Советская украинизация Белгородской, Воронежской и Курской областей

«Как следовало из доклада об обследовании состояния украинизации в Грайворонском районе за декабрь 1929 года, Грайворонский украинский педтехникум, готовивший педагогические кадры для украинских начальных школ всего Белгородского округа, который должен был стать опорой при проведении украинизации Белгородского округа, таким центром не являлся даже в своём районе. "Учащиеся педтехникума (за исключением отдельных групп) разговор ведут на русском языке, как в стенах педтехникума, общежития, так и вне его. Обычное явление, когда на лекциях, учебных конференциях, собраниях слышишь русскую речь. Создаётся впечатление, что "украинская мова" является как бы официальной вежливостью... и вовсе не случайное явление, когда не только отдельные граждане и руководящие работники, но и общественность района на такое положение в укрпедтехникуме указывают как на комедию с украинизацией».

Взято из книги К.С. Дроздова "Политика украинизации в Центральном Черноземье, 1923-1933 гг.".Интересно, что научный сотрудник Института российской истории РАН пишет об украинизации населения в РСФСР доброжелательно, старательно отмечая её успехи и сетуя на "неудачи", "препятствия", "недостаточную эффективность".

И этому совершенно не мешает, что в конце книги он признаёт: украинизация русского населения в РСФСР была сколько-то успешна только тогда, когда за нею была "постоянная поддержка государства". Стоило убрать поддержку государства – и украинизация увядала, а "украинцы" теряли национальное самосознание и записывались в русские. Провал украинизации Центрального Черноземья автор называет не иначе как «печальный итог»

Вот ещё кое-что из статьи того же автора.

Статья называется: «Украинский язык и особенности его преподавания в школах РСФСР в период проведения политики украинизации в 1920–1930-е гг.»

Опубликована в журнале «Славянский альманах» в 2017 году.

Почувствуйте грусть автора о провале украинизации Белгородской, Курской и Воронежской областей.

«В декабре 1918 г. – январе 1919 г. власть большевиков была вновь восстановлена на всей территории Курской и Воронежской губерний. К началу февраля 1919 г. в Грайворонском уезде 13 учебных заведений вели преподавание на русском языке и только одно – на украинском. 28 февраля 1919 г. отдел народного образования Грайворонского исполкома издал циркуляр о прекращении преподавания украинского языка в гимназиях впредь до особого распоряжения.

Вторая волна украинизации школьного образования на части территории РСФСР началась в середине 1920-х гг. в рамках набиравшей обороты политики «коренизации», основные принципы которой были оглашены лидерами большевиков на XII съезде партии в апреле 1923 г. Политика «коренизации» в УССР и в украинских районах РСФСР получила название «украинизации», на этот раз она выступала в качестве одного из ведущих механизмов в деле строительства украинской социалистической нации.

Рассмотрим подробно, как.проходил процесс создания украинских советских школ, как проходило обучение на украинском языке и преподавание украинского языка в образовательных учреждениях Воронежской и Курской губерний, а с середины 1928 г. – в образованной в это время Центрально-Черноземной области РСФСР.

Украинизация школ на 1-м этапе: 1923–1925 гг

Губернский инспектор Отдела национальностей ВЦИК С. Моравский утверждал: «Местные работники смотрят недоброжелательно на работу среди нацменьшинстввообще и, в частности, по отношению к украинцам, считая, что “хохлы” более знают русский язык и поэтому выгоднее для них самих учиться и впредь на русском языке».

Осенью 1925 г. тов. А. Л. Щепотьев, будучи недавно назначенным на должность уполномоченного по работе среди нацменьшинств Воронежского губисполкома, основные причины медленного перевода школ на украинский язык преподавания видел в том, что, во-первых, население отрицает украинский язык как самостоятельный и отдельный от русского, «благодаря вековой русификации и малокультурности у него сложилось пренебрежительное отношение к собственному языку». Во-вторых, у населения отсутствуют перспективы для развитиянациональной школы ввиду оторванности их от жизни, так как «школ II ступени и средних учебных заведений с украинским языком не было, делопроизводство велось на русском языке».

В период между 1 и 7 апреля 1925 г. в Краснодаре (Кубанский.округ Северокавказского края) состоялись I украинская учительская конференция Кубанского округа и краевое совещание представителей окружных партийных комитетов по украинскому вопросу.

«Характерно противопоставление, которое было во всех выступлениях на учительской конференции: “Мы и вы, мы – украинцы и вы – россияне”. Вследствие отсутствия понимания на местах, в станицах учителям

приходится все время доказывать крестьянам, что украинский язык есть, что школа нужна и прочее, и прочее. Развернувшиеся по докладам прения свелись опять-таки к доказательствам, что украинский вопрос есть, что школа нужна, что это соответствует желаниям населения.

Учителя прямо говорили: “Нам чинят препятствия на местах, на нас смотрят косо, как на каких-то контрреволюционеров. У ячеек партии

мы не находим поддержки, в лучшем случае – безразличное отноше-

ние”. – “Скажите нам, что мы делаем, делаем ли мы необходимое для.государства дело или мы творим контрреволюционное дело? Если мы делаем полезную работу, дайте по этому вопросу четкие указа-

ния местам”. Такое настроение естественно и понятно, то оно и при-

вело к тому, что первая половина прений состояла из доказательств

необходимости украинской работы. На этот вопрос надо дать ясный

и точный ответ высшему партийному органу ЦК РКП(б)».

Отсутствие партийных директив по вопросу украинизации сильно осложняло работу государственных органов и приводило к непониманию происходивших процессов не только в массе простого крестьянского населения, но и в среде партийцев: «Коммунисты спрашивали: а можно ли быть коммунисту украинцем, а беспартийные обратный ставят вопрос: “Можно ли украинцу быть коммунистом?”»

К аналогичным выводам пришел и заведующий Центральным

украинским бюро Совнацмена Наркомпроса РСФСР П. С. Шафран,

побывавший с инспекторской проверкой в Валуйском, Острогож-

ском и Россошанском уездах Воронежской губернии весной 1925 г. В

его докладе было отмечено: «Украинское учительство запугано. Еще до сих пор смотрят на украинское учительство, как на шовинистическо-петлюровское. Работник, который заботится о школе, получает ярлык “щирий”. Над переводом русских школ на украинский язык производятся опыты».

На первом этапе украинизации со всей очевидностью проявилась справедливость вывода руководства Совнацмена Наркомпроса РСФСР о том, что вопрос о создании украинской школы является «новым и не всегда правильно понятым явлением революции».

...

Украинский язык в огромной массе местного населения продолжал восприниматься как «мужицкий», в отличие от «панского» русского, на котором пишут книги, составляют документы в учреждениях и т. д. Всё это существенно замедляло темпы просветительской работы на украинском языке среди населения, проживавшего в этих губерниях.

Украинизация школ на 2-м этапе: 1926–1929 гг.

На втором этапе украинизации курсы по переподготовке учителей для украинских школ становятся систематическими и организуются из года в год не только в губернском (областном) центре, но и на

местах – в уездах (районах).

В начале июня 1928 г. в Москве проходило II Всероссийское совещание уполномоченных по делам нацменьшинств, где Воронежскую губернию представлял уполномоченный по делам нацменьшинств Д. П. Горошко. В своем докладе он отметил успехи в деле украинизации школ I ступени, достигнутые губернией за последние пять лет, на протяжении которых здесь проводилась государствен-

ная политика украинизации. «Как проходит работа по переводу культурно-просветительных учреждений на родной язык местного украинского населения, можно судить хотя бы из следующих дан-

ных. В 1924/25 г. было открыто 32 школы I-й ступени на украинском

языке, в 1925/26 г. – 85 школ, в 1926/27 г. – 221 школа и в 1927/28 г. – 412 школ. Эти наглядные данные говорят за то, что те требования, которые предъявлялись в прошлом Воронежскому губернскому исполнительному комитету по поводу усиления работы по переводу

культурно-просветительных учреждений губернии на украинский язык, в достаточной мере выполнены, несмотря на трудности, которые связаны с этой работой».

20 февраля 1929 г. очередной план украинизации был утвержден президиумом Центрально-Черноземного облисполкома. Украинизации подлежали 5 округов ЦЧО: Острогожский, Россошанский,Белгородский, Льговский и Борисоглебский. Постановление предписывало перевести на украинский язык в Россоши единственную окружную газету «Голос бедноты».

3-й этап украинизации системы народного образования: 1930 – декабрь 1932 г.

Если на первых этапах украинизации речь

шла, как правило, о создании школ I и II ступеней на украинском языке обучения, то на заключительном этапе, в конце 1920-х – начале 1930-х гг., советская политика украинизации в образовательной сфере выходит на качественно новый уровень. Отличительной особенностью процесса украинизации системы народного образования на третьем, заключительном этапе стало создание украинских высших учебных заведений в ЦЧО. С апреля 1930 г. в Воронежском государственном университете на педагогическом факультете открылось

отделение украинского языка и литературы на 70 слушателей и был введен украинский язык как отдельный предмет изучения в сельско-хозяйственном институте. Кроме того, в Воронеже был организован

украинский рабфак на 157 человек.

З. С. Островский, выступая на I областном съезде нацменьшинств ЦЧО (10–13 марта 1932 г.), с радостью констатировал «наличие огромного сдвига» в деле украинизации: «Товарищи, разве

не поразительно, что в самом центре бывшей Великороссии, где во времена царизма украинский язык совершенно третировался как “хохлацкий” и “хамский”, имеются сейчас десятки полностью или частично украинизированных районов, сотни украинизированных

сельсоветов, свыше 1700 полностью или частично украинизированных школ, около 20 техникумов и ШКМ, две совпартшколы, украинские отделения при коммунистическом университете и пединституте и, наконец, более 20 районных и одна областная газета на украинском языке с общим тиражом в 80 тыс.экземпляров».

Отличительной особенностью завершающего этапа политики украинизации стало то, что именно в этот период начинается украинизация в Дальневосточном крае. «Фактически украинизация в крае начата всего полтора года назад, и тем не менее уже за эти полтора

года баланс украинизации показывает достаточный актив. В украинских районах открыто более 700 школ I-й ступени, 25 ФЗС и ШКМ с общим количеством учащихся более 30 тысяч человек. Организован украинский техникум, отделение агропединститута, передвижной театр и украинская краевая газета. Печать в ряде районов переведена на украинский язык, проведена подготовка 260 педагогов для украинских школ. Правительство советской Украины взяло шефство над

украинскими районами ДВК, поставив конкретную задачу культурной помощи районам в укреплении их кадрами. Эту задачу Украинская республика выполняет с большим успехом, дав украинским рай-

онам ДВК около 300 работников и организовав систематическое куль-

турное обслуживание украинского населения в крае», – сообщалось в

статье М. Голубовского в журнале «Советское строительство».

К этому времени украинизация на территории РСФСР набрала достаточно высокие темпы (а по сравнению с предыдущими этапами.это был гигантский рывок вперед): украинских школ I ступени насчитывалось около 4 тыс., было выделено около сотни украинских.районов, выходило несколько десятков областных и районных газет

на украинском языке.

Однако качество украинизации, в том числе культурно-просветительских и образовательных учреждений, оставалось на очень низком уровне.

Печальный итог – крайне низкое качество украинизации в ЦЧО –

вынужден был констатировать в заключительном слове на съезде нацменьшинств сотрудник Отдела национальностей ВЦИК З. С. Островский.

По его словам, в украинизируемых районах Центрально-Черноземной области наметилась крайне опасная тенденция – вместо правильного литературного украинского языка стал развиваться какой-то местный жаргон. «В чем замечается эта опасность. Если вы возьмете пачку документов – протоколов, резолюций, отношений и прочих бумаг, которые пишутся на украинском языке в разных районах, – то вы увидите, что уже начинается какой-то разнобой, какие-то выкрутасы: люди выдумывают свои слова, неправильно строят фразы и предложения, несвойственные украинскому языку.

Низкая эффективность и результативность политики украинизации на территории РСФСР в целом и в Центральном Черноземье в частности была во многом обусловлена смешанной идентичностью

украинского населения, которое считало себя «хохлами», «суржиками», «перевертнями». Это население знало го-

раздо лучше русский язык, чем украинский.

О. Сосуля, выступая в марте 1932 г. перед делегатами I областного съезда нацменьшинств ЦЧО, сообщил, что в Ракитянской школе ФЗУ, состоящей на 75 % из учащихся-украинцев, дети называют украинский язык «украинским», а русский язык – «ридной мовой».

«Когда учащийся приходит в канцелярию и видит расписание уроков, то, читая все дисциплины, он, доходя до украинского языка, говорит: “Это украинский язык”. А дойдя до русского языка, говорит: “Это родной язык”. Какие же это дети украинцев, когда они разговаривают по-украински и в то же время украинский язык считают украинским, а русский язык для них “ридна мова”. Разве можно допускать такое положение, что для

ребёнка русский язык родной, а не украинский? »

Но наиболее активно за сохранение своих региональных особенностей высказывалось население Кубани, где вместо «украинизации» местные руководители намеревались произвести «кубанизацию». В справке ОГПУ в ЦК ВКП(б) об отношении населения к украинизации школы в Кубанском и Донском округах Северного Кавказа от 31 мая 1928 г., в частности, сообщалось следующее:

«Наряду с отрицательным отношением населения к украинизации, особо следует отметить неоднократно встречающиеся заявления о необходимости изучения “своего кубанского языка”, а не “чужого украинского”. Идея “кубанизации” исходит главным образом от кубанских руководителей».

В Северском районе Кубанского округа среди населения наблюдаются разговоры: “Если украинизировать школы, то только на нашем кубанском наречии, а не на чужом украинско-галицийском”»

Вситуации активного сопротивления хлебозаготовкам 1932/1933 года со стороны колхозников на Украине, Кубани, в Центральном Черноземье и в других зернопроизводящих регионах Советского Союза, на фоне массовых антисоветских, антиколхозных выступлений и разраставшегося голода 14 и 15 декабря 1932 г. с и 15 декабря 1932 г. сталинским руководством были приняты

секретные постановления о прекращении политики украинизации сначала на Кубани, а затем и на всей остальной территории РСФСР.

Это постановление положило конец политике украинизации на территории РСФСР, в том числе Центрального Черноземья.

В результате с середины 1930-х гг. среди украинцев РСФСР возобновился процесс естественной ассимиляции, произошла смена их национальной идентичности с украинской на русскую, что было зафиксировано Всесоюзными переписями населения 1937 и 1939 г.»