Союз эмира Али-Хаджи с большевиками

ПРОДОЛЖЕНИЕ. ПРЕДЫДУЩЕЕ ЗДЕСЬ. НАЧАЛО ЗДЕСЬ

XI армия РККА на начало 1919 г. была в катастрофическом положении. Едва восстановленная после авантюры Сорокина, она столкнулась с острой нехваткой боеприпасов, медикаментов и финансов, солдаты были деморализованы, свирепствовал тиф.

Армия

21 января Орджоникидзе писал Ленину:

«XI армии нет. Она окончательно разложилась. Противник занимает города и станицы почти без сопротивления. Ночью вопрос стоял покинуть всю Терскую область и уйти на Астрахань. Мы считаем это политическим дезертирством. Нет снарядов и патронов. Нет денег. Владикавказ, Грозный до сих пор не получали ни патрон, ни копейки денег, шесть месяцев ведём войну, покупая патроны по пяти рублей».

С большими потерями армия отступила к Кизляру, где соединилась с XII армией и начала готовиться к обороне города. Но и здесь остро стояла проблема нехватки припасов. 4 февраля обе армии оставили город и направились в Астрахань. Вскоре в Кизляр вошли деникинцы, были схвачены и повешены председатель Кизлярского Совета Доценко, большевики Бахметьев, Зуев, Давыдов. К вечеру первого же дня были поставлены виселицы, начались грабежи и террор. Около 400 человек ушли из города и организовали в низовьях Терека партизанский отряд, который в дальнейшем связался с отрядами чеченцев и кумыков Хасавюртовского Округа. В дальнейшем они участвовали в дагестанском восстании.

Духовенство

В Дагестане распространена версия, что Али-Хаджи Акушинский поддержал восстание из-за того, что оказался под влиянием большевиков, что они обманули его. Однако возникает вопрос — кто повлиял на Узуна-Хаджи Салтинского, заставив его окончить союз с Гоцинским, поддержавшим Добровольческую армию? Некоторые документы указывают на то, что Акушинский и Салтинский вместе пришли к идее борьбы против Деникина с согласия Коцева. Оба шейха симпатизировали Турции, что указывает на выражение ими турецких интересов и подтверждается наймом турецких офицеров и солдат.

План освобождения территория Дагестана и Чечни от ига Добровольческой армии, составленный шейхами Али-Хаджи Акушинским и Узун-Хаджи Салтинским

Апрель 1919 г.

Шейхи Узун-Хаджи и Али-Хаджи призывают своих последователей войти в отряд, который составит от 2 000 до 3 000 бойцов, вооруженных и снаряженных соответствующим образом.

В этот отряд они приглашают людей из кадровых урядников, вахмистров и горских офицеров, а также из имеющихся в наличии турецких офицеров.

Этот отряд должен быть снабжен Правительством необходимыми боевыми припасами: пушками, пулеметами, винтовками, снарядами и патронами.

Этому отряду Правительство должно отпустить деньги от одного миллиона до [в тексте не указана сумма] …миллионов рублей на содержание отряда и [на] военные расходы.

При отряде должен быть Военный штаб во главе с военным министром или назначенным им лицом в установленном порядке.

При отряде должны находится военно-полевой и шариатский суды, карающие воинских чинов за нарушение правил военной дисциплины, гражданских жителей за всякие преступления: кражи, грабежи, разбои и неподчинение властям.

Шариатское правительство должно быть возобновлено в своем составе в революционном порядке до созыва Парламента, избираемого на новых началах.

Перед выступлением сформулированного, таким образом, отряда шейхи командируют в Чечню особых агентов, пользующихся их доверием для оповещения чеченцев о факте выступления в поход отряда и для объявления этих [действующих] правил.

Отряд этот в пути через Хасавюртовский округ в Чечню, усиливает рекрутами, привлекаемыми силою в ряды отряда. Отряд может реквизировать все необходимые для него предметы

При отряде должен быть организован продовольственный аппарат из лиц, ведающих закупкою съестных припасов, приготовления пищи и прочее.

Т.е. часть духовенства, возглавляемая Акушинским и Салтинским, начала готовиться к боям ещё задолго до совещания правительства и прихода Добрармии в Дагестан. Следует напомнить, что Узун-Хаджи всю жизнь провел в борьбе с царизмом и часто бывал в ссылках. Поэтому идея восстановления «Единой и Неделимой» ему очень не нравилась. Соответственно, он и безо всякого влияния большевиков был сторонником борьбы против Деникина, а судя по авторству «плана освобождения», Акушинский был под влиянием в первую очередь Салтинского. Но как так получилось, что Али-Хаджи Акушинский оказался в союзе с большевиками? Произошло это не сразу, более того, Акушинский был не во всем согласен с большевиками, что ясно из документа «ЦГА РД. Ф. 8-п. Оп 3. Д. 252. Л. 11-12. Копия»:

Не ранее 22 мая 1919 года.

…Коцев — Если с твоей силой ты прибудешь сюда, тогда я обязан буду изгнать их [англичан] из Петровска, из Дагестана.

<…>

Узун-Хаджи — Даю тебе слово доставить в 3 дня в Шуру 50 тысяч дагестанских отважных бойцов.

<…>

Прошло и 3 дня, и 10 дней, но ни одного узун-хаджинского бойца в Шуру не прибыло. Просидели шейхи в Шуре еще несколько дней, прислушиваясь к вестям из Чечни и стали чувствовать бессилие своего правительства бороться против казаков, и неизбежный захват последними Дагестана и, наконец, Али-Хаджи ушел к себе домой в Акушу, оставив своим заместителем в Шуре Абдул-Басир-Гаджи из Казанищи и заявив, что он, как ослабленный старик не в состоянии соблюдать в Шуре Уразу… Казаки арестовали Уллубия Буйнакского, распространились слухи о их намерении покончить с ним. Гарун Саидов решил при помощи народной армии добиться освобождения Буйнакского. Для этого нужны были средства и Гарун Саидов взялся за обложение местных буржуа…

Буржуа… посылали своего представителя с жалобой… к Али-Хаджи, от которого последовало распоряжение на имя лакского народа с указанием на недопустимость взимания денег с нарушением шариата и минуя решение шариатского суда… Но Гарун Саидов не обратил внимания на Али-Хаджи… собрал обложенные деньги… лакскими буржуа казачьи отряды были приглашены и в Кумух. Гарун Саидов был отдан им и расстрелян [13 августа 1919 г.; следует уточнить, что расстрелян он был не в Кумухе, а рядом с Цудахарским ущельем]. Преследуя цели очищения Дагестана от революционеров, казаками был задержан в Акушах Али-Хаджи и переведен в Леваши для дальнейшего направления в Шуру. Однако в этот момент начались народные восстания против казаков…

Таким образом, Али Хаджи оказался союзником большевиков лишь по воле обстоятельств. Более того, в одном из писем он писал Халилову о том, что изначально «проповедовал идею безусловного признания власти, как и предписано Аллахом», а отряд собрал лишь из-за новостей о передаче вооружения казакам. Почему же Узун-Хаджи, бывший до этого союзником Гоцинского и ярым противником Советской власти, с лета 1919 г. был вынужден действовать совместно с советскими отрядами против ВСЮР? Ответ кроется в докладе Николая Федоровича Гикало для РВС XI Армии, попавшем в Темир-Хан-Шуру 1 января 1919 г.:

«Здесь в горах среди горцев находится отряд Красной Армии численностью до 1 000 человек, из них половина вооружена. Настроение горских народных масс в пользу Советской власти и никто, даже эмирские воинские части не выступают против отряда, несмотря на приказы. Все горцы: дагестанцы, чеченцы, ингуши, кабардинцы знают, что спасителем их есть Советская власть и с нетерпением ждут прихода Красной Армии. Иногороднее население Северного Кавказа относится к власти Добрармии резко отрицательно».

<…>

«Было несколько восстаний горцев против Добрармии, но они жестоким и беспощадным образом подавлялись Добрармией. Теперь здесь, в горах Чечни, Дагестана и Ингушетии существует власть так называемого эмира Северного Кавказа, имама Узун-Хаджи. Объявлена монархия под протекторатом турецкого султана. К советской власти, большевикам — отношение отрицательное».

А также из записи разговора по прямому проводу С.М. Кирова с командующим экспедиционным корпусом Ю.П. Бутягиным от 23 января 1919 г.:

«…Киров: Нет ли у тебя сведений, какое впечатление на горцев производит образование эмирства и какое участие в этом принимают турки?

Бутягин: Учесть трудно, хотя плененные кабардинцы и чеченцы говорили, что мы пойдем с Красной Армией и что они сами перебежали к нам. Больше по этому поводу ничего не знаю. Постараюсь собрать сведения и информировать тебя».

Выходит, Узун-Хаджи, объявил себя эмиром Северного Кавказа, признал протекторат Турции и продолжал выступать против большевиков. Но он попросту не мог ничего сделать с настроениями народа. Поэтому, не желая возвращения царской монархии (Узун-Хаджи всю свою жизнь выступал за независимый исламский Кавказ, за что и побывал в нескольких ссылках), увидев настроения масс и неисполнение приказов против большевиков, он решил временно пойти с ними на союз против ДобрАрмии, дабы потом, получив больший авторитет среди населения, повернуть штыки уже против большевиков. Более того, некий Яндиев под видом представителя Советской власти прибыл к Салтинскому с подарками. Стоит уточнить, что до этого Яндиев работал на ДобрАрмию, а потому его действия вызывают немало подозрений. В то же время, часть духовенства во главе с Нажмутдином Гоцинским и Абдул Басиром Гаджи Казанищенским встала всецело на сторону ДобрАрмии.

Арест

13 мая в Темир-Хан-Шуре было арестовано 9 участников экстренного заседания Дагобкома, позднее были проведены аресты в других городах и аулах. Причинами ареста была указана пропаганда против ВСЮР, помощь РККА, организация Красной Армии Дагестана и участие в боевых действиях против Добровольческой Армии. В числе арестованных были председатель Военного Совета Уллубий Буйнакский (член РКП(б) с 1910), член совета Саид Абдулхалимов, командующие Красной Армии Абдурашид Меджидов и Владимир Тимошин, а также Исмаилов, Гаджимагомедов, Алиев и др. (всего 35 человек). Арестован и убит Оскар Лещинский, участник штурма Зимнего Дворца, направленный партией в Дагестан для помощи местной ячейке.

Кавказский КрайКом во главе с Кировым направил в Дагестан группу Бориса Шеболдаева для спасения арестованных. 16-18 мая Красная Армия Дагестана под командованием Османова и Гавриленко устроила марш на Темир-Хан-Шуру с той же целью, однако доверившись заверениям Али-Хаджи Акушинского и его заместителя Абдул-Башира Хаджи о том, что большевиков на следующий же день отпустят, Армия вернулась в Дженгутай. Заверения оказались лживыми — арестованных тайно перевезли в Порт-Петровск, где специально для этого случая был создан «Главный Военно-Шариатский Суд» в составе полковников Пиралова (председатель суда), Даногуева, Хан-Аварского, Тамая и Кадия Кадиева. Тем временем в городе отряд Тобольцева, Иванченко и Контева, состоящий из выходцев из села Кумторкала (разрушено в результате землетрясения 1970 г., жители основали новое село Коркмаскала), ставивший себе целью освободить большевиков. Их попытки оказались безуспешными. В газете «Вестник Дагестана» за два дня до суда вышло следующее сообщение:

«Ввиду изменившихся обстоятельств, а также ввиду того, что возможны опять попытки со стороны населения к освобождению большевиков Буйнакского и др. при перевозке их из Шамилькалинской тюрьмы в Шуру, правительство, дабы избежать осложнений, решило дело о них рассмотреть в Военно-Шариатском суде, командировав в Шамиль-Калу сессию Военно-Шариатского суда». Газета «Вестник Дагестана» от 12 июня 1919 г.

Т.е. даже в правительственной газете признавалась поддержка населением большевиков. 13 июля тайно прошло заседание суда, на котором Уллубия Буйнакского, Абдул Вагаба Магомеда Оглы, Абдурахмана Исмаилова, Саида Абдул Халимова и Меджида Али Оглы приговорены к расстрелу; Муртазали Османова и Абдурашида Меджидова направлены на каторжные работы на 4 года; остальные признаны невиновными за неимением доказательств. Суд постановил ходатайствовать о замене расстрела бессрочной каторгой. Ходатайство отклонено Халиловым. О приговоре было объявлено 14 июня в 2 часа дня. В ответ на приговор со всех сторон пошли требования пересмотреть решение суда и освободить арестованных. Руководство Муганской Советской Республики обещало убивать по 10 белогвардейских офицеров из числа находящихся у него в плену за каждого убитого большевика. Во многих селах Дагестана начались волнения, пришли в движение отряды «красной милиции». Актив селения Кумторкала, совместно с ещё одним отрядом, присланным из Астрахани, попытался освободить пленных, но потерпел неудачу. 16 августа у ж/д разъезда «Темиргое» арестованные были расстреляны.

Июльское восстание

Простое население Дагестана окончательно убедилось в том, что Горское Правительство состояло из различных проходимцев, легко сдавших свой народ белогвардейцам. Арест большевиков, имевших большое влияние в народе, означал конец надежд на поставки сахара и мануфактуры из Советской России. В это же время ВСЮР начала проводить изъятие вооружения бывшей армии Горской Республики, что только подлило масла в огонь. Были созданы подпольные организации и вооруженные отряды в крупных населенных пунктах почти всех округов. Подпольная организация, возникшая в Дешлагаре, проводила работу в соседних аулах Урахи, Мюрего, Утамыш и др. Актив здесь был вооружен — мюрегинцы имели 60 винтовок, утамышцы — 120 и т. д. Оружие они получили еще в 1918 г. от Портпетровского военно-революционного комитета. Такие же организации и отряды действовали в Кюринском и Казикумухском округах. Также имелся актив в селах Аксай, Эндирей-аул, Костек, Кумторкала, Унцукуль и т.д.

Оставшиеся на свободе члены большевистского подполья, в число которых также входили бывшие социалисты из самораспустившейся «Дагестанской социалистической группы» (Д. Коркмасов, А. Тахо-Годи и др.), возобновили свою деятельность и начали подготовку вооружённого восстания против деникинцев. Подполье установило контакт с шейх-уль-ислам А.-Х. Акушинским, который имел большое влияние на горное население. ДагОбком организовал «тройки» и «пятерки», проводившие агитацию в селах, создававшие партийные ячейки. В каждый район посылали агитатора, собиравшего ячейку, причем каждый новый член ячейки в дальнейшем должен был создать ещё ячейку (член ячейки округа создает ячейку в своем участке; член ячейки участка создает ячейку в своем селе). Порой в ячейки вступали представители сельского руководства, как например, Алибек Богатырев — заместитель старшины села Мекеги. К 10 июня прибыл отряд Коркмасова, налаживалась связь с подпольем Петровска, Шуры, из Баку присылались деньги.

Стараясь тянуть время, дабы лучше подготовиться к восстанию, от лица Акушинского писались письма Халилову. Тот, в ответ, обвинял Али Хаджи в большевизме, писал, будто «добровольцы» прибыли для ремонта ж/д путей, якобы прибудет хлеб и сахар по меньшей цене. 15 июня выходит «Воззвание» Халилова, в котором он всячески пытается настроить население против большевиков. Например, он пишет:

«Так разрушались им [большевизмом] величайшие памятники искусства и зодчества, так осквернялись мечети и церкви, так был похищен из Петроградской главной мечети, построенный на щедрые пожертвования Бухарского эмира и всех населяющих Россию мусульман один из редчайших экземпляров — собственноручно написанный Халифом Османом — Коран, надруган и изорван в клочья».

На деле данный Коран не был никак осквернен, он хранится сейчас в Ташкенте и с 1997 г. числится в реестре ЮНЕСКО «Память мира». Основываясь лишь на том, что большевики не признают религии, Халилов либо сам сочинил, либо переврал всяческую клевету на щепетильную для дагестанцев тему. Однако сам факт такого воззвания лишний раз подтверждает наличие массовой поддержки большевиков среди местного населения.

«Части Добровольческой армии пришли и к нам, в Шамиль-Калу… Республику Союза горцев они не признали, считая, что составная её часть Кабарда, Черкессия, Балкария, Осетия, Ингушетия и Чечня давно уже признали власть Добровольческой армии и Абхазия присоединилась к Грузии, что же касается Дагестана и его правительства, то с ними они, добровольцы, хотят установить самые дружеские и правильные взаимоотношения, а именно: Дагестан через посредство своих делегатов (областной съезд) выбирает правителя и состоящий при нем совет из представителей округов. Все внутренние дела шариатские, экономические, налоговые, земельные и прочие, дагестанцы через своего правителя и совет решают сами и Добровольческая армия или поставленная ею центральные русские органы в эти дела не вмешиваются.

Добровольческая армия берет под свое начало вопросы о войне и мире, железной дороге, почты и телеграфа, таможенное ведомство. Таким образом. Дагестану предоставляется ввести давно желательный всему народу шариат и устроить свою внутреннюю жизнь так, как он сам этого желает. При этих условиях и я как бывший представитель Горского правительства и дагестанские члены общегорского Союзного Совета нашли необходимым согласиться с требованиями Добровольческой армии и приступить к созданию нашей жизни на новых началах автономного Дагестана.

Благодаря большевикам и их приспешникам в Дагестане существует агитация, направленная против меня как Временного правителя и много других лиц, искренне расположенных к народу и горячо любящих свою Родину. Постараюсь здесь, в кратких словах дать все эти разгадки. Говорят, что мы изменили Союзу Горской Республики, что мы без войны и протеста подчинились Добровольской армии.Неправда, никому и ничему не изменили, потому что во время прихода добровольцев фактически никакого Союза горцев не было, а в нем оставался один Дагестан… Желание дагестанского офицерства со мною во главе — это избавить наш родной край от той ужасной заразительной болезни, которая идет против Бога, против пророка, против его религии, от тех несчастных выродков человечества, которые не признают ни семьи, ни собственных детей, ни жену, ни мать, ни отца и никакой собственности».

Жонглируя фактами, Халилов пытался выставить дело так, будто Дагестан независим, и будто не было предательства Горского Союза. Говорить о приходе добровольцев в Дагестан, не рассматривая Горской Республики, некорректно. Тем более в парламенте велись дискуссии об отношении к ВСЮР ещё в марте, когда в Союзе фактически присутствовала Чечня (более того, войска Союза под командованием Джафарова вели борьбу против добровольцев), и уже тогда офицерство выступало за подчинение ВСЮР. Вопрос о взаимоотношениях ВСЮР и черкесов, а также Абхазии и Грузии, спорный. Но можно с уверенностью заявить, что ни Кабарда, ни Осетия, ни Ингушетия, ни тем более Чечня не «признавали власть Добровольческой армии» и всячески сопротивлялись этой власти. Если внешняя сила «берет под свое начало вопросы о войне и мире, железной дороге, почты и телеграфа, таможенное ведомство», то оно фактически контролируют часть функций государства, и тогда это государства не может зваться независимым, ведь некоторые вопросы решаются вместо него извне. Более того, ВСЮР взяла под контроль Военно-Шариатские суды, тем самым влезая и в судебные дела, и в дела шариата (эти суды использовались не только против большевиков, но и против нелояльной части духовенства). Что уж говорить о захвате вооружения и контроле ж/д путей…

Что это, как не вмешательство во внутренние дела? Более того, ВСЮР нарушила договоренности с Англией и пошла дальше Петровска, хотя это было недопустимо по условиям договора с британской военной миссией. Неудивительно также, что в своем бессилии против большевиков Халилов повторяет ещё Марксом и Энгельсом опровергнутые сплетни об уничтожении института семьи.

Иса ИСАЕВ