Я-Рафаил. Детский дом

На часах, висевших в холле рядом с вахтёром, стрелки показывали без трёх минут десять, когда к нему подошёл старик в сером плаще. В одной руке у него была трость, в другой шляпа и пакет с подушкой. Вахтёр спросил, куда направляется посетитель, а посетитель ответил, что у него назначена встреча с директором.

– Вам вот по этой лестнице на второй этаж и направо, – вахтёр показал на лестницу, располагающуюся над ним. Старик кивнул и не торопясь пошёл к кабинету директора.

На стенах детского дома висели рисунки детей: яркие, смешные. Старик медленно и уверенно двигался мимо и похоже не собирался останавливаться, как вдруг всё же остановился и повернув голову взглянул на рисунок. Этот рисунок резко отличался от всех остальных. На нём было изображено нечто с огромными чёрными зубами и когтями, кидающееся на зрителя. Рисунок был подписан так: «Котик злится. Максим Калинин, 7 лет. Первая группа». Внимательно рассмотрев произведение, старик продолжил свой путь и ни один мускул на лице его не двинулся. Ровно в десять утра он постучал в дверь директора.

– Проходите! – послышался женский голос. Старик слегка надавил на ручку и открыл дверь.

Кабинет директора был расположен на теневой стороне здания. Светло здесь бывает только зимой, когда листвы на деревьях, растущих рядом, совсем нет. Вот и сейчас здесь горит свет. Кабинет большой и просторный, обстановка аскетичная: два шкафа для документов; два стола, поставленных рядом; стулья и одно унылого вида растение, стоящее на подоконнике. Войдя, старик поздоровался, снял плащ и, достав из пакета подушку, положил её на стул, сел. Когда старик сел на подушку, выражение лица стало намного мягче.

Директор детского дома с интересом наблюдала за стариком и, поняв, что мужчина готов вести диалог, начала:

– Нам с вами предстоит очень серьёзный разговор. Непростой разговор, я бы сказала.

Старик кивнул в ответ:

– Тут вы правы.

– Лагман Аббб… – директор бодро произнесла имя, но, поняв по выражению лица старика, что что-то пошло не так, начала заикаться и бумажки в её руках слегка дрогнули.

– Логман. Зовите просто Логман, Кристина Владимировна, – жёстко сказал старик.

– Извините, – женщина выдохнула и постаралась собраться с мыслями.

– Вы обязаны поговорить с нашим психологом, такова процедура. Взять ребёнка из детского дома это не просто так. Это очень серьёзно. Вы можете оказаться не готовы к тому, что вас ждёт. У нас нет простых детишек, у каждого из них за плечами много событий, много пережитого, много того, чего обычные люди никогда не видели и не увидят. Тут вообще очень странное усыновление. Вы его даже не видели, а говорите, что его и только его, – директор хотела сказать ещё что-то, но старик её прервал. Он поднял руку, что ей лучше сейчас послушать его.

– Кристина Владимировна, давайте начнём сначала. Разговор с психологом – это ерунда. С другими – да, со мной этого не нужно. В ходе нашей беседы вы это поймёте. Вот сейчас посмотрите на меня очень внимательно и скажите: я произвожу впечатление человека, который принимает спонтанные решения? – старик пристально посмотрел в глаза директора.

Кристина Владимировна окинула взглядом старика. Оценила дороговизну костюма, трости, стоящей рядом с ним, запонки и зажим на галстуке.

– Мы знаем, что у вас семья не бедная. Ваш сын и внуки не раз помогали нашему дому, но это не отменяет того факта…

– Значит, я не похож на человека, принимающего необдуманные решения. На счёт того, простые или не простые детишки… Может быть, я открою вам секрет, но простых детей вообще не бывает. Знали бы вы, каким был мой сын. Сейчас, слава Всевышнему, он не тревожит своего отца и не бросил тени на свою семью. Ну, а по поводу того, что я его не видел, это тем более странно. Мне моего старшего сына Всевышний тоже не показывал, прежде чем он у меня появился. Так устроена жизнь и мне кажется это справедливым, – старик откинулся на спинку стула.

– Вы, конечно, правы, но в моей практике было множество случаев, когда брали детей и не справлялись, – директор суетливо то соединяла ладони, то теребила ручку. – Я бы советовала вам взять его на какое-то время сначала. Попробовать. Почувствовать, справитесь вы с ним или нет. Его тут хотели взять под опеку, но когда мы предложили им провести с ним неделю, они не выдержали и трёх дней. Он абсолютно не слушался и что-то украл у будущих опекунов.

– Что значит «взять на время»? Вы в своём уме? Я либо беру его, либо не беру. Либо у меня рождается сын, либо не рождается. Это не автомобиль, чтобы если что, продать или подарить, когда не понравился. Да и почему вы решили, что Максим у них что-то украл? Он в детском доме крал что-нибудь? – старик чуть наклонился вперёд и снова пристально посмотрел в глаза директору.

– Нет, в детском доме за ним такого не замечали, – развела руками женщина.

– А что, он, якобы, украл?

– Деньги.

– Их что, нашли у него в кармане?

– Нет, сказали, что он успел их потратить, – совсем растерялась директор.

– Они что, отпустили ребёнка одного из дома, взяв его на недельку? Сдаётся мне, что оговорили Максима, – старик снова откинулся на спинку стула.

– После этого случая мальчик несколько дней молчал. Психологу пришлось приложить немало усилий, чтобы вывести его из состояния некоего шока. Поэтому я вас так расспрашиваю, так прошу подумать, посмотреть на него. Поговорить с ним, он ведь может не пойти на контакт.

– Он пойдёт на контакт, тут можете не сомневаться, – успокоил старик.

– Я бы не стала говорить об этом так уверенно, он сложный, – продолжала настаивать директор. – Мало того, вы уже в почтенном возрасте, а Максим ещё совсем маленький. Если вы умрёте, то, что будет с ним? Опять детский дом?

– Да что вы все меня хороните? Эта продавщица вчера, вы сегодня! Если я умру, то у него будет старший брат, он будет жить у них, тут даже думать не нужно, – спокойно и очень чётко проговорил старик.

– И вот ещё что. А если он не понравится вашим близким? – спросила директор.

– Какие глупые вопросы вы постоянно задаёте! – старик начал злиться. Что значит – не понравится? Близких, видите ли, тоже не выбирают. Если он будет делать что-то неправильно, его научат делать так, как нужно. Бог дал мне прекрасную семью, правда рано забрал жену, но в утешение на старость лет даёт мне второго сына.

– Да, вот ещё вопрос в связи с вашим возрастом. Вы уверены, что справитесь с ним?

– Не смотрите, что у меня болит спина. Ремня я дам хорошего, если нужно, – разулыбался старик.

– Какой ремень? Вы о чём? Я хотела сказать, что с ним придётся много заниматься. Тем же спортом, например. Бить детей нельзя! Вы что?!

Старик рассмеялся в голос и долго не мог остановиться. Директор с изумлением смотрела него. Когда, наконец, старик начал успокаиваться, то смог ответить Кристине Владимировне.

– Ох уж эти мне гуманисты! Я тут смотрел – Далай-Лама говорит, а он человек приличный. Религия мира и добра. Ну, вы понимаете?! Так вот, он рассказывал, что когда шкодил в монастыре, то братья секли его розгами. Журналисты услышали, начали возмущаться, мол, как так, он же святой, воплощение Бога. Далай-Лама успокоил их и сказал: «Не переживайте! Розги были золотые!» Максимка не воплощение бога на земле, так что его тем более можно.

– Максим по своей натуре – лидер. Он сумел всех детей подчинить себе в группе. И даже дети из старших групп его не трогают. Кого угодно могут обидеть, а его нет. Это просто удивительно.

– Именно поэтому вы должны отдать его мне. Иначе вырастет из него такой хищник, что и в сказке не опишешь. Я видел его рисунок на стене. Он ещё котёнок, а зубы уже как у тигра. Ему нужна жёсткая рука. У вас тут много рук, но все они женские.

– Вижу, что переубеждать вас бесполезно, – вздохнула Кристина Владимировна. – Подпишите здесь. Завтра после обеда можете забирать.

Логман подписал все, что от него требовалось, надел плащ, сложил подушку в пакет и вышел из кабинета. Проходя по лестнице, он снял со стены рисунок своего сына и положил его в пакет. Выходя из здания, Логман услышал детский смех, разговоры и крики. Зайдя за угол на небольшой площадке, он увидел группу детей, гуляющих на участке. Присмотревшись, старик обратил внимание на мальчишку, который весело раздавал щелбаны друзьям. В какой-то момент Максим перестал заниматься этим весёлым действом и, то ли почувствовав, что на него кто-то смотрит, то ли обратив внимание на то, что девочки ни с того ни с сего уставились куда-то, обернулся и увидел фигуру удаляющегося старика.

– Как-то странно этот дед смотрел на тебя, – сказал Вовка, стоявший рядом с Максимом. – Может, это твой дед?

– Какой мой дед? Нет у меня никого!

– Да и фиг с ним! Хорошо, что училка заболела! Задолбали уже эти уроки!

– А чо хорошего-то? – спросил Максим. – Сапита всё равно не отстанет, писать или читать заставит.