Сумерки

Так что он все-таки сконструировал немудреное устройство, позволявшее худо-бедно управлять транспортом, где двигательной установкой служил Узел. После того, как Пошехонец сделал нам детали под нее, - это не Узел, это ему недолго, - мы собрали все вместе и опробовали. Профессиональная деятельность — лучшее лекарство от дури для таких, как К. Ведь классный же конструктор: хоть механика и не является основной его специальностью, но талант никуда не денешь, переделывать пришлось всего два раза, да и то, в общем, по мелочи. Но осталась зарубка: у него в мозгах еще полным-полно мусора. С ним еще работать и работать, а то опять напорешься на какие-нибудь сюрпризы в самый неподходящий момент. Забегая вперед, скажу: сюрпризы были, а моменты... С моментами мы к тому времени управляться научились.

Во дворе пробовать оказалось практически бесполезно, выехал на дорогу, под утро, только-только начало рассветать. Потихоньку отключил двигатель, - нечего жечь бензин, - ничего, вполне приемлемо, словно всю жизнь ездил от Узла. Постепенно довел тягу практически до единицы, и машина начала «спрямлять» дорогу, где-то — проскальзывая над асфальтом, где-то — вполне ощутимо задевая за его неровности так, что весь экипаж заметно встряхивало, и меня, грешного, тоже. А вообще хватит баловаться, пора в кювет. Ощущение... непередаваемое. Не в том смысле, что очень уж хорошее, а, реально, сильно отличающееся от всего, когда-либо пережитого раньше. Во многом, вроде невесомости по горизонтали, ускорения и связанных с ним сил нет вообще, пока не наткнешься на что-нибудь. Тогда — встряхивает. Сцепление отжато, колеса, касаясь почвы, крутятся пассивно, как на буксире.

Вжих-х, - по пашне, несерьезно, понарошку касаясь покрышками рыхлой земли.

В-шших-х, - по траве луга, почти по самым ее верхушкам, над скрытыми в ней канавами, рогатыми сухими сучьями, кротовинами, битыми бутылками, кусками проволоки. Чуть больше единицы, вектор вверх-вперед, но, в общем, почти вертикально. По топкому лугу, поросшему жирной, почти черной в сумраке, осокой.

По настоящему болоту, едва касаясь темной воды, намеренно цепляясь за кочки, так что остается чувство скачков. Как и предполагалось, привод вместе с машиной увлекал часть воздуха, поэтому ветер почти не бил в лицо, и это несколько скрадывало непосредственное ощущение скорости... Но в расчете на большие скорости все-таки надо иметь нормальное стекло, потому что теория — теорией.

Из болотца, - на невысокий обрыв над узкой речушкой, над гладкой водою слоится туман, сквозь него просвечивают кусты ивняка на том берегу, вода гладкая, как стекло и отражает в себе розовую зорю. Постояв около минуты, я, поборов дремучий инстинкт, дал посыл, который снял меня с обрыва и опустил на самую поверхность воды. Она, пожалуй, тоже шипела под колесами, но все-таки по-другому, иначе, чем трава. Я пронесся по ней, едва касаясь сонной еще глади, оставляя за собой только совсем невысокий, едва заметный шлейф брызг, ускорился, лихо вспрыгнул на берег, разом перескочив кусты, и зарылся колесами в покрытый рыхлой коркой песок. Ночью прошел дождик, а мы его не заметили, или, может быть, он вовсе обошел мое жилище стороной. Кажется, я увлекся и забрался дальше от дома, чем хотел поначалу. Кого — как, не знаю, а меня буквально завораживает такая однообразная, вроде бы, природа Средней Полосы. Если сесть на машину с Приводом, она являет собой аттрактор, по меньшей мере, не худший, чем пламя костра или прозрачные, переплетенные жилы текучей воды. Каждому, как говорится, - свое. По мне, так даже лучше дайвинга, а какой-нибудь героин вообще нервно курит в углу.

Для меня одинокие прогулки без преград, на скорости от пятнадцати и до ста километров, когда каждый подъем открывал либо черную полосу ельника, либо клочья зимнего бурьяна, либо мерзлые комья пашни, были высшим наслаждением. Вы знаете, каково это, что это такое вообще, - не обращая внимания на преграды, беспредельно ехать к меркнущему горизонту? Это блюдо только для меня, я не делился им ни с кем и никогда. Нет, если кто-то открыл тот же способ отдыха независимо, то ради бога, только я об этом ничего не знаю.

Потом-то я, в своих бесконечных блужданиях, выбирал места посевернее, где народу уж и вовсе негусто, где жилье от жилья, село от села отделены немереными километрами. Ввинчивал в шлем «пуговицы», на манер рожек, и пристегивал к ним островерхий капюшон широкого черного плаща. Ноктовизор «Дэбен»* даже в пассивном режиме позволяет видеть в самую кромешную ночь, в лесу и в непогоду, это только в пещере приходится включать «подсветку», так что я поднимался на десять-пятнадцать метров и полз по самым верхушкам деревьев черного, ночного леса, только что не задевая их. А потом спускался к темным ночным полям, или поверхности страшных, непроглядных озер посередине северных хлябей.

Еще одно из преимуществ реального социализма: ведь никто, ни разу не поднял шума! Ведь, не сомневаюсь, были же такие, кто видел черного всадника на не знающем преград, но очень уж низкорослом «коне», которого больше, чем наполовину скрывал черный плащ, - и ничего, никакой реакции со стороны прессы, а локальные слухи быстро гасли.

*Очки соединенные с двумя широкоугольными камерами беспроводной связью. Она к тому времени в Построении Дэбен существовала достаточно давно. Они вообще были большие мастера на всякие такие военные «мелочи». Вот и не надо было бы брать, неосторожно, а, однако же, не утерпел. У тамошней военщины все такое: простое в обращении, удобное.

И в самом деле: ну кто у нас ночует во чистом поле? Пьяные туристы, пьяные охотники-рыбаки, пьяные трактористы в сезон, и просто проспавшиеся к середине ночи алкаши, не сумевшие по вечеру добраться до дому. Им и черти в светящихся зеленых бюстгальтерах привидятся, не то что бесшумные фигуры в капюшонах, враз перемахивающие реки, овраги, болота и контрольно-следовые полосы.

Это антинародная буржуазная пресса ищет сенсаций, все равно, здоровых и нездоровых, а у нас с нездоровыми сенсациями боролись, достигнув в этом деле серьезных успехов. При том, что никаких других у нас, почитай, и не было. В смысле сенсаций, но успехов, пожалуй, тоже.

Скакун: пожалуй, после Дома это было позволительно считать новым этапом, следующей и куда более высокой ступенью восхождения. Понятно, в моем случае это растяжимое понятие: речь идет о целом ряде транспортных устройств самого разного назначения, лишь бы привод обеспечивал Узел. Во формулировочка? Но по-другому нельзя.

Самое смешное, что вписывающийся в эту эпическую схему Богатырской Атрибутики Меч-Кладенец (на языке так и вертится: «единый в двух лицах») валялся у меня где-то уже довольно давно, - и ничего. Наверное, Обретение его произошло преждевременно и в недостаточно торжественной обстановке. Не иначе. А вот Скакун в ближайшее время, скорее всего, понесет меня не в злую сечу, а за море, с грузом красного товара. Знать бы только — какого.

А вообще-то, конечно, ездить по небу на «Васе», это, понятно, баловство. Невзирая на особенности привода, ни серьезной скорости, ни серьезной высоты не достичь. И серьезных дел, кстати, тоже не сделать. Так или иначе нормальный, герметичный, прочный, с контролем температуры летательный аппарат делать все равно придется.

Вот только натура против. Есть у меня неисправимая склонность к кустарному, студийному, импровизированному. Живем однова, для себя живем, ни для кого другого.