Про зумеров. 2 часть

В своей книге «О насилии» Ханна Арендт подробно проследила причины вспышек насилия и неповиновения властям, которые прошли в США в шестидесятых годах XX века. Основным двигателем протеста являлись студенты, которые выступали против основополагающих ценностей и идей общества (консерватизм, расовая сегрегация) и против навязываемых моделей поведения.

Предполагается, что данные выступления стали тем толчком, который привел в действие процесс, на определенном этапе которого появились миллениалы, а, следовательно, в дальнейшем и интересующие нас зуммеры. Радикальное разрушение традиционных образцов поведения, которое было релевантным воплощением естественного возрастного нигилизма, под влиянием идей постмодернизма эволюционировало в современный концепт о равной значимости внутри семьи воли, интересов и мнений родителей и детей. Данная тенденция привела к усилению желания молодёжи искать авторитеты в своей возрастной группе. Утверждать, что отрицание авторитета старших – это нетипичное явление, мы не станем. Оно как раз типично и повторяется каждый раз, когда происходит смена поколений, несущих основную нагрузку в сфере управления обществом. Но современную ситуацию отличает то, что сегодня мы не можем надеяться, что молодое поколение «сначала поиграет, а потом остепенится», как это происходило всегда (вспомним хотя пример движения хиппи).

Новые коммуникативные технологии изменили картину мира, на основании которой зуммеры оценивают эффективность собственной жизни и ее перспективу. Представители данного поколения функционируют в мире, в котором возможности не имеют границ, а вот временной ресурс, наоборот, ограничен. Молодым присуще стремление к партнерским отношениям как в сфере семьи, так и в рамках иных социально-политических институтов. Наблюдаемое среди зуммеров отторжение построения вертикально интегрированных связей проявляется во многих сферах жизни, в связи с чем складывается достаточно парадоксальная ситуация, при которой в обществе существует высокий процент высокоактивных молодых людей без конкретной идеи. У поколения Z нет ярко выраженного стремления строить вертикально ориентированную систему подчинения и власти в межличностной сфере, вступать в карьерную гонку в производственной деятельности (при усилении стремления к оригинальности самовыражения и связанной с нею популярности).

В связи с этим, нужно отметить, что недостаток реального взаимодействия с общепризнанными авторитетами приводит к тому, что представители молодежи обращаются к авторитетам в виртуальной среде, так называемым, инфлюенсерам, которые оказывают влияние посредством социальных медиа. Уровень воздействия инфлюенсеров на аудиторию может быть достаточно высок. Однако, развитие данной тенденции началось не так давно и имеет неустойчивую форму. Серьезное влияние инфлюенсеров в политической сфере весьма возможно в перспективе, но на сегодняшний день данный тренд чаще используется различными корпорациями для продвижения собственного бренда. Не всегда, конечно, результат оправдывает ожидания. Приведем в пример блогера Даню Милохина, который выступал в качестве «эксперта» на ПМЭФ 2021 и вызвал оживленную дискуссию в кругах общественности. По нашему мнению, такой маркетинговый ход «Сбера» и попытка произвести впечатление на аудиторию оказалась провальной. Кроме того, это понизило статус форума и оказало негативное влияние на авторитет правящей элиты. В основе тренда инфлюенсеров лежат некоторые идеи трансгуманизма и либертарианства, такие как техногайянизм, децентрализация, индивидуализм и т.д. (причем, вне зависимости от степени осознания этих концептов самими инфлюенсерами). Но эти идеи нацелены на кардинальное изменение или даже устранение через научно-технический прогресс объективных естественных свойств жизни человека, что в современной практике не реализуемо, так как требует широчайших технических возможностей. Таких возможностей даже у современной мировой элиты пока нет, а у всего населения Земли не будет и в дальней перспективе.

И потому упомянутые идеи пока являются узко элитарными, и даже в некоторой степени маргинальными. В связи с этим можно утверждать, что, несмотря на свое влияние, инфлюенсеры не способны на высоком уровне сформулировать и ретранслировать адекватную обстоятельствам идею действительно политического характера, или поддерживать к ней интерес целевой аудитории (в данном случае – молодёжи) в долгосрочном плане. Но они могут формировать текущее групповое мнение и либо положительный, либо отрицательный эмоциональный фон той или иной идеи / факта. Иногда этого оказывается достаточным для того, чтобы активизировать протестные настроения, свойственные возрастной группе молодежи. А далее в дело вступают социально-психологические механизмы заражения, начинается циклическая реакция нарастания недовольства, скорость которой многократно увеличивается в связи с возможностями коммуникаций в электронной среде. В связи с этим, одной из целей старшего поколения становится формирование в молодежной среде широкого спектра навыков политической культуры, среди которых особую актуальность имеют некоторые практическое навыки, определяемые как политическая компетентность, что напрямую зависит от образования. Современные российские исследователи уделяют значительное внимание образованию как фактору формирования личности человека, создания ведущих ценностей и норм, определяющих цели и способы его деятельности во всех сферах общественной жизни.

Подчеркивается, что воспитательная задача образования должна реализовываться в любой профессиональной сфере – ведь специальные компетенции приносят пользу обществу только тогда, когда их реализует ответственный гражданин и патриот. Основные причины и стимулы участия или неучастия в политической жизни общества меняются со временем, что отражается в смене исследовательских оценок по данному вопросу. Например, В.А. Михайлов в работе 2005 года сделал вывод о том, что политическое участие большинства граждан России зависит либо от достижения собственного интереса, либо от ощущения обмена эмоциями и коммуникацией с другими людьми, то есть от внутренних факторов. В современных условиях стимулами политического участия молодежи становится внешний фактор – медиактивность определенной группы акторов политического пространства, при которой «молодые российские пользователи являются «группой-мишенью», основным адресатом протестного контента в онлайнпространстве».

Отметим при этом, что достаточно общее стремление к коммуникации и обмену эмоциями получает реализацию в иных сегментах виртуальной среды, тогда как к политическим проблемам обращаются только та часть молодежи, которая отличается некоторыми особенностями когнитивной и эмоциональной сферы, «те, чей ценностный выбор и стратегии цифрового гражданства скорее отклоняются от общераспространенных». Некоторые исследователи отмечают, что современная российская молодежь ностальгирует по советскому прошлому. Например, А.П. Романова и М.М. Федорова утверждают, что «у цифрового поколения российских студентов ностальгия по советскому принимает форму ностальгии без памяти, представляя собой способ психологической защиты от настоящего с помощью реконструкции памяти о великом прошлом».

При этом эти исследователи полагают, что данная тенденция не является совершенно самостоятельно возникшим явлением, а формируется под воздействием скрытых манипуляций СМИ, выполняющих политический заказ. Поэтому они прогнозируют, что «индивидуалистичное и прагматичное поколение Z в дальнейшем скорее превратит миф о советском прошлом в некую переменную». Однако при всей критичности отношения к ностальгии по советскому прошлому, отмечается и то, что обращение молодежи к опыту предыдущих поколений носит объективный характер, распространяется по причине социальной нестабильности и идеологической аморфности. Современная ситуация показывает нам примеры того, что та часть российской молодежи, которая не сосредоточила свои жизненные интересы в виртуальном мире, а активно действует в реальности (например, служа в армии), вполне осознанно обращается к символам, обозначающим исторические завоевания народа. Востребованными, таким образом, становятся у молодежи те образы и символы, которые отражают гуманный смысл главных национальных ценностей и историю героической борьбы за их реализацию. Мы полагаем, что в российском социуме есть достаточно большое число активных молодых граждан, которые восприимчивы к идее социальной справедливости, понимаемой в контексте российской истории и национально-государственных нравственных нарративов.

При этом напряженный духовный поиск содержания и формы выражения этой идеи происходит при отсутствии официальной государственной идеологии, а точнее при отсутствии официального документа, в котором она была бы отражена в однозначных тезисах (что, может быть, и не плохо, поскольку отсутствие фиксированных догм означает возможность маневра). А это позволяет нам предположить, что идея социальной справедливости, как ее будет понимать поколение молодых, приобретет собирательный характер, разнообразно и неравномерно отражая сакральные и прагматические ценности. Социальные отношения, в наибольшей степени связанные с представлениями о социальной справедливости, наименее остальных отношений поддаются преобразованиям, поэтому изменения в этой сфере требуют большего времени для внедрения. При этом надо учитывать, что социальные отношения зависят от многих факторов. Эти факторы меняются в разном темпе, и потому их роль также меняется. Например, с развитием интегрированных коммуникаций, таких как интернет, географический фактор теряет свою востребованность, но фактор национальный (этнокультурный) наоборот начинает играть более значительную роль. Присущий современному человеку способ жизнеустройства, переход к дистанционному взаимодействию, изменяет тенденции в экономической сфере, где непосредственно «опредмечиваются» нормы социальной справедливости, связанные с распределением труда и вознаграждением за труд.

Политическая культура общества тоже меняется в связи с трансформацией представлений, содержащих оценку власти по критерию справедливости. Социальная коммуникация становится все более виртуальной, раздробленность, атомизация пронизывает все формы общественных объединений, разнообразие и множественность которых порождена как раз перемещением общения в виртуальную среду. Все это влечет за собой трансформацию морально-нравственного и идейного ряда общества, что не может не вызывать негативных реакций со стороны людей, располагающих разной степенью готовности к подобным изменениям, или к изменениям вообще. При этом именно поколение Z способно относительно безболезненно воспринимать существенные трансформации социальной ткани общества – по причине своей наивности в межличностной сфере и некомпетентности в сфере реальной экономики и политики, которые можно рассматривать не только как слабость, но и как силу, поскольку добрая наивность и возрастная некомпетентность в определенной мере сопряжены с отсутствием рамок для творческого поиска и вариативной адаптации. Именно потому общество и развивается, что очень часто молодые люди верят в возможность полностью исключить из жизни несправедливость и осуществлять все связи между людьми без использования обмана, только честно и открыто. Парадокс в том, что современное интернет-общение полностью построено на анонимности, что, на первый взгляд, должно отрицать любой шанс на честность и откровенность. Но возможно на следующем этапе развития виртуальных коммуникативных технологий, при котором мы будем лишены привычных методов сокрытия своих мыслей и утаивания действий, искренность может стать пусть вынужденной, но необходимой нормой взаимодействия. В наличной реальности это стремление к искренности сочетается с присущей поколению Z откровенностью, непосредственностью и некоторой инфантильностью. Уже сейчас можно наблюдать честность и искренность эмоций и переживаний в интернет-общении, что обусловлено как желанием упростить, облегчить процесс, так и анонимностью. Но это лишь переходная стадия перед новым типом социального объединения.

По нашему мнению, собирательным элементом, вокруг которого может развиваться нормативность будущих поколений, выступит идея «всеобщности», предотвращающая вырождение коллективности в корпоративность. Причем той всеобщности, которая не тождественна с идеологией политики глобализма, а обращается к той стороне глобализации, которая обусловлена объективно, то есть к процессам расширения взаимодействия самодостаточных этно-национальных культур. В обстановке, когда российское государство реализует новую стратегию и тактику международных отношений, обновление внутренней политики представляется нам совершенно неизбежным. И это обновление потребует идейного обоснования. В том векторе развития, который реализуется сегодня, имеют очень высокий шанс актуализироваться идеи всеобщности и солидарности, высказанные русскими мыслителями А.С. Хомяковым, В.С. Соловьевым, Н.Ф. Федоровым. Потому что именно у этих русских философов идея справедливости и нравственного совершенствования человека и человечества рассматривается в контексте преодоления зависимости личности от ее телесности (вернее от тягот и ограничений телесности), что в современном мире частично достигается через интернет-коммуникацию, в которую так погружено молодое поколение.