понюхали опустевшие рюмки, задумались.

   — Ну? — потёр ладони штурман, автор того, что пили, — Какие будут версии?

  — Апельсин! — выступил первым минёр.

  — Это слишком очевидно, чтоб называть вслух! — тут же укорил его штурман, — ближе к нюансам!

  — Гвоздика?

  — Грецкий орех?

  — Глюкоза?

  — Аскорбинка?

  Версии сыпались одна за одной, но, судя по торжественной роже штурмана, не угадывал никто.

  — Докладывай! — поставил точку в споре командир.

  — Кориандр и чёрный перец!

  — Между первой и второй…

  Выпили по второй, и все дружно согласились, что да, очевиден и кориандр, и чёрный перец, но вот банальный апельсин сбил с толку, и поэтому прямо с ходу отдавать штурману первое место в настоечном конкурсе рановато: давайте по третьей, а потом и проголосуем.

  — А что там с мясом? — вспомнил кто-то.

  — Всё нормально с мясом! — крикнул из-за ворот гаража Олег, считавшийся экипажным шашлычником номер один. — Догорает!

  Именно Олег, кстати, и научил меня пить “шило”*, когда я пришёл в экипаж зелёным, как молодой туй, лейтенантом.

  — Выдыхай, — скомандовал он тогда, подавая мне стакан.

  В этом, в общем, вся наука и заключалась, но на то она и наука, что тебя ей кто-то должен научить: то ли учитель, то ли “сын ошибок трудных”, а иначе, применительно к нашей ситуации, откуда ты в двадцать два года узнаешь, как правильно пить спирт?

  Ну да, становясь взрослым, ты что-то уже пил, но так, больше для понта, чем для удовольствия: пиво просто потому, что все его пьют и оно считается вкусным; портвейн — потому, что он дешёвый и это романтика; коктейль “бабоукладчик” — понятно для чего; водку — ну пробовал, да, но она же не то чтобы очень вкусная, а коньяк, если откуда-то и появлялся, то после Шукшина ты непременно искал в нём запах клопов, а тут флот. Северный, атомный и подводный.

  — Лейтенанты! Проставляться когда будете?

  — А у нас же денег же нет же…совсем. Же.

  — А на кой нам ваши деньги — нам нужен повод!

  И вот тебе спиртовой батон, вот тебе тушёнка, вот тебе консервированная картошка, зажаренная в стерилизаторе из амбулатории, а вот тебе “шило” и “выдыхай”! И наука эта не сопромат — осваивается легко. В том смысле, что с первого раза: ожог слизистой, как оказалось, хороший мотиватор к запоминанию некоторых истин и приобретению некоторых навыков.

  “А отчего же вы там пили “шило”, — возможно, спросит въедливый читатель, — “раз вам даже и водка не сильно вкусной кажется?” И я мог бы, конечно, долго рассказывать о том, что базы подводных лодок строились в таких местах, куда не то что Макар телят не гонял, а и волки голодные, в поисках пищи, не захаживали, и откуда бы там тогда взяться цивилизации? О том ещё мог бы я вспомнить, что в те времена нам, бывало, месяца по четыре не выдавали зарплату — и что нам там было пить, имея в виду сумму обоих этих обстоятельств? “Реми мартин”? “Хенесси Икс О”? Но я не стану отвлекаться от основного своего рассказа и объяснять въедливому читателю то, чего он не знает, а следовательно, не может представить вовсе, потому что место-то в рассказе не резиновое, а всем всего всё равно не объяснить.

  “Шило” для обслуживания систем и механизмов выдавали разное и, понятно, что даже и техническое, но время от времени попадалась прямо амброзия, а иногда случалась жжёная резина. И, возможно, это обстоятельство, а возможно, скука и неуёмная тяга к прекрасному, но, скорее всего, и то и другое вместе родило как-то в нашем экипаже моду на так называемые настойки. Хотя, впрочем, нет, — оставим просто скуку и тягу к прекрасному потому, что, если добавить в “шило”, которое отдаёт резиной, апельсиновые корки, то оно всё равно будет отдавать резиной, — я знаю, я проверял, — просто с апельсиновыми корками. Что не сильно улучшает его органолептические свойства, но зато успокаивает в том смысле, что усилия к улучшению продукта приложены, и значит, продукт улучшен по умолчанию, а иначе усилия стоило бы признать потраченными впустую, что абсолютно неприемлемо для воина в условиях защиты им рубежей, а подводник — он же всегда, ну вы понимаете.

  И было бы это указанием пленума ВЦСПС или директивой политотдела флота, то, как обычно, всё свелось бы к формализму. Но тут ручеёк потёк из самого что ни на есть низа, и как любой ручеёк, взявший за исток народные массы, скоро стал он полноводной рекой с берегами, покрытыми туманами и зарослями плакучих ив, омутами, в которых жили сомы, заводями, протоками, старицами и даже отмелями, на которых деревенская ребятня могла бы ловить раков, если бы ручеёк этот был не воображаемый, а всамделишный.

  Сначала всё было просто: разводишь “шило” чаем — и вот тебе уже без пяти минут коньяк, а если, для примера, заварка из сосновой хвои (ёлок-то и тех не было, не то что можжевельника), то вот уже, извольте, — джин! Когда хотелось вкусненького, то добавляли варенья или компота, а если в компании случались дамы, то сгущёнку — и вот он, “Бейлиз”, собственной персоной, конечно-конечно, девочки, не сомневайтесь. Что значит “где достал?” — друг привёз: на той неделе из командировки вернулся, а в Москве там этого “Бейлиза” хоть залейся, и стоит сущие копейки! Да, конечно же, они там зажрались, кто спорит, ну — за прекрасных дам!

  Для того, чтоб напиток приобретал пользу и считался целебным, брали у докторов глюкозу и какие-нибудь витамины. Что, сильно просрочены? А, всего на три года — давай!..

  Но и это скоро наскучило — простота же тем и хороша, что хороша только на коротких дистанциях. А на длинных хорошо то, что даётся с трудом и претендует на некоторую, знаете ли, вечность. Как настойка на родиоле розовой — классическая комбинация спирта и корней и сплошная польза для организма, начиная от ногтей и заканчивая внутренним миром, но в ней есть один существенный минус — много не выпьешь. Нет, выпьешь, конечно, но… впрочем, это уже другая история. Перегородки от грецких орехов.

  — Слушай, два месяца в темноте, и вообще от коньяка не отличишь! Только что крепче в два раза выходит, но это же сплошной плюс!

  — Игорь, а почему мы перегородки от орехов собираем, а сами орехи выбрасываем?

  — Ну нам же нужны именно перегородки! В перегородках суть!

  — Так орехи-то чего выбрасывать — давай отдадим кому-нибудь! Тем более, что и в мусорке они совсем недолго пролежали!

  — Ну? Что там с нашей банкой?

  — Ну что: стоит на антресоли, велела тебе кланяться.

  — Надо бы пробу снять!

  — Так рано же ещё — две недели всего стоит!

  — Ты не начинай тут! Химия — наука тёмная и требует постоянного контроля за происходящими в ней процессами! Это как социализм — на самотёк пускать нельзя!

  — Так. А где ваш коньяк, которым вы нам с позапрошлого месяца угрожали?

  — Вот! Так сказать, не побрезгуйте!

  — А… тут сколько? Грамм триста? А где остальные две тысячи семьсот?

  — Ну… Как где… Израсходован на контрольные проверки! Ради вашего же блага, между прочим!

  А потом кто-то первым произнёс фразу “А угадай!” — и началось…

  В конце предыдущей фразы кажется, что следовало бы поставить восклицательный знак или, на крайний случай, точку, но нет: как и любой процесс, процесс соревнования в “угадай, на чём я настаивал” невозможно завершить, его можно лишь поставить на паузу.

  И экипажные конкурсы на лучшего настаивальщика “шила” стали проводиться на довольно регулярной основе — только что в суточный план их не заносили, и то лишь по причине узости сознания проверяющих, а не потому что это плохо: не может быть ничего плохого в любом мероприятии, которое способствует сплочению экипажа, резюмировал командир перед первым конкурсом и назначил даже место его проведения — свой гараж. А старпом, от доброты душевной, даже придумал приз победителю — одно “ненаказание”, что, знаете, могло, и мало того, что и могло, так и не раз послужило козырным тузом в раскладе тех случайностей, которые нет-нет да и назначали тебя где-нибудь за что-нибудь виноватым.

  И только перечисление того, на чём настаивали, заняло бы места на порядок больше этой статьи, потому что — вы меня понимаете, нельзя ограничить то, в чём нет правил, а вернее, оно одно — сделай так, чтоб никто не догадался! Но даже если бы я и ставил себе целью сделать такое перечисление, то покривил бы душой перед вами, говоря, что назову их все: я, конечно, нежно люблю и уважаю своих химиков, докторов, трюмных и турбинистов, но, тем не менее, не очень уверен, что не пил каких-нибудь смазок, реагентов, масел и неизвестных науке веществ, добавленных в “шило” для того, чтоб это называлось настойкой, и — тащ командир, ну да, я опоздал на подъём флага, хотя Вы категорически приказывали, чтоб никто не смел, но помните, в апреле, да? Нет, тащ командир, раз никто не угадал, так я и не буду говорить, а то мало ли, знаете, хоть это и похоже на абсурд, но я ещё раз вздумаю опоздать или каким-то иным способом высказать неуважение к своей родине, которую я тут, под вашим чутким! Тот самый туз.

  Но и не в нём тоже дело. Туз-то туз, но если уж зачесалась творческая жилка, то это вам не пятка или спина, — просто так, ногтиком, зуд этот не уймёшь и ни постановления, ни директивы тут не помогут.

  А в том, как правильно пить шило, науки-то и нет никакой, на самом деле. Главное — выдыхать, но и это не главное: главное, — в какой компании это делать!..

  Продолжение следует.

  *“Шило” — флотское прозвище спирта.

  P.S. На всякий случай напоминаю, что чрезмерное употребление алкогольных напитков вредит вашему здоровью.

         Эдуард Овечкин

           fitzroymag.com